– Догоняй, – сказал Шэф, разворачиваясь и Денис остался один.
Толпа, окружавшая ристалище, рассосалась очень быстро – представление закончилось и делать здесь было решительно нечего: столы утащили, факелы погасили и Дениса окружила темнота. Он постоял некоторое время, давая глазам привыкнуть, – конечно можно было выйти в кадат, но… реальной причины переходить в боевой режим не было, а использовать кадат для, скажем так… – баловства, Денис постеснялся. Тем неожиданнее было робкое прикосновение к локтю, – Денис от неожиданности даже вздрогнул, – только что рядом не было никого, и – на тебе!
Хэлли стояла рядом, опустив голову и не пыталась поднять глаза. Денису, у которого последняя женщина была целую жизнь назад – на Тетрархе, такое поведение странным не показалось – мало ли: стесняется, или еще чего… – не важно! Главное что она здесь, рядом: теплая, упругая, податливая, – темная волна вожделения захлестнула его с головой, он попытался осуществить право сеньора прямо здесь и сейчас же, но натолкнулся на спокойное, безмолвное сопротивление – Хэлли ловко выскользнула из его объятий и повлекла в сторону огромного дерева, чей силуэт четко вырисовывался на фоне звездного неба.
«Почему нельзя здесь?.. Зачем куда-то идти?..» – были последние связные мысли посетившие верхний мозг Дениса, после чего управление полностью перешло к нижнему. Хэлли мягко, но настойчиво уводила его в ночь, но ни малейшего опасения это у него не вызывало.
«Чего хочет женщина – того хочет Бог!» – пришла еще одна мысль, но вот в верхний, или нижний мозг, непонятно. Желание распирало Дениса, он понял, что ждать дальше не может и не будет, видимо это же поняла и Хэлли, она остановилась и прильнула к Денису. Его сильные руки (прям как в женском романе!) проникли под ее платье и жадно заскользили по юному телу. Все было готово для неистового соития, но…
Внезапно, будто щелкнул выключатель, в подмышках Дениса загорелись яростным огнем «Поцелуи Пчелы», предупреждая о неведомой опасности. Денис рывком, из красной, тягучей, терпкой и влажной бездны, вернулся в реальность, попробовал скользнуть в кадат, чтобы встретить врага во всеоружии, но не успел. Последнее, что он осознал, был страшный удар сзади по голове.
Кар-танг, старший жрец Храма Морских Богов, мельком оглядел тело Дениса, неподвижно лежащее на земле, такую же неподвижную, стоящую с опущенным взором, только что обращенную девушку и своих помощников: младших жрецов Юнь-гуня и Лю-шаня.
– Охраняйте, – коротко приказал он и младшие жрецы растаяли в темноте.
Старший жрец ненадолго задумался о том, что делать с новообращенной? Согласно его богатому жизненному опыту, неписанным правилам «Внешнего Круга Охраны Храма» и собственной интуиции, ее следовало убить, но обращенная была очень хороша собой и могла… – тут он задумался, так как даже перед самим собой не хотел признаваться в причине, по которой оттягивал такой правильный и логичный шаг, как сворачивание ей головы. И тут ему в голову пришла прекрасная формулировка: обращенная могла послужить нуждам храма в качестве резидента в стратегически важном месте: постоялом дворе «Медная подкова» на Полуночном тракте! Через это заведение проходит огромное количество людей, спешащих в столицу с полуночи, и официантка, которая беспрепятственно перемещается по обеденному залу, присутствие которой никого не настораживает, потому что она просто выполняет свою работу, официантка, в присутствии которой подгулявшие гости не будут замолкать, а будут спокойно продолжать свои разговоры – это ценный сотрудник, необходимый внешней разведке охраны Храма, для обеспечения его безопасности! Он даже прищелкнул пальцами от восхищения собственной мудростью, – теперь, даже если что-то пойдет не так, его старый недруг, вечно копающий под него предсказатель Вай-линь, не сможет доказать, что он оставил красотку в живых для того чтобы потешить похоть, – резидент и точка! Пойди докажи, что не для этого, – его слово против слова Вай-линя – ничья! Ему хотелось немедленно насладиться этой юной плотью, но… к величайшему сожалению, отложить предстоящее дело он не мог – слишком важное, да и свидетели в лице молодых жрецов имелись, – если бы вместо допроса он занялся плотскими утехами с неофиткой.
– Забудь все и ступай. Спи. Проснешься, когда услышишь слово пробуждения: «Хурраган!» – Хэлли растаяла в темноте, как до нее младшие жрецы, – можно было начинать работать.
Откуда-то, из недр своего необъятного плаща, Кар-танг извлек веревку и сноровисто связал оглушенного Дениса. После этого он запел. Если бы мелодию, ритм и слова этой песни услышала пожилая, утонченная любительница классической музыки, всю жизнь наслаждавшаяся творениями Моцарта, Глинки, Балакирева и прочих представителей могучей кучки, то несомненно, эта песня доставила бы этой самой ценительнице невыразимо могучее омерзение, как минимум, на пару порядков, превышающее такое же, от концерта группы «Rammstein», прослушанного вживую!
Другой особенностью этого гадкого песнопения было то, что оно не подчинялось физическим законам, – сила звука убывала гораздо быстрее, чем должна была по квадратичному закону! Так, если рядом с «певцом», потенциальный слушатель чувствовал бы себя, как на провинциальной дискотеке, где качество звука заменяется его интенсивностью, то буквально в десяти метрах от «солиста» уже не хотелось заткнуть уши затычкой, а в двадцати, практически ничего не было слышно. Так что, весь «концерт» прошел для людей находящихся буквально в сотне метров, совершенно незамеченным.
Но! – такая с позволения сказать музыка, не могла остаться незамеченной окружающим миром. Отнюдь! – мир живо отреагировал на эти слова, мелодию и ритм! Над головой старшего жреца возник, поначалу небольшой, медленный черный вихрь, вроде того, который иногда гоняет желтую осеннюю листву в земных парках и садах. Главное его отличие было в том, что он был перевернутым – вершина конуса находилась вверху, а основание – внизу. Хотя… наверняка, это было не главное отличие местного вихря от земного собрата, мирно танцующего «Вальс Бостон». Во-первых – цвет: вихрь был такой черный, что выделялся зловещей кляксой на фоне и так достаточно темного ночного неба. Во-вторых – плотность: создавалось полное впечатление, что в воздухе, все быстрее и быстрее, вертится не такой же воздух, а какая-то конструкция из черного металла, жирно отблескивающая полированными боками в свете ярких звезд. В-третьих: вихрь быстро и неумолимо рос, и вширь и вниз, рос до тех пор пока не коснулся земли, после чего вращение остановилось и Кар-танг с лежащим Денисом оказались внутри большого черного конуса с прочными, на вид металлическими стенами, надежно отгородившими их от мира.
Жрец щелкнул пальцами и в воздухе возник источник света: маленький фонарик, или светлячок – кто его разберет, короче говоря – нечто, дающее достаточно света, чтобы внутренность конуса была хорошо освещена. После этого, у Кар-танга начал расти ноготь указательного пальца правой руки. Рос он очень быстро и через несколько секунд превратился в острый коготь, такого же абсолютно черного цвета, как стены конуса, созданного черным вихрем, и с таким же металлическим отливом. Жрец наклонился над беспомощно лежащим Денисом и отточенными, резкими движениями отросшего когтя начал чертить на его левой щеке, на которой тут же вспучился проступившей кровью, стилизованный трезубец, такой же, как алая эмблема Тайфэна на плаще Кар-танга.
Денис негромко застонал, но в себя так и не пришел, правда жреца это нисколько не смутило, – он приложил свою ладонь к эмблеме на плаще, а когда отнял ее, оказалось что трезубец с плаща перебрался ему на руку и начал светиться, с каждым мгновением все ярче и ярче. Когда эмблема Тайфэна на ладони Кар-танга приняла цвет расплавленного металла, он приложил ее к щеке Дениса, где красовался такой же трезубец, только не горящий, а из запекшейся крови. Как только две эмблемы соприкоснулись, тело Дениса выгнулось дугой от нестерпимой боли и из груди его вырвался крик… вернее, даже не крик, а – вой, полный нестерпимой муки. Казалось бы, что на такой крик тут же сбегутся встревоженные посетители «Медной подковы» и местные жители, но жрец был невозмутим, – он знал, что за пределы конуса не вырвется ни единого звука и что он может делать свою работу спокойно. Магия и боль, а может быть Боль и магия, сделали свое дело и Денис открыл глаза, мутные от пребывания в забытьи и нехорошего, мягко говоря, пробуждения.
– Имя! – лязгающим голосом, выкрикнул жрец.
Денису на миг показалось, что он так и не очнулся, а это все продолжение кошмара, который мучил его, пока он был без сознания. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть поганую, черепахообразную рожу, слабо надеясь что она исчезнет, если на нее не смотреть. Как известно, надежды юношей питают. Здесь был именно тот случай: Денис ни в коем случае не был девушкой, а самым что ни на есть юношей, и вполне обоснованно мог рассчитывать на дополнительное питание, но, видимо, наверху кто-то перепутал, – надежды его не оправдались и гадкая рожа никуда не делась.
