– Здорово, – проговорил, наконец, я, надевая поверх доспехов цепочку со звездой. – Не ждал в таком виде?
– Я уже вообще тебя не ждал, – признался Вася, пожимая мне руку. – Идем, времени нет.
Я сделал шаг и застонал сквозь зубы. Рана была слишком свежей, разболелась не на шутку.
Вася, не говоря ни слова, подхватил меня и поволок к лагерю. Я едва успевал передвигать ногами, чтобы хоть как-то помочь ему.
– Ох и разгулялась Ледница, – чтобы не молчать, сказал сержант.
– Думаешь, ее проделки? – поддержал я разговор, а самому хотелось сцепить зубы и молчать.
– А чьи еще? Я, конечно, не гидрометцентр, но тут и к гадалке не ходи. Разве не чувствуешь мороза в воздухе?
– Есть малехо.
– Ну, рассказывай.
– Да тут и рассказывать нечего, – я коротко описал свои похождения.
Из-за метели воевода Василий выделил нам шалаш. Вася передал меня прямо в лапы Горыныча. Это сейчас я уже знаю некоторые особенности его анатомии, а тогда было невдомек, откуда он доставал аптечку. Да разве это было важным? Заика только подсмеивался, но мне плевать было, лишь бы боль поскорее унялась. Горыныч ввел лекарства, воин темника аккуратно зашил рану, наложил повязку.
– Ну, как все прошло? – Заика подсел ближе.
– Нормально, – а что я еще мог сказать?
– Это по дороге туда или назад? – друг кивнул на рану.
– Туда. Стрелами.
– Вот же ж снайперы чертовы!
– Да ладно. Могло быть и хуже.
Вовчик ничего не ответил, только сжал плечо крепко. Воин черниговский принес горячий душистый отвар с медом, я прихлебывал его, Заика молча наблюдал за мной. По глазам было видно, что он испытывает большое облегчение. Могу только представить, что чувствовал друг, пока я находился на задании. И, главное, уходил как-то впопыхах, не попрощались, даже слова не сказали друг другу. Может, поэтому взгляд немного виноватый?
– Да не парься ты, – я толкнул друга кулаком в плечо. – Все путем.
– Впервые жалею, что такая способность только тебе досталась, – признался он. – Вдвоем намного легче было бы.
– Не факт, – вмешался Горыныч. В шатер он, естественно, не помещался, но две головы из трех умудрился просунуть. – Иногда двое не пройдут там, где один пролезет.
– Я заметил. Ты лучше расскажи, как тебя тут приняли? Этот момент я как-то выпустил из виду.
– Ну как, – замялся немного змей. – Радушно, почти с хлебом-солью.
– Ага, – усмехнулся Заика. – Только вместо хлеба копьями угостили и стрелами присолили. Калиныч парнем горячим оказался, ждать нас не стал, самолично явился, без приглашения, так что гостеприимство получилось радушным, я бы даже сказал пламенным. Темник черниговский сгоряча зажженными стрелами приказал палить, потому что обычные наше авиакрыло не брали. Знаешь, нервная система у аборигенов все же не железная, а тут еще змеюшка наш ни с того, ни с сего решил характер показать. В общем, суматоха еще та поднялась, так что пока мы с Васей всех угомонили да по углам развели, про тебя как-то забыли.
– Ну, как вы тут? – Вася решительно подвинул голову Горыныча, зашел внутрь вместе с воеводой.
– Живем, командир, – доложился я. – Чайку хочешь?
– Потом. Ну, от лица объединенного командования объявляю тебе благодарность.
Мне бы встать, только высота не позволяла, поэтому я только привстал, отрапортовал:
– Служу народу Украины, – и снова уселся на чурку, которая служила табуретом.
– Лихо, вой, лихо, – воевода хлопнул меня по плечу, от чего часть отвара оказалась на земле. – Я уж и не чаял, что добром дело свершится. Мыслил: бахвалы, походють краем да назад повернут, мол, неможливо пробиться. Ан, нет! Да еще весточку возвернули. Златом бы тебя одарить, да нет злата. Вот, носи во здравие, – с этими словами Василий снял с пальца перстень, протянул мне. – Дар за службу ратную.
Ничего себе здесь медальки раздают! Я посмотрел на Васю, мол, что делать? Тот только кивнул.
– Аль мал золотник? – по-своему расценил мои сомнения темник. – Уж извини. В Чернигов вернемся – достойно награжу.
– Нет-нет, все нормально, – я поспешил принять награду. – Ничего больше не надо.
– Ну, как знаешь.
– Мы чего пришли, парни, – Вася подсел возле меня. – План согласован, ночью выступаем. Наша задача: двое идут с авангардом, завязывают бой. Один с Калинычем наносит авиаудар. Есть вопросы, предложения?
– Я больше Леньку одного не оставлю, – решительно сказал Заика. – Хватит, и так столько глупостей натворил за короткое время.
– Ну, вот и решили. Теперь отдыхать. Как стемнеет – начнем.
Воевода вышел, а Паляныця попросил Горыныча:
– Слушай, не в службу, а в дружбу: принеси рюкзаки, а? Заправиться не помешает, а то негоже в драку лезть, когда желудок бурчит.
– Это мы сейчас, – змей мгновенно испарился.
– А снежок-то закончился, – констатировал Заика, выглядывая наружу.
– Да уж, теплее стало, – согласился Паляныця. – О, вот и тылы поспели. Ты реактивный, Калиныч?
– Так тут рядом совсем, – правая голова вместе с лапой просунулась внутрь. – Можно, мы тут посижу?
– А то! Есть будешь?
– Не, мы сыт.
– Ну, смотри.
Пока Вася сервировал стол, я озвучил одну мысль:
– Нужно бы разведку провести перед боем, желательно воздушную.
– Думаешь, один такой умный? – усмехнулся Паляныця. – Немного стемнеет – и полетим.
– Кто летит? – поинтересовался Заика.
– А вот с Василием и полетим. Хочет темник сам все видеть, своими глазами, чтобы потом непоняток не случилось.
Ели молча. Горыныч поторчал немного возле нас, а потом отвалил, сказал, что хочет крылья поразмять перед вылетом. Вася только кивнул, мол, разомнись, не помешает.
– Только осторожно, на глаза местным не показывайся, – посоветовал сержант. – А то потеряем эффект внезапности.
То ли я так проголодался, то ли сухпай был другого производства, только ел я с наслаждением, будто до того неделю на строгой диете сидел.
Едва мы собрали пустую посуду и приготовили ее к утилизации, как лагерем прокатилась волна тревоги.
Вася выглянул, а потом выскочил наружу. Мы с Заикой рванули за ним, пытаясь на ходу сообразить, что к чему. Нога стрельнула болью. Черт!
Черниговцы во главе с воеводой задрали головы вверх, некоторые держали луки наизготовку. Паляныця даже рюкзак выпустил, сказал коротко:
– Приземлится – бошку оторву, сварю, жрать заставлю.
Я глянул вверх. Наш бравый змей собрал вокруг себя целую стаю стервятников и теперь проводил неравный воздушный бой. Ну, а как иначе? Весной особенно голодно: рацион скудный, мелкий зверь еще спит и витаминов не хватает. А тут как бы подарок такой от людей – война, море трупов и все такое, можно попировать всласть, и на тебе: является наглец трехголовый. Мозгов-то что у птицы, что у змея, гляжу – одинаково. И если первые восприняли Горыныча только как опасного соперника – мне ли не знать! – то второй мог бы и догадаться, что летать стоило в другом месте, дабы не привлекать к себе ненужное внимание.
А Горынычу тем временем было ой как несладко. Несмотря на внушительные габариты, природную броню и наличие живого огня, стервятники брали количеством. Ну да, гуртом оно, как говорится, и батьку легче к миру склонить. Птицы яростно атаковали со всех сторон, норовили ударить по глазам, добраться до незащищенных броней участков тела. Голод – не тетка, смелости добавляет. Но нужно отдать змею должное: отбивался он мужественно, упорно, только это было все равно, что драться с роем пчел.
– Долу, долу лети! – крикнул воевода Василий. – Долу!!!
Змей, похоже, даже не расслышал, продолжал крутить карусель. Лучники нерешительно мялись на месте, ожидая команду.
– Стреляй! – крикнул Вася.
– Змея стрелим, – возразил воевода.
– Ничего ему не сделается. У него броня, что у танка.
Темник не понял, о чем речь, но отмашку дал. Тут же в небо устремилось несколько десятков стрел. Несколько разбилось о чешую, прежде чем Горыныч, наконец, сообразил, что к чему. Он мгновенно спикировал, стал кружить у нас над головами, подставляя под выстрелы врага. Десяток стервятников оказался на земле, прежде чем птицы оставили нашего крылатого друга и убрались восвояси. Несколько, самых наглых, еще около минуты висели над полем боя, но и они вскоре убрались.
Горыныч зашел на посадку аккуратно, не зацепив ни одного дерева. Вася тут же подскочил к нему, на ходу выговаривая за разгильдяйство. Змей только отмахнулся, переворачивая на ходу одну поверженную тушку за другой, пока не нашел искомое.
– Зря ругаешься, Василий, – протянул он добычу. – Гляди, какого сокола сбить удалось!
Паляныця осмотрел мертвую птицу, снял с лапы записку, развернул.
– Кто-то может прочесть? – обратился сержант к воям.
Воевода принял пергамент, пробежал его глазами, усмехнулся:
– Ай да змей, вот удружил!
– Можно поконкретнее? – спросил Заика, придвигаясь вплотную.
– Татарово послание. Кадан и Бури, тумэнбаши Батыевы, пишут, дабы ожидаша их поутру, недалече уже. И ведут оне с собой десять тумэнов, и машины осадны, и стенобитны. Аще бают, будто обоз ведут.
