письма от личного состава. Ох и понапишут ей служивые пошлятины! А вот цветов не будет — в мой «райдер» входит пункт, согласно которому мертвые цветы мне дарить нельзя (Хэруки расстраивается), что вояки спроецировали и на айдола.
— Было весело! — Жизнерадостно кивнула она: — А какие там были парни! — Мечтательно вздохнула: — И как они на меня смотрели!
— Некоторые из них служат уже третий год, — Подмигнув Николаю Степановичу, пояснил я: — В самом возрасте, когда все, что носит юбку, вызывает обильное слюноотделение.
— Бака! — Обиженно фыркнула Ханако и демонстративно ускорила шаг.
— Извини, я пошутил, — Раскаялся я: — Ты — огромная молодец, и справилась на твердые 11 из 10.
— Ты думаешь? — С улыбкой обернулась девушка.
— Как минимум, теперь ты — самая любимая певица Черноморского флота 1/6 части суши, — Ответил за меня Николай Степанович.
Я этакому преувеличению покивал и предложил:
— Мне еще на песенный конкурс «Ялта-90» нужно будет послезавтра сходить, его чисто из-за меня перенесли на пораньше (инфа от Николая Степановича), если хочешь, можешь выучить одну песню на русском и выступить там вне конкурса. После этого все военные СССР будут видеть тебя в розовых мечтах.
— Хочу! — Загорелись глазки у девушки, она цыкнула и закусила губку: — Но мой русский…
— Неважно! — Заверил ее я: — Поставим тебе пюпитр с текстом, сможешь подглядывать. А акцент, — Пожал плечами: — Народ оценит сам факт, что ты заморочилась и освоила что-то совсем для себя непривычное. В этом мы с русскими похожи — они тоже считают свой язык сложным. Верно я говорю, Николай Степанович?
— В целом так и есть, — Кивнул он, полностью успокоив девушку: — А что за песня?
— Про Катюшу, — Улыбнулся я.
— Хороший выбор, — Одобрил он: — Попрошу внести изменения в регламент.
Чем ближе мы подходили к морю, тем громче становились радостные вопли.
— Мы, значит, работаем, а они, значит, купаются! — Сымитировал я обиду, вздохнул и попросил: — Николай Степанович, если кто-то еще за мной заявится с какими-нибудь «хотелками», поясните им, что я сюда прибыл отдыхать, а не наносить официальные визиты. Исключения — от генерала и выше согласно вашей нынешней табели о рангах. И ещё одно исключение — Анзор, вдруг он шашлыка привезет! — Мечтательно потянулся я.
Офигенный у легендарного дедушки Мгелика рецепт! Тут Ханако вдруг опомнилась:
— Иоши-кун, а на нас не обидятся наши военные?
— На меня — точно нет! — Хохотнул я: — В рамках моих регулярных встреч с читателями я совершил пару визитов к Силам самообороны Японии. Не переживай, свозим тебя к ним, когда начнешь карьеру. Кроме того — у наших вояк полно выходных, поэтому они вполне могут в один их них сходить на какой угодно концерт. Не парься, в общем.
— Угу! — С улыбкой кивнула девушка.
Вот они, мои пионеры — девочки в школьных купальниках, как наши, так и местные — стоя по пояс в воде играют в волейбол с советскими ребятами. Почувствовав мое приближение, Хэруки отвлеклась, мячик шлепнулся ей на голову — милота! — махнула ребятам, мол, все нормально, бросила мячик ловко принявшей подачу Чико и по воде побрела к нам.
— Пойду переодеваться! — Махнула мне Ханако, но не успела.
— Что это на тебе, Ханако-тян? — Спросила ее лучшая девочка.
— Это — подарок от Черноморского флота! — Гордо заявила та.
Хэруки сложила ручки за спиной и внимательно осмотрела наряд айдола:
— Эту форму не назвать миленькой, но что-то в ней есть! — Одобрила она «лук».
Остальные тоже нас заметили и повалили смотреть на Ханако. Пользуясь моментом, пошел переодеваться сам, успев отметить, что наш «пионервожатый» с каким-то прямо излишним энтузиазмом объясняет Хори-семпай, как правильно плавать брассом.
— Николай Степанович, достанете мне номер жены нашего уважаемого подполковника? — Спросил я двинувшегося со мной к корпусу посольского.
— Зачем? — Удивился он.
— Рассказать, что он тут лапает японских школьниц, — Указал я ему на Тимоху, который как раз придерживал нашу ударницу за талию, пока она имитировала плавание.
МИДовец гоготнул и ответил:
— Можешь просто сказать ему, что такой номер у тебя есть. Если меня спросят, скажу, что у «Хонды» есть номера всех граждан Советского союза.
— У нас длинные руки! — Гордо кивнул я.
— И благие цели? — Улыбнулся Николай Степанович.
— Самые что ни на есть! — Подтвердил я: — Вот представьте, как будет хорошо, если трубу от Сахалина до Хоккайдо протянуть, например.
— Звучит неплохо! — Оценил он.
— От такого так просто отмахнуться уже не выйдет! — Развил я мысль: — Натурально скоба, типа как брусья скрепляет! А на ней — золотая вязь: «русский и японец — братья навек!»
МИДовец заржал.
— А вы вообще важный человек? — Резко сменил я тему: — В МГИМО нынче, я слышал, кого попало нету, а вы еще и распределились удачно — аж в Японию, не в говностан какой-нибудь.
— Повезло, — Пожал он плечами.
— Чисто джек-пот! — Хохотнул я: — Признавайтесь, кому и сколько занесли?
Вздохнув, он ответил:
— Ты ведь можешь взять у «Хонды» мое личное дело.
— Так не интересно, — Отмахнулся я: — Мне сказали, что с вами работать можно, и мне этого достаточно. Не люблю я эти «папочки», — Поморщился я.
— Вот как, — Озадаченно кивнул посольский.
— Вот так! — Кивнул я.
— Только «распределился» я не в Японию, а остался в Москве, в МИДе работал, — Поведал посольский и признался: — Дедушка мой долго в ЦК сидел, до самой смерти, вот и поспособствовал. Работал я по вашему направлению, хорошо справлялся, и, когда понадобилось обновить персонал в Токио… — Развел он руками.
— Спасибо за честность, — Поблагодарил я.
— То же мне, секреты! — Фыркнул он.
— А где мой драгоценный дед, не знаете? — Спросил я, вспомнив, что не видел деда с самого «расследования» — зарядку нам проводил местный физорг.
— В Симферополе, туда дзюдоисты понаехали, — Ухмыльнулся Николай Степанович.
— Совсем старика загоняют, — Вздохнул я.
— Его ведь никто не заставлял, — Развел собеседник руками.
— Понравились ему ваши спортсмены, — Слил я семейный инсайд: — Стараются, говорит.
— Не избалованы наши дзюдоисты сиханами,
