Демид сел перед ней на колени, закрыл глаза и вытянул перед собой руки ладонями вверх.
Минута прошла в молчании. Неожиданно по телу Фоминых прокатилась волной судорога, веки ее дрогнули, и странные серые пятна поползли по коже ее.
– Да, я слышу тебя, – сказала она голосом тихим и неожиданно низким, почти мужским. – Я слышу тебя, Бессмертный.
– Как тебя зовут? – произнес Демид, не открывая глаз.
– Волчица.
– Ты человек?
– Да. Пока человек. Я не хочу больше быть человеком. Хозяин обещал мне, что скоро я буду свободна.
– Он солгал тебе. Ты никогда не будешь свободна. Ты всегда будешь его рабыней.
– Ты сам лжец, Бессмертный! – Губы женщины искривились в жестокой усмешке. – Ты лжешь сам себе! Ты пытаешься отодвинуть конец срока человеков. Но на самом деле это не то, чего ты хочешь. Ты устал, кимвер! Душа твоя износилась. Она вся в прорехах, кимвер. Она вся в дырах, и сквозь них можно смотреть, как сквозь драную тряпку! Ты уже больше не хочешь жить, Бессмертный! Ты хочешь умереть. Ты же не желаешь, чтобы с тобой случилось то же, что с Бьехо?
– Не хочу. – Голос Демида звучал отстраненно и печально. – Но не тебе решать, отродье, когда мне умереть. Создатель направляет руку мою, и лишь в его руках судьба моя. Скажи мне – кто такой Карлик?
– Не называй его Карликом! Он не мал больше, но велик! Он растет. Скоро Он станет больше всего сущего в этом мире, и благословен будет тот, кто служит ему...
– Кто такой Карлик?!
– Это демон. Демон-Червь. Он проснулся.
– Почему он проснулся?
– Потому что время его пришло. Это пожиратель. Это ассенизатор. Он просыпается только тогда, когда приходит время для новой генерации. Для нового Прилива. Он очистит землю от людей. Это неотвратимо. Он не тронет только тех, кто помогает ему. И мы, избранные, обретем новую жизнь – будем первыми из Новых. Тех, кто должен прийти.
– А карх?
– Карх – такой же слуга Червя, как и мы. Червь разбудил его. Поднял из небытия. Без карха Червь слаб. Карх слаб без Червя. Вместе они – наша сила и надежда.
– Может быть, Червь – в теле карха?
– Нет.
– Где он?
Фоминых молчала.
– Где находится этот демон? В чьем теле? Может быть, у него есть свое собственное тело?
Молчание.
– Слышишь, ты, тварь, отвечай! – Еле сдерживаемая ярость появилась в голосе Демида. – Ты предала человеков, тварь! Ты пошла против рода своего. Ты одна из тех, кто пытается сдвинуть Равновесие в свою пользу. Неужели ты надеешься заслужить прощение после этого?
– Ты слишком глуп и однозначен, Бессмертный, – заговорила вновь Фоминых, и ни малейшей страсти не чувствовалось в этой холодной речи. – Равновесие? Это не больше чем устаревший символ. Равновесие все равно будет нарушено. Те, кто находится на чашах весов, вцепились друг другу в глотки. И кто-то из бессмертных умрет. Если умрет Бессмертный человек, начнется новый Прилив. Если умрет бессмертный Король Крыс, то Прилив отодвинется и не придет, пока жив этот Бессмертный человек. Но это все временно. Ибо сказал Создатель, что приливы будут сменять друг друга в мире вечно, и даже он сам ничего не в силах сделать с этим своим словом. Ибо в этом – гармония Цветного Мира. Никто не хочет умирать. Никто не хочет стать кучей падали. Но таковы законы мира. На куче падали вырастают новые цветы, и растут, и благоухают, пока не портятся, и начинают сеять ядовитые семена, и сами становятся падалью еще при жизни. И тогда им остается только одно – умереть. Так было с прежними и с теми, кто был прежде прежних, так будет с человеками, и, как бы ни были прекрасны те, кто придет после человеков, та же судьба ждет и их. Так что не пугай меня гневом Создателя, кимвер. Все мы не избежим его.
Это были последние слова Волчицы. Кожа ее снова порозовела, дыхание стало ровнее. Она выглядела теперь как обычная спящая женщина. С огромным синим пятном на лбу.
– ...И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам, – процитировал Демид. – Это – бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей Вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя...
– Апокалипсис, – произнесла Лека. – Значит, все это не сказки... Кто же здесь Антихрист? Карх? Или этот Демон-Червь?
– Все они Анчихристы, – пробурчал Кикимора. – По крайней мере, кто в этой спектакле Вавилонская Блудница, понятно. – Он ткнул пальцем в Волчицу, развалившуюся в кресле. – Чего с этой диаволицей делать-то будем?
– Убить ее! – неожиданно сказала Лека. – Нечего с ними церемониться. Они нас жалеть не собираются!
– Интересная мысль, – задумчиво произнес Демид. – Ну что ж, пожалуй... Лека, у тебя пистолет. Стреляй ей в лоб. Не промахнись только.
– Я? Почему я?! – Рука Леки задрожала, и пистолет упал на пол. – Я не могу.
– Понятно. Может быть, ты, Кикимора? Произведешь отстрел?
– Я – пас. – Кикимора стоял, трясся, моргал часто. – Вы не поверите, робяты, сколько людишек я за свою жизнь непутевую на тот свет за дровами отправил! Так ведь то по необходимости было. Чтоб самому выжить. А вот чтоб так, в голую бабу без сознаниев палить, пусть и суку даже последнюю... Не по мне это.
– Понятно... – Демид поднял пистолет, помахивал им в воздухе. – Чего вы на меня так вытаращились? Думаете, что я ей сейчас дырку в башке нарисую? Черта с два! Нету у меня лицензии на убийство людей. Вот если бы она демоном была, я бы с удовольствием. А так... Пускай себе валяется. Я думаю, встретимся мы с ней еще.
Он сунул пистолет в карман и широким шагом пошел из комнаты.
И все же они немножко опоздали. Дали затянуть петлю на своей шее. И теперь петляли на черной «Волге» по закоулкам, боясь вылететь на центральные проспекты. Кикимора из кожи вон лез, стараясь оторваться от преследователей, но их снова загоняли, как зверей. И загоняли довольно удачно.
– Как ты думаешь, кто это? Менты? – спросил Демид, когда очередной автомобиль, на этот раз красный «фольксваген», вылетел им навстречу и Кикимора едва успел свернуть, нырнуть в проулок, чтобы не влепиться ему в морду, и снова жал по газам, стараясь спрятаться между домами.
– Не-а! – проорал Кикимора. – Менты бы давно нас заловили! Менты – они свое дело знают! А эти – так себе, фуфло, тачку толком водить не могут. Это мои бывшие друганы. Сектанты, мать их за ногу! Вот только плохо, что много их тута, как лягушек в болоте. Откуда они только прознают, куда мы едем?! Никак понять не могу!
– Я знаю как. Вот через эти кольца. – Демид поднял вверх руку, и золотой перстень ярко блеснул на пальце. – Эти проклятые артефакты – проводники магической энергии. Они – как радиомаяки. Меченые мы с тобой, Кикимора.
Микрорайон кончился. «Волга» вылетела на большое шоссе и теперь шпарила открыто, норовя нарваться еще и на ГАИ. «Фолькс» вывернул далеко сзади, визжа покрышками, и прочно сел им на хвост. Может быть, он еще и не разобрался, где именно едут беглецы – мало ли черных «Волг» было на заполненном шоссе? Но сомневаться не приходилось: времени до того, как их догонят, припрут к обочине или расстреляют на ходу, оставалось немного.
– Бензин кончается, – пробормотал Кикимора. – На нулях уже почти. А на заправке остановиться – и кранты нам сразу...
Демид вцепился в проклятое кольцо, задергал его, пытаясь сдвинуть хоть на миллиметр. Бесполезно. Оно даже немного сжималось при каждом рывке, и палец начал распухать и наливаться нездоровой синевой.
– Ладно, устрою я сейчас тебе... – Демид опустил стекло, поднял правую руку напротив открытого окна, растопырил пальцы. Сердце его стучало как бешеное. Он вынул левой рукой пистолет, конфискованный у Фоминых, из кармана и приставил его ствол к кольцу. – Кикимора, иди в правый ряд. А то пристрелю, еще кого-нибудь, чего доброго...
– Демид, перестань!!! – завизжала Лека, руки потянула с заднего сиденья, пытаясь выхватить пистолет.
Кикимора рванул руль вправо, Лека свалилась, грохнул выстрел, и палец вместе с кольцом вылетел в окно. Демид еще не чувствовал боли, он только оглох от выстрела. Кровь заливала его ладонь, и он еще не знал – удачно ли он выстрелил, осталось ли там что-нибудь от остальных пальцев.
Но главное – палец болтался за окном в воздухе. Он оторвался, но тонкие золотые нити, незаметные, наверное, ни для кого, кроме Демида, шли от кольца и соединяли его с рукой. Палец был прижат потоком воздуха к стеклу задней двери и медленно полз обратно к своему хозяину. Кольцо теперь командовало этим пальцем.
– Лека, открой окно! – заорал Демид, схватив себя за запястье, чтобы пережать артерию.
– Я боюсь!!! Там палец!
– Открывай! Подохну ведь сейчас!
Он чувствовал себя совсем плохо. Он был почти в обморочном состоянии. И дело было даже не в боли – ему приходилось знавать боль и похуже. Просто он ощущал, как золотые магические нити лихорадочно ползут, извиваются во всех сосудах его, впиваются в стенки артерий, пытаясь зацепиться, свиваются клубками в венах. Демид захрипел, пена выступила на губах его.
