Я отнюдь не уповал остановить его, но неожиданно бросок получился удачный. Сумка полетела под ноги бегущему парню, он споткнулся и рухнул на землю. Наверное, пропахал носом весь снег и мерзлую землю под ним. Заворочался, пытаясь подняться.
Поначалу я хотел убежать, но видя такое дело, решил остаться. Раз один ненадолго вышел из строя, может, попробовать расправиться со вторым? Даром он, что ли, размахивает здесь прутом?
Короче говоря, я тоже рванулся, но не прочь, а ко второму нападающему. Металлический прут — серьезная и болючая штука, надо либо держаться от нее подальше, либо, наоборот, приблизиться максимально близко. Чтобы противнику было неудобно бить им меня.
Пока низенький успел опомниться, я уже очутился рядом с ним. Он попытался ударить меня арматурой, но я отбил его руку и ударил сам. Боковым в челюсть, с полуприседа, довольно-таки сильно и ощутимо.
Потом, не успел он очухаться, как я добавил ему свингом с левой руки. Надо ведь работать сериями, разве не этому меня учили Егор Дмитриевич и другие тренера?
Низенький начал заваливаться назад, но я успел достать его джебом в голову, теперь уже снова правой рукой. Противник повалился на землю, спиной вниз и тут же обмяк. Ближайшие пять минут явно не боец. Арматура выпала из ослабевших рук, глухо стукнулась о землю.
Зато тот, что с ножом, уже почти успел подняться. Как там его, Тоха, кажется? Ах ты мой хороший, иди сюда, к папочке. Бросаться на него я поостерегся, не желая получить клинком в брюхо.
Пока я расправился с его напарником, Тоха уже встал на ноги и выставил нож перед собой. Лицо и грудь забиты снегом, шапка слетела. Чтобы улучшить обзор, он судорожно вытер лицо рукой.
А что, это очень хорошая идея. При умелом использовании даже снег может стать оружием. Особенно, когда его так много.
Я закопал обе ступни поглубже в снег и приготовился швырнуть его в лицо Тохе. Сегодня для тебя будет много сюрпризов, мой вооруженный друг.
— Ну что, сука? — выдохнул противник. — Сейчас я тебе кишки вскрою. Никакой бокс не поможет.
А вот уже что-то более конкретное. Я и так подозревал, что это нападение произошло не просто так, а теперь убедился в этом стопроцентно.
Итак, эти товарищи знают меня, знают, где я живу и знают род моих занятий. Что еще раз подтверждает мое предположение о том, что гражданин Петрик серьезно взялся за мою шкуру.
А отсюда вытекает следующий стратегический вывод. Теперь, после того, как я разберусь с Тохой, мне следует немедленно заняться самим Петриком. Пока он полностью не вошел во вкус и его люди не причинили мне тяжкие телесные повреждения.
Можно, конечно, и залечь на дно, пока все это дело не утихнет, но как же тогда Светка и мои родители? Бабушка? Подставлять их под удар?
Кроме того, я человек публичный. При желании меня можно легко найти в «Орленке» или в техникуме. А то и на соревнованиях. Поэтому нет, бежать от проблемы нельзя. А тем более игнорировать ее, засунув голову в песок и ожидая, пока она сама испарится. Надо действовать, причем действовать активно.
— Эй, мудак, — позвал я Тоху. — Ты чего там стоишь, как неродной? Иди сюда, я тебя гостинцем угощу.
Увещевание подействовало. Зарычав, как зверь, Тоха отвел руку с ножом чуть назад для замаха и бросился на меня.
Опасно, очень опасно. Идея со снегом в лицо вдруг показалась мне чертовски дурацкой. Надо же было додуматься сокрушить вооруженного противника с помощью такой хилой уловки. Но делать нечего.
Когда Тоха очутился в паре шагов, я поднял ступню сначала правой, а потом и левой ноги, швырнув в лицо противнику комья мокрого снега. Эта консистенция меня, кстати, и спасла.
Если бы снег был сухой, он бы особо не слипся между собой. Получился бы просто порошок, безобидный для любого врага.
А зато мокрые комья, угодив Тохе в лицо, на мгновение ослепили его. Что и требовалось доказать. Это было именно то, чего я и добивался.
На мгновение Тоха остановился. Ему сегодня явно не везло со снегом. В следующее мгновение я пнул его по руке с ножом. Оружие вылетело из руки и упало на снег. Взвыв от боли, парень схватился за руку.
Вот теперь я мог разобраться с ним по-своему. Немножко побоксировать.
Не давая противнику время опомниться, я шагнул у нему еще ближе. Он замахнулся и попытался ударить меня первым, но не успел. Я пробил ему джеб в голову, левой рукой.
Предварительный, ошеломляющий, чтобы прервать сопротивление и немного оглушить. Удар получился смачный и болезненный, не только для его носа, но и для моего замерзшего кулака.
Второй удар посильнее. Тоже прямой, только уже правой. С разворота, рукой из заднего положения. Я почувствовал, как кулак глухо стукнулся о череп Тохи, сокрушая его не такой уж и большой мозг.
На десерт я хотел добавить боковой слева, но этого не потребовалось. Мой неприятель хрюкнул и завалился назад, нелепо взмахнув руками. Затем упал на спину и тоже остался лежать на месте в глубокой отключке.
Тяжело дыша, я огляделся. Что-то на сегодня у меня вышло слишком много нокаутов. Я поднял сумку и толкнул безвольное тело Тохи носком сапога. Жить будет, скоро оклемается.
Ладно, хрен с ними. Пойду-ка я домой, пока еще враги не набежали или не приехала милиция. И потом, кажется, мне надо таскать с собой палку или кастет для самообороны. В следующий раз все может закончиться гораздо хуже.
Еще раз оглядевшись, я быстро пошел во двор дома. Теперь я зорко всматривался в темноту. Около дома или даже в самом подъезде меня могут ждать новые недоброжелатели.
Если какой-нибудь бедолага прохожий нечаянно спросил бы у меня сейчас сигаретку, то сразу получил бы в лоб, без выяснения причин. Даже если он и в самом деле хотел только стрельнуть сигарету. Сейчас мне не до мелочей.
Но нет, путешествие до квартиры прошло без происшествий. Я открыл дверь собственным ключом, вошел внутрь.
Ожидал, что внутри будет громко и весело. Очередная пьянка-гулянка. Но нет, в квартире все было чинно и благородно. Тишь да гладь.
С кухни доносились приглушенные голоса. Я осторожно открыл дверь. Мать сидела за столом с незнакомой женщиной. Что-то обсуждали, кажется, рецепт пирога. Увидев меня, мать нахмурилась, но сказала только:
— А, явился все-таки, хулиган. Где ты шлялся? Чего домой раньше не пришел?
Я пробурчал в ответ нечто неразборчивое. Надо же, как легко они решают все проблемы. Что же получается, мир в семье восстановлен? Ладно, посмотрим, что скажет отец.
— Кушать будешь? — спросила мать.
— Ну конечно, будет, — заверила женщина рядом с ней. Дородная тетка с морщинистым лицом, правда, не такая уж и старая, ровесница моей матери. — Ты посмотри, какой он у тебя тощий, скелет прямо настоящий.
— Давай, садись, спортсмен, — проворчала мать. — Совсем уже оголодал со своими тренировками. Поешь борща.
Я уселся за стол и с аппетитом поужинал. Когда я закончил, на кухню зашел отец. Вместе с тем самым другом, которого я тогда чуток помял. Ну вот, решил я, сейчас начнется и приготовился к обороне.
Но что интересно, так это то, что батя не особо рассердился, увидев меня. Он был трезв, также, как и его приятель. Отец отыскал в холодильнике квас.
— Ну, что там у тебя? — спросил он, повернувшись ко мне. — Ты вообще учишься сейчас или нет? Или уже выперли из техникума?
Он что, притворяется? Или действительно забыл о моем турнире и даже о нашей ссоре?
— Учусь, — осторожно ответил я, сидя над почти пустой тарелкой. — Только у меня сейчас свободное посещение из-за соревнований.
Отец проворчал: «Бездельничанье, а не свободное посещение. Придумают тоже». А его товарищ громко сказал, указывая на меня пальцем:
— Точно, это же ты тот самый Витька. Боксер или борец? Ну молодец, спортсмен.
Они собрались было уйти из кухни, но я почувствовал, что надо поговорить, как раз когда, они собрались все вместе.
— Послушайте, сколько это может продолжаться? — спросил я. — Давайте поговорим о нас.
