Радомир ещё раз взглянул на клинок. Само лезвие меча было невесомое, словно лебединое пёрышко; рукоять же наливалась приятной тяжестью и ложилась в ладонь как влитая.
– Давай-ка, спытаем, каков он у нас уродился, – наконец прервал молчание Влас, всё это время с улыбкой наблюдавший за завороженными глазами мальчика. – Ведаешь ли, что справный булатный меч песни поёт?!
Радомир удивлённо покачал головой.
– Это как это???
– А вот мы сейчас как раз поглядим, – улыбнулся мастер.
– А зачем ему петь?
– Так крепость клинка определяют. Чем дольше поёт, тем сталь прочнее!
Радомир осторожно передал меч кузнецу, который взял его двумя пальцами за навершие таким образом, что клинок теперь смотрел остриём вниз и мерно покачивался из стороны в сторону. Затем кузнец достал из рукава металлический молоточек и тихонько ударил им по лезвию.
Удивительно чистый хрустальный звон мягко разлился по комнате. Радомир закрыл глаза и словно провалился в его прозрачную глубину. Волнами он накрывал его со всех сторон, то отливая, то накатывая вновь, то усиливаясь, то затихая.
По телу Радомира пробежали мурашки. Почти бессознательно, не размыкая губ, он запел тем же тоном, и его голос воедино слился со звучанием булатного клинка. Солнце уже наполовину показалось из-за холмов, а меч, словно обрадовавшись родной душе, всё пел, и пел, и пел, и вовсе не думал замолкать. Даже птицы, которые обычно встречали небесное светило радостным разноголосием, подстроились под хрустальный голос булата, и с той же мелодичностью присоединились к его чистому, как слеза, звону.
– Это здурово, что вы на одном языке говорите! – радостно промолвил Влас, когда звучание наконец угасло. – Но, давай-ка теперь крепость его на деле проверим.
С этими словами Влас передал меч Радомиру, а сам ушёл в другой конец кузницы. Взяв клинок в руки, мальчик украдкой прислонился к нему ухом и с радостным удивлением услышал, что он всё ещё кристально звенел… только где-то глубоко внутри…
Влас вернулся с куском металлической пластины, шириною не менее полвершка, и укрепил её в расщелине дубового пня.
– Руби! – коротко произнёс он.
– Как!?! – удивился мальчик. Он держал меч, словно новорожденного птенца, и даже пальцем боялся пошевелить, чтобы красоту его не испортить… А тут, рубить по железу?!?
– Со всей силы руби, – преспокойным голосом повторил оружейник.
Радомир подошёл к пню, но всё ещё колебался.
– Настоящий булат сталь любую разрубит! А на себе ни царапины, ни зарубки не оставит! – подойдя к мальчику, успокоил его Влас. – Состав булата таков, что он крепче и прочнее металлов любых. Особенность же его в том, что при всей своей крепости, лёгок он и гибок необычайно. Вот, гляди…
Влас взял у Радомира меч и без колебания согнул его на две четверти. Мальчик ахнул и зажмурился…. Но лёгкий упругий меч лишь недовольно вздохнул и тут же упрямо распрямился назад, как только стоило ослабить кузницу руку.
– Видал?!? – гордо произнёс кузнец. – Булатным мечом подпоясаться можно!!!
С этими словами Влас вновь передал меч Радомиру, и мальчик уже с большей уверенностью размахнулся и… вполсилы ударил по железной пластинке.
Меч со звоном прошёл сквозь металл и даже на вершок вонзился в древесину пня. С трудом вытащив его обратно, Радомир с Власом тщательно осмотрели его со всех сторон. На клинке не осталось ни единой отметины! Закалённый клинок всё также гордо сверкал зеркальной поверхностью, пробивающейся сквозь чернёное кружево булатного узора.
– Славный получился меч! – уверенно кивнул головой Влас и довольно пригладил рыжую бороду. – Владей! Но помни, любое оружие – это не только сила, но ещё и ответственность. Заботься о нём да понапрасну не беспокой! Тогда и он тебя в беде не оставит.
Радомир низко поклонился кузнецу, и обещал относиться к мечу с почтением.
– Ну, ступай., добрых тебе дорог да верных друзей у плеча!
Взяв меч, мальчик уже было перешагнул через порог, как вдруг Влас окликнул его.
– Постой!!! Совсем ведь запамятовал… Хэ, хэ, хэ… я ведь тебе к мечу одёжку походную сладил! – с этими словами, кузнец достал с полки ножны цвета молодого дерева. – Негоже меч без одёжки хранить. Это всё равно, что человеку без пояса. Всю силу понапрасну растерять можно… ежели распоясавшись, – приговаривал он, передавая Радомиру прекрасный подарок.
Ножны и вправду были на загляденье. Лёгкие! Крепкие! И удивительно тонкие! Вставив в них меч, Радомир услышал, как тихонько щёлкнуло перекрестие, надёжно сомкнувшись с устьем, и удивился, насколько плотно клинок сидит в ножнах. Сильно взмахнув им несколько раз, он убедился, что меч не вываливается и сидит внутри, даже не шелохнувшись. Он словно слился с ножнами воедино. Издали даже могло показаться, что ножен на мече нету вовсе, а это лишь обычный деревянный тренировочный меч, которым можно набить хорошую шишку, при этом сильно не повредив драгоценную голову супротивника.
Ремешок, обвивавший ножны, легко перекидывался для ношения как у пояса, так и за спиной и быстро отстёгивался, стоило лишь щёлкнуть по ушку большим пальцем руки.
– Сделаны ножны из древесины железного дерева! – словно рассказывая Радомиру тайну, прошептал Влас. – А потому по крепости своей они и железу не уступают.
– Здорово!!! – с горящими глазами протянул Радомир. – Это же можно с ним в Ратоборцев играть и не бояться друзей притом поизранить.
– Да и с врагами не надо сразу булат доставать, – потрепав мальчика по волосам, улыбнулся кузнец. – Так они, глядишь, могут и друзьями твоими сделаться!
Краем глаза Радомир заметил, что на какой-то миг быстрая тень закрыла восходящее солнце. Взглянув на небо, мальчик радостно улыбнулся. Распахнув широченные крылья и разрезая ими остатки утренней дымки, в синеве величественно парил беркут Анаквада. Он то взлетал в самую высь, превращаясь в неприметную точку, то падал камнем, выравниваясь у самой земли, и перекувыркнувшись несколько раз вокруг себя, вновь молнией взмывал к облакам.
– Аквил проснулся! – воскликнул Радомир, глядя из-под ладошки на утренние упражнения беркута. – Значит, скоро друзья мои к речке помчатся…
– Да и ты уж беги… Негоже на учёбу опаздывать! – с улыбкой промолвил кузнец. – Да забегай почаще. Я друзьям завсегда рад!
– Благодарю тебя, мастер Влас!!! – ответил Радомир, поклонившись до земли. Затем он крепко обнял оружейного мастера и, уже мгновеньем спустя, быстро бежал по зелёной дорожке к серебрящейся поодаль реке.
Молнией он пронёсся через спящую улицу ремесленных мастеров, на миг остановился у набережной, чтобы полюбоваться на своё отражение (рукоять меча грозно торчала над левым плечом!), вихрем пролетел под северной аркой и, повернув вправо, вприпрыжку побежал вдоль берега. Вскоре до его слуха донеслись радостные возгласы его друзей, а уже мигом позже он вскочил на пригорок и увидел их мокрые головы среди переливающихся на солнце хрустальных брызг, увенчанных рукотворной радугой.
Сняв на бегу меч, он осторожно положил его на траву и с воинственным кличем, не снимая рубашки, с разбегу плюхнулся в прохладную воду.
Тем же вечером, вернувшись в Радужный дом, друзья к всеобщей радости застали в большой комнате Родослова. Волхв встретил их радушной улыбкой и некоторое время не мог вставить и слова, выслушивая переливные рассказы своих маленьких учеников о выученных ими премудростях.
Когда же, наконец, все успокоились и расселись вокруг стола, а Всеслава разлила по чашкам брусничный морс, Родослов многозначительно оглядел всех из-под белоснежных бровей и медленно пригладил свою серебристую бороду.
– Как и обещал вам, друзья, завтра прибудет дружина, чтобы с вами на Великой Поляне в Ратоборцев сразиться, – загадочно улыбнувшись, промолвил он. – Вы как, сами то… готовы им отпор оказать?
– Ещё как, готовы!!! Чай не попятимся! – отвечая за всех, воскликнул Твастар. – А кто те дружинники? Откель они будут?!?
– Супротивников выбрать вам было непросто, – скрестив руки на груди и зажав ладони подмышками, ответил волхв. – Старше они вас и опытнее. Но зато с оными супротивниками многое можно постичь; мудрость великую можно изведать.
– Разве в состязаниях мудрости учатся? – удивился Радомир. – Я думал, для этого веды предчертаны, а в играх разве что ловкость да смелость можно познать.
– Главная мудрость игры – содействие с другами да великодушие к недругам, – улыбнулся Родослов. – Но как бы просто оно не звучало, научиться тому дюже как трудно… Ведь в пылу борьбы злость легче всего разум окутывает. А лишь она светлую голову чёрным сукном укроет, так человек и сердце своё слышать перестаёт.
– Так кто же суть супротивники наши? – нетерпеливо ёрзая, вновь спросил Твастар.
– Завтра увидите, – лукаво улыбнулся старец. – Главное же, что будет их восемь и, кто б они ни были, нужно им будет по окончанию состязания руки пожать.
