С водой у меня проблем нет — после того, как мы вскрыли это древнее строение, сверху стала просачиваться вода из почвы. Я пью из луж, предварительно обеззараживая воду простеньким заклинанием.
С едой гораздо хуже — я уже пару дней не ел. Поначалу я отрезал кинжалом куски плоти от туши убитых тварей и поджаривал их с помощью всё той же магии. Но через несколько дней туши стали испускать такой запах, что есть их стало невозможно. Мясо, что я заблаговременно пытался насушить впрок, предвидя порчу туш, просыхать отказывалось из-за сырости, а заклинания, позволявшего медленно высушить еду, я не знал.
Сперва я пытался разбирать завал вручную, но поняв, что в результате такой деятельности меня самого рано или поздно завалит камнями, перешёл на магию.
Для передвижения камней я использовал два символа — поднять и оттолкнуть, и укладывал их в конструкт в форме отрезка. Моя искра была достаточно мала, поэтому работа продвигалась очень медленно. Трёх десятков камней хватало, чтобы полностью исчерпать мой магический ресурс, который восстанавливался около суток.
После того, как я поспал какое-то время, я вновь приступил к расчистке. Тяжело ориентироваться во времени, когда не видишь солнечного света. Я не мог точно сказать, сколько же прошло дней с начала моего здесь заточения.
Когда после дюжины передвинутых булыжников я вновь исчерпал свои силы, то подумал: чем бы себя занять? Время здесь тянулось очень медленно.
Я вновь попытался мысленно связаться с Оло — ничего не вышло. Тогда я попробовал на каком-то нематериальном уровне поговорить с голосом из сна, но не получилось.
Однако я почувствовал что-то столь лёгкое и мимолётное, что на мгновение подумал, что мне просто показалось. Это чувство. Я однажды уже испытывал нечто подобное. Что же это? Будто я могу что-то контролировать, влиять на что-то.
— Да! — выкрикнул я, когда понял, что же это за чувство.
Как же я раньше не догадался? Это то самое чувство! Я испытывал его, когда создал химеру из комара и мог управлять им. Того комара давно нет в живых, но ведь это не единственная химера, которую я сотворил! Бурый!
Я мысленно сосредоточился и попытался представить, как управляю им. Попытался связаться…
И…
И у меня вышло! С трудом, неловко и едва ощутимо, но получилось.
Он был в Чивуаке, я чувствовал это. Жаль, он не умеет говорить, иначе я бы попытался его устами позвать на помощь. Я постарался дать ему команду привести на помощь людей, но он не понимал, что от него требуется. Тогда решил не рисковать, а то вдруг он случайно кого-нибудь загрызёт в городе по моей команде, и дал ему более простую команду: «Приди на помощь. Откопай меня». Такую команду он сумел понять. Я чувствовал, что он придёт.
Ему понадобится время, чтобы добраться до места наших раскопок, но он придёт. Мне нужно лишь дождаться.
Даже обычные медведи неплохо умеют копать своими огромными лапищами. Бурый изначально был не совсем обычным, он был гораздо крупнее рядового представителя своего вида. После того, как я наложил на него заклинание, превращающее в химеру, он стал дальше расти с очень большой скоростью. Он постоянно набивал своё брюхо горами рыбы, грибов и диких ягод. Не знаю, каких он размеров сейчас, ведь давно его не видел, но я уверен, что он сумеет быстро расправиться с завалом. Главное, дождаться его.
Сейчас моей главной проблемой было отсутствие пищи и вечная нехватка магической энергии.
К сожалению, не существует заклинания, способного создать что-то из ничего. Магия позволяет преобразовывать один вид энергии в другой, либо превращать энергию в материю и обратно.
Я не мог сотворить себе бутерброд из воздуха, но мог, к примеру, остановить разложение туш убитых тварей, обеззаразить их и приготовить. Если бы знал нужные заклинания. На данный момент моих знаний хватало лишь для того, чтобы обеззараживать воду и создавать огонь с помощью посоха.
От нечего делать я решил ещё раз его изучить.
Казалось бы: самый обычный деревянный пруток, немного кривоватый и более крупный, чем у мальчика-волшебника в очках из одной сказки. Но при этом он был не просто куском дерева, а был живым и являлся проводником и трансформатором энергий. Это именно он позволял пользоваться тем, что олодцы зовут магией.
По мере использования пруток набирает силу, становится более мощным проводником и трансформатором энергий, делается разумнее и растёт, будто живое дерево. У великих магов пруток сицилиуса дорастает до прекрасных посохов а-ля Гендальф. Он способен поглощать специальные артефакты, делая их частью себя, которые делают в Олоде и которые способны усиливать определённые стороны магии.
Когда я думал об этом, мне пришла в голову одна идея. Я достал из кармана грубых кожаных штанов крупную горошину маннита и прислонил её к посоху. Казалось бы, элементарное действие, но даже оно вызвало у меня затруднения. Левая рука плохо слушалась и выронила горошину. Пришлось взять ею посох, а горошину поднять правой.
Наконец я совместил горошину и посох. Какое-то время я держал так руки, ожидая сам не знаю, чего: может быть, вспышки света или прочих спецэффектов. Спустя пару минут я попытался отнять горошину у посоха, но у меня ничего не вышло: она будто прилипла к нему.
— Работает! — крикнул я во тьму, едва освещаемую светом горошины.
Похоже посох хочет поглотить её. А что потом? Перекачает энергию мне? Возможно. Я не говорил с Оло об этом. Да и не факт, что он знает, ведь он хоть и маг, но всё же в первую очередь — ребёнок, которому самому многому нужно научиться.
Я стал ждать. Во время ожидания глаза как-то сами собой слиплись, и я уснул на неопределённое время. Когда проснулся, вокруг была уже кромешная тьма. Ни горошина, ни что-то ещё не освещало подземные помещения. Я нашарил рядом с собой посох. Когда коснулся его, меня будто током ударило! Он был полон энергии, и я от неожиданности отдёрнул руку. Немного помедлив, я повторил попытку, уже более уверенно ухватившись за него.
— О, да!
Это было приятное чувство. Я ощущал, как энергия из него бурлящим потоком перетекает в меня, наполняя мою магическую искру. Это было довольно непривычно. Раньше подобный поток я вливал в посох, чтобы сотворить заклинание. Сицилиус же трансформировал окружающие энергии в магические довольно медленно и передавал её хозяину вовсе незаметно для него, касаться посоха при этом было вовсе не обязательно.
Энергии было слишком много, и я даже испугался. Она требовала выхода, и я принялся творить заклинания, вначале подвесив на одной из стен светляка, а затем откидывал в сторону камни.
Я уже отбросил десятка два камней и стал чувствовать усталость, но энергия не заканчивалась. У меня разболелась голова, а рука, в которой был посох, казалось, горела огнём.
Тут мне стало действительно страшно. Я не мог прекратить колдовать, так как чувствовал, что как только сделаю это, меня буквально разорвёт от энергии, поступающей из посоха, но и колдовать я больше не мог, так как перенапряг ту часть себя, которая творила заклинания, прокачивая энергию по невидимым внутренним каналам, сплетая плоть заклинания.
Я попытался отбросить посох в сторону, но он будто прилип к руке. Будто не я держал его, а он не отпускал мою руку. Меня охватила паника. Меня сейчас уничтожит моё собственное оружие! Будто почувствовав мой страх, посох стал посылать мне ещё больше энергии. Я закричал от боли.
— Остановись, стой! Горшочек, не вари! Не надо больше! — кричал я, но это не помогало.
Тогда я, невзирая на боль, постарался сосредоточиться и отправил посоху мысленную команду: «Остановись, не надо больше!». Как ни странно, но это помогло. Поток прекратился. Я сразу же почувствовал облегчение.
Какой же я глупец! Ведь знаю, что у сицилиусового посоха есть что-то, подобное разуму. Он чувствовал мой страх и питал меня энергией, чтобы я с помощью заклинаний мог победить то, что этот страх у меня вызывает. Но проблемой был как раз сам посох, который и пугал меня переливаемой энергией. Вот такой замкнутый круг. Я был подобен недотёпе, пытающемуся запустить ядерный реактор, но забывшему прочитать перед этим инструкцию. Я едва не убил сам себя. Это слишком неосторожно, особенно учитывая то, что колдовать я умею без году неделю, а учил меня этому ремеслу маленький ребёнок.
