Это был тот бал, на котором Люсиль встретила Люпина и решила, что после стольких лет неудачных попыток пойти под венец с Графом, ей подойдет и этот перспективный мужчинка. На идущий из глубины души протест Ремуса:
— Я же оборотень!
Девица ответила пожатием плеч и спокойным:
— И что? Я тоже. Работы нет? Гермиона с Министром Магии знакома. Я уверена, она составит тебе протекцию.
(И я составила, разумеется, а потом еще и всех знакомых слезно умоляла за него похлопотать, так что карьеру бывший гриффиндорский староста изначально начал выстраивать не с низов, не с должности младшего клерка.)
Она родила сына (Гарри позвали в крестные), потом еще очаровательных близнецов, вертела очень вскоре до безумия влюбившимся в нее мужем, как ей было надо. Добилась его изрядного карьерного роста и получила в конце концов свое семейное счастье. Узнав о чарах на Ремусовой мантии, она ни на минуту не пожалела о расставании со своим бывшим парнем. С Люпином Люсиль было спокойнее и надежнее.
Это был тот бал, на котором Джинни Уизли пережила свою детскую влюбленность в Мальчика — Который-Выжил, но заполучила новую — в профессора астрономии Сириуса Блэка.
Ее матушка решила, что семья Блэк, в общем–то, даже и получше семьи Поттер. Да и пироги ее Сириус наворачивает — только за ушами трещит. Носом не крутит, магглорожденных всяких не слушает.
Съел Сириус пирожок, съел, отгоняя заламывающего руки домовика, второй, а в 1999 году и свадебку сыграли.
У Блэка родилось трое детей — два мальчика и крошечка–дочка. Джинни при этом умудрилась стать профессиональным игроком в квиддич, оставляя на хозяйстве «своего профессора».
Это был бал, на котором Лаванда и Гарри вдрызг разругались друг с другом (за то, как именно подругу пригласили сюда) и не разговаривали до самого выпускного бала, на который все–таки (неимоверными стараниями, подвигами и подарками Поттера) пришли вдвоем.
Но на самом балу у Малфоев, под звуки менуэта, мы с Этьеном с двух сторон утешали безутешного мальчишку. Причем Атос советовал забыть и идти дальше, а я все повторяла: «Не сдавайся, парень! Так и должно быть! Ты ее добьешься!»
Хорошо, что за эти годы Гарри привык уже слушать мои советы.
Это был бал, на котором я видела Этьена в последний раз перед тем, как с головой окунуться во все–таки организованный Министерством проект школы для оборотней.
Нас было четверо, ее основателей (какая ирония, не правда ли?)
Официально, мы представляли старших, но реально от старших были лишь подписи на бумагах.
Я (представитель госпожи Министра Долорес Амбридж), Сьюзен Боунс (представитель главы Департамента Магического Правопорядка Амелии Боунс), Луна Лавгуд (представитель Отдела Тайн) и Астория Гринграсс (представитель председателя Визенгамота Нарциссы Малфой).
Пятнадцатилетние идеалистки, чья карьера и жизнь только начиналась.
Безумные годы, которые уже сейчас историки называют «Золотым десятилетием», а госпожа Батильда Бэгшот прибавляет: «Золотым десятилетием матриархата, не упускайте этот важный для истории момент».
Боже мой (в смысле, Мой Мерлин)! Неужели это со мной все случилось?
Мы встретились с Этьеном через бездну лет, на балу у Малфоев. Сперва он меня не узнал, хотя однокурсники наперебой твердят, что я вообще такая же, как была на первом курсе. Ну да, бобер–переросток, ушибленный подгрызенной им же самим осинкой — спасибо вам, ребята, на добром слове.
Хочется верить, что в свои двадцать пять лет я все же симпатичнее выгляжу. Хоть от прежних, фехтовальщицы Ри, достоинств у меня все так же только глаза и зад. А жизнь добрела до того же момента, с которого когда–то вдруг так стремительно и нежданно переменилась.
Я смотрела на Этьена и отчетливо понимала, что не забыла и не разлюбила.
Он с усмешкой и некоторым вопросом во взгляде вдруг тоже вспомнил ходившие вокруг моей якобы влюбленности сплетни среди туристов.
Это «а помнишь» затянулось надолго. Меня несколько раз приглашали танцевать — родители чистокровных юношей все еще не оставили надежд заполучить мою ДНК в свою породу, селекционеры Хагридовы! Как же, Избранная Магией! Родословную мне придумали чуть ли не от самого Мерлина — язык отваливается доказывать, что я стопроцентная магглорожденная. Так бы и сказала «грязнокровка», если бы не обещала Невиллу при первой встрече не употреблять это бранное слово. Зря я тогда. Сейчас выставила бы его вперед, как щит.
Но от танцоров я вновь спешила к той беседе и вскоре Этьен стал отвечать «кавалерам», что «девушка не танцует».
Вспомнил моих друзей. Наверное, имел в виду только Невилла и Гарри, но я не догадалась и рассказала ему почти обо всей своей команде.
— Грегори с Винсентом зельевары. Лучшие на континенте. Но на продажу зелий почти не варят — все больше ставят всякие эксперименты и разрабатывают новые рецепты. Единственный, для кого они согласятся готовить продажное зелье — целитель Лонгботтом, которому икнулась его просьба на Мабон «знаний для того, чтобы вылечить». Так теперь и лечит, закапываясь в собственный садик с редкими травами только по редчайшим минутам отдыха. Хоть на Мастера Герболога он все–таки выучился у Спраут. Но и Лонгботтом от ребят не требует перечного, разумеется. Гораздо чаще его запросы невероятно сложны. А чтобы усилить и улучшить, он всегда рад предложить новую травку со своего огородика. В общем, котлы они по–прежнему взрывают в промышленных масштабах. Говорят, профессора Снейпа скоро переводят из его отдела. Вроде бы повышают до главы ОТ, а Винсу предлагают освободившееся место. Так этот болван еще и сомневается — боится, что без его присутствия Грегори станет скучно, хаффлпаффец наш.
А Гарри, как и собирался, стал космомагом. Этот парень всегда своего добьется. И жены вот добился.
— Серьезно? Он женился на той девочке с цветочным именем?
— Да. Лаванда удивительно теплая. Единственная из моих близких друзей не стала делать карьеру, а всю себя посвятила дому, мужу, детям. И ждет вечерами своего Маленького Принца, если ты читал Экзюпери, конечно.
— Читал. А Невилл на ком женился? Я ее знаю?
— Вряд ли. Она администратором в его клинике, они на одном курсе на одном факультете учились. Падма Патил.
— Нет, не знакомы. Ты так тепло обо всех вспоминаешь, словно вы вчера расстались.
— Так вчера и расстались. Провожали нашего путешественника к звездам. Пять смертельно опасных ситуаций — это только те, о которых пресса раструбила. Еще о десяти знает Лав — Лав. А его друзья каждый раз его провожают, как в последний. Но зато сколько он видел, сколько он может, силища у него магическая какая! Ты бы знал. Если по магическому потенциалу сравнивать, так такого мага и нет сейчас ни в Англии, ни на Континенте. А скорее всего, и вообще. А Гарри Эванс открыл филиал Малфоевского парка в Америке. Пользуется там бешеным спросом. Набрал штат из местных оборотней. Жениться собирается, в гости зовет.
— А ты?
— А я в прошлом месяце от него как колобок на ножках вернулась. Он же не закармливает гостей, он их фарширует! Ему надо не парк аттракционов, а ресторанную сеть создавать.
— Так предложи.
— Уже. Была всячески изругана и просвещена, что еда — это только для друзей. Ничего, за идею с аттракционами меня тоже сперва зверски ругали.
— Замуж собираешься?
— А графам такой мезальянс допустим?
Он почему–то подумал, что я пошутила.
Мы заболтались до неприличного. Почти до самого рассвета. Ночь была чудесной, не хотелось ни аппарировать, ни перемещаться камином, и я предложила Этьену прокатиться на Ночном рыцаре. Стоя и держась за поручни. Этот наивный иностранец повелся!
Каждые две минуты мы падали на кровать или кресло, наставили синяков и нахохотались от души. А высадили нас за два квартала от моей квартирки и мы медленно шли пешком, отдыхая от излишне бурного веселья и наслаждаясь уютным молчанием.
Через пару дней он пригласил меня на вернисаж.
Через две недели — в свое любимое парижское кафе.
Через месяц кулинарных экскурсий — в домик в горах, принадлежащий их семье.
Там, по всей видимости собравшись с силами, распив вместе со мной у камина бутылочку белого вина, он набрался храбрости и рассказал, как был влюблен когда–то в молодую ведьму из России. Очень сильную, очень красивую, характером очень похожую на меня. Пока он считал ее магглой, смел еще надеяться, что сможет как–то сообщить о своей болезни и добиться любви. Но в день, когда она разгадала «магический круг Ла Фер», надежды разбились. Ни для кого не секрет, насколько русские маги закрыты, он запретил себе даже мечтать. И вот — наступает на те же грабли. Несмотря на все реформы англичан, Этьен в курсе, что к браку с оборотнем многие (да что там многие — большинство!) относятся чуть ли не как к зоофилии. А что он оборотень — это я знаю с самого первого дня знакомства. Но может быть, бывают же и в мире магии чудеса, может быть у него все–таки есть шанс?
