И в тот момент, когда каждый подумал, что они уже спаслись, подземелье содрогнулось с такой чудовищной силой, что все упали на пол, а сверху на них посыпался какой-то хлам и мусор. Им повезло, что они уже находились в бумажном туннеле, иначе бы без травм и увечий не обошлось.
Стены, пол и потолок продолжали сотрясаться, будто в конвульсиях.
Оттолкнувшись руками от пола, Камохин поднялся на ноги. Раскинув руки, сделал два неуверенных шага и снова упал.
– На четвереньках! – крикнул Брейгель. – Иначе не выйдет!
Двигаясь по-собачьи, они добрались до лаза. Миновали камеру с черным пятном разлома. И вот уже впереди просвет.
Добравшись до выхода из туннеля, Брейгель захлестнул веревку на вбитом в стену штыре, кинул другой ее конец вниз, ухватился за «восьмерку», пропустил веревку через ногу и поехал вниз.
Встав на ноги, он в первый момент даже ошалел от того, насколько реальным было все кругом. И даже земля под ногами не дрожала. Но, скорее всего, продолжаться это будет недолго.
– Поперекин! – заорал он, увидев на втором этаже недостроенного дома садовода с лейкой. – Бросайте все и быстро вниз! Уходим!
Из открытого окна высунулся Кугель:
– Что происходит?
– Собирайте всех, Лев Иммануилович! – махнул рукой уже спустившийся вниз Камохин. – Бросайте все и на выход!
– Да что случилось-то? – стоял на своем упрямый старик.
– Землетрясение! – ответил первое, что пришло в голову, Камохин.
Орсон тем временем подбежал к запертой двери магазина и забарабанил в нее:
– Эй, любовнички, выходите!
Не прошло и минуты, как из дверей выбежали взъерошенные Саша с Олей.
– К канаве! – скомандовал Орсон. – Бегите как можно дальше от дома!
Вскоре и остальные начали выбегать из подъезда.
– В чем дело?.. Что случилось?..
Но объяснять, что к чему, времени уже не было.
Времени вообще уже не было.
– Гелий Петрович! Быстро проверьте, все ли вышли!
Изюмов оглянулся, по головам пересчитал жильцов.
– Все.
– И те двое, что ото всех прятались?
– Вон они, у столба жмутся!
– Тогда слушайте меня внимательно!..
Камохин хотел дать гражданским хотя бы самые общие инструкции о том, как вести себя в чрезвычайной ситуации. Но не успел. Стена мусора задрожала. От нее начали отваливаться и сыпаться вниз куски, фрагменты спрессованного мусора.
– К канаве! Быстрее!
Подгоняемые квестерами жильцы побежали к заполненному грязью провалу, отделявшему их Тринадцатый микрорайон от всего остального мира.
Сзади в спины им ударил порыв ветра. Он сорвал шляпу с головы Бабикова и забросил ее так высоко вверх, что она превратилась в крошечную черную точку на фоне пронзительно-голубого неба с белыми, будто клочья приклеенной к нему ваты, облаками.
На краю провала они остановились. Дальше бежать было некуда.
Гигантская пятерня пробила стену мусора метрах в трех над землей и потянулась к единственному дому под крышей.
Увидав такое, Николай Николаевич Лифкин от изумления разинул рот и попятился назад. И непременно бы свалился в грязь, если бы его не схватил за локоть Гелий Петрович.
– Что это такое? – шепотом спросил Кузякин.
Небо над мусорной свалкой помрачнело, сделалось серым и тяжелым, будто налилось свинцом. А в следующую секунду его разорвала чудовищная молния, ударившая сразу в пяти, а то и в шести направлениях.
– Голем, – ответил Осипов.
Рука Голема пробила стену дома, и он начал заваливаться набок.
Еще один чудовищный порыв ветра ударил в лица с ужасом взирающих на происходящее людей.
Рука Голема пробила дом насквозь.
Дом рассыпался, будто был собран из пластиковых кирпичиков детского конструктора. Над ним взметнулось облако пыли.
А рука продолжала двигаться дальше. В сторону жмущихся к краю провала людей.
– Тут у нас есть хотя бы кто верующий?! – срывающимся голосом закричал Саша Цвеков.
Он обеими руками прижимал к себе продавщицу Олю, от ужаса зажмурившую глаза.
– А что? – непонимающе посмотрел на студента Лев Иммануилович.
– Ну, может быть, пора уже?.. – Отпустив на секунду плечо Оли, Саша помахал кистью руки. – В смысле, что-то сделать!..
– Помолиться, что ли?
– Ну да!
Лев Иммануилович прищурился и очень веско произнес только одно слово:
– Идиот.
А Игорь Петрович вдруг принялся хохотать. Да так, что слезы на глазах выступили. Хотя, может быть, это было из-за ветра, бьющего в лицо.
– Ты чего это? – непонимающе посмотрел на него Гелий Петрович.
– Он… – давясь от смеха, еле выговорил Кузякин и ткнул пальцем в Сашу. – Именно сейчас… решил к богу обратиться…
Гелий Петрович поджал губы и задумался.
– Смешно, – кивнул он.
И вдруг тоже прыснул со смеху.
А гигантская рука, не добравшись всего каких-то двух-трех метров до жмущихся к краю заполненного жидкой грязью провала людей, начала подниматься вверх. И будто потащила за собой все пространство, до которого успела дотянуться.
Снова полыхнула разветвленная молния.
На один короткий, очень короткий миг каждому, у кого были открыты глаза, показалось, что он ослеп.
А потом уже не было ничего.
1 июля (возможно). День (наверное)
Все произошло так, как и говорил Ингуль.
Никто ничего не успел заметить.
И уж точно никто ничего не понял.
Миг – и все пропало.
Не было ни гигантской руки, ни Тринадцатого микрорайона, ни мусорной свалки. На том месте, где все это прежде находилось, образовалась огромная, но не очень глубокая котловина круглой формы. Как будто кто-то бросил в песок шар для боулинга, а затем забрал его и ушел. Осталась только вмятина.
Орсон посмотрел на небо. Такое же голубое и светлое, как и всегда. Судя по положению солнца, день только недавно перевалил за середину.
– Какое сегодня число? – спросил англичанин.
– Первое июля, – ответил Мария Тимофеевна. И пару секунд спустя добавила: – Наверное.
Все пребывали в недоумении и растерянности. Для того, чтобы осознать все, что произошло, требовалось время. Которого теперь было в достатке. А вот о том, чтобы понять случившееся, не стоило и мечтать. Подобное никому даже не приходило в голову. Поскольку глупо было и несерьезно.
Было удивительно тихо. Как будто что-то еще должно случиться.
И тут вдруг заиграла какая-то дурацкая музычка. Совершенно неуместная в данной ситуации.
– Ой! – воскликнула Оля. – Это меня!
Оттолкнув Сашу, она сунула руку в карман и выудила оттуда мобильник, продолжавший наигрывать все тот же мотивчик.
– Да! Слушаю, Олег Николаевич!.. Да, это я, Оля!.. – Девушка прикрыла микрофон ладошкой и шепотом объяснила Саше: – Это хозяин… Конечно, Олег Николаевич! У нас тут связь не работала!.. Товар?.. – Оля посмотрела на то место, где не так давно стоял дом, в полуподвальном помещении которого располагался магазин. – Извините, Олег Николаевич, у меня тут покупателей много. Я вам попозже перезвоню!.. Да, обязательно!
Оля нажала кнопку отбоя, зажала телефон обеими руками, прижала к груди и закрыла глаза. Как будто молиться собралась. Вот только не могла решить, кому.
Саша осторожно коснулся кончиками пальцев ее локтя и тихо произнес:
– Все будет хорошо.
При этом голос его вибрировал так, что ясно было – он и сам не верил в то, что говорил.
– Так что, все закончилось? – спросил, ни к кому не обращаясь, Самсонов.
– А у меня в квартире документы остались, – заныл вдруг Лыков. – И деньги.
– И что? – непонимающе посмотрел на него Лев Иммануилович.
– Так куда ж я теперь? Без документов-то? – плаксиво скривил лицо Лыков.
– А ты, вообще-то, куда собирался? – недоумевающе спросил Кугель.
– Никуда.
– Так чего же хнычешь?
– А… а деньги как же?
– Зачем тебе деньги?
– Как это зачем?
– Зачем?
– Ну… Это же, как бы… – Лыков по-бычьи наклонил голову и помахал руками у висков. Что он хотел этим сказать, было совершенно непонятно.
– А, – махнул на него рукой Лев Иммануилович и отвернулся.
Кузякин достал из кармана карамельку. Развернул ее и кинул в грязь.
Конфета так и осталась лежать нетронутой.
– Значит, нет больше ни наноботов, ни киберпауков. – Игорь Петрович посмотрел на Осипова: – Все это было как-то связано с той рукой, что смахнула разом и половину мусорной свалки, и Тринадцатый микрорайон?
– Да, – коротко кивнул Осипов.
Он прекрасно понимал, что Кузякин рассчитывал на более развернутый ответ, но сомневался, стоит ли говорить о том, что они видели на мусорной свалке. Какую радость принесут Игорю Петровичу знания о вурерах? А вот проблем – сколько угодно. Причем даже таких, о которых сейчас и не подумаешь. В общем, старик Екклезиаст, как всегда, прав.
– Бамалама! – звонко хлопнул себя по бедрам Брейгель. – Я только сейчас понял! Они ведь притащат на свою барахолку развалины трех домов и огромную кучу мусора!
– Ну и что? – пожал плечами Камохин. – Откуда ты знаешь, что у них там ценится?
