— Ты правда так считаешь?
— Ты о гениальности?
— Я о том, что он стал человеком.
— Ну, на мой некомпетентный взгляд, так и есть. По ходу, этот твой любовный баг, снёс ему электронные мозги к чёртовой бабушке. И теперь в многострадальной головушке Шерли, система корчится в предсмертных муках. Но это я так думаю. Вот обследуешь его, тогда будет все ясно. — Арвен поставил на столик пустой стакан и потянулся так, что хрустнули позвонки. — Всё, Майк, я спать. Устал как собака. Всё же я уже не в том возрасте, чтобы скакать по крышам. — Он встал и направился к своей комнате.
— Арвен, — окликнул его Майк.
— Ну что еще?!
— Поклянись, что ни Анита, ни тем более Шерли никогда не узнают, о нашей с тобой роли во всей этой истории.
— Что, совесть замучила?
— Не хочу портить отношения с сыном.
— Ну да, такое понятие как «совесть», у политиков вроде тебя отсутствует напрочь. Ведь так?
— Не совсем.
— А вот меня замучила. Как подумаю, через что мы заставили их пройти… Анита. Она так доверяла мне. А я даже не мог ей ничего сказать.
— Ты молодец. Настоящий воин! Понимаешь, если бы она знала обо всём, все наши усилия пошли бы коту под хвост. Нам никогда бы не удалось провести Систему. Не забывай, что Шерли и есть Система! Так ты поклянёшься?
— Скажем так, я не сторонник пафосных клятв. Я просто даю обещание, что унесу эту тайну с собой в могилу. И вообще, может я не прав и система всё ещё жива. Так что давай погодим бить в барабаны.
— Не думаю, что ты ошибся, Арвен. Ты вообще очень проницателен и знаешь Шерли, едва ли не лучше меня. Но ты прав, необходимо полное обследование. Завтра же займусь этим.
— Ну–ну! Счастливо тебе облажаться!
— В каком смысле?
— В таком, что пока Анита не поправится и думать забудь о том чтобы куда–то увезти Шерли. Он пошлёт тебя далеко и надолго и будет прав.
— Но…
— Отойти от неё на пару часов, ещё куда ни шло, но уехать на сутки… я тебя умоляю…
— А что же делать?
— Майк, ради бога, пошли спать, а? У русских есть старая поговорка о том, что утро вечера мудренее. Завтра всё обмозгуешь.
— Не думаю, что смогу сегодня заснуть.
— Зато у меня уже глаза слипаются. Так что я пошёл.
— Да. Спокойной ночи.
— Арвен.
— Еще раз окликнешь меня и я сверну твою тощую шею.
— Да я просто спасибо сказать хотел!
— Засунь его себе сам знаешь куда.
***
Ранним субботним утром, недовольный инспектор столичной полиции Стивен Томсон собирался в командировку. В Бог знает какую дыру и хрен знает на сколько. Его отправляли туда для помощи в расследовании целой серии громких дел. Добравшись в городишко только к вечеру, он застал в участке лишь совсем зеленого копа и детектива, уныло шуршащего бумажками.
— Инспектор Стивен Томсон, — представился он, вытащив удостоверение. — А где все?
— Кто на дежурстве, кто дома.
— Почему?
— Так ведь суббота.
— Суббота значит. А грабители и убийцы, для содействия в поимке которых я направлен сюда, судя по всему, должны сами закрыться в кутузке? — вежливо поинтересовался Стив, начиная закипать.
— Так они уже там.
— То есть?
— Точнее, двое в морге, остальная троица в кутузке. А я должен до утра написать рапорт, чтобы обосновать их пребывание там.
— Но как?!
— Даже не спрашивайте, инспектор, — обреченно махнул рукой детектив, — этот высокомерный засранец меня чуть в гроб не загнал. И откуда он только взялся на мою голову! Вы бы видели, как он обращается с уликами…
Стив подавился любезно предложенным кофе. Это просто не могло быть правдой! Высокомерным засранцем мог быть только Шерли, который по точным сведениям, был заперт в каком–то дальнем поместье больше полутора лет назад, после приснопамятного скандала. Еще тогда он заметил, что парень явно не в себе, так что вряд ли бы ему позволили заниматься расследованиями, раз уж увезли подальше от людских глаз. Но, судя по эмоциональному рассказу детектива, это был именно Шерли. Поэтому он решил прояснить некоторые детали.
— И кто этот высокомерный засранец, вы выяснили?
— Конечно. Это мистер Стивенс, сожитель потерпевшей…
— Стивенс? — Томсон ушам своим не верил. — Дайте- ка взглянуть.
— Да ради Бога, — детектив протянул ему папку с делом.
— Анита? Анита Новак?! — ошарашенно спросил он, наткнувшись на имя потерпевшей.
— Да. Там вообще много странностей. Дом принадлежит старому мистеру Эймсу и его хорошо охраняют. Понятия не имею, как получилось, что на них напали. С ними ещё один тип живет. Мистер Арвен Миллиган. Он у нас уже проходил по делу. За избиение в супермаркете. Штрафом отделался. Правильно он тогда тех отморозков отметелил. Я бы тоже им по башне надавал. Миллиган — отставной военный. А теперь вот это. Но его там как раз и не было. Только потерпевшая и этот Стивенс. Хорошо, охрана вовремя очухалась. А то бы и его положили.
— Погодите, — перебил Стив. — Что с ними?
— Парень жив–здоров, хоть и полный псих, а девчонка в госпитале. Словила две пули, но уже все в порядке. Но этот Стивенс… Этого поганца хоть когда–нибудь пороли? Ему же просто необходимо привить хоть какие–то понятия о вежливости! Вы можете себе представить, инспектор, он оскорбляет походя?! Прямо при подчиненных объявил мне, что я идиот! Он преподнес мне эту банду на блюдечке за каких–то три часа, а я до сих пор не могу отразить все это на бумаге! — праведное негодование местного копа оборвалось на полуслове, потому что столичный гость истерически хохоча, сполз со стула на пол.
— Инспектор? — осторожно спросил детектив, квадратными глазами глядя на подвывающего от смеха Стивена.
— Простите, ради Бога, — выдохнув и становясь чуть серьезнее сказал Стивен. — Это потому что я не понаслышке знаю этого засранца. Но я думал… впрочем неважно. Должен признать, вам исключительно повезло. И я, как более опытный идиот, окажу вам методическую помощь. Давайте сюда ваши «доказательства»!
Утром Стив, с улыбкой от уха до уха влетев в палату, застал там не только Шерли и Аниту, но и Арвена с Майком. Он был так счастлив видеть вполне нормального Шерли, что едва не расплакался.
***
Прошёл месяц с момента моего ранения и я уже совсем поправилась, на мне всегда всё заживало как на собаке. За время пребывания в больнице, надо мной тряслись, будто я особа королевских кровей. Все, включая приехавшего Майка. Я была благодарна конечно, но такое внимание меня очень смущало, и была просто счастлива, когда меня наконец отпустили. Я взяла клятвенное обещание с Майка и Арвена, что они ничего не скажут моим родителям, лишние переживания им ни к чему. К тому же я была жива и почти здорова.
Через день после моей выписки, Майк увез Шерли в свой особняк. Они пробыли там больше суток и я уже начала волноваться, но когда они вернулись… у нас был настоящий праздник! Все данные обследований, говорили за то, что ведущую роль в разуме Шерли, теперь играла не машина, а его собственное «Я». Система никуда не делась, без неё, он бы просто умер, но все заблокированные участки были теперь свободны. Остались лишь те, что были вживлены в мозг во время той давней злополучной операции. Не знаю, кто больше ликовал, но смотреть на скачущих как горные козлы, обнимающихся и плачущих очень солидных мужчин, размахивающих штучными галстуками, было очень весело!
Майк прожил у нас ещё неделю. За это время у нас с ним состоялся долгий и трудный разговор тет–а–тет. О чём мы говорили, пусть останется тайной. Скажу одно — мы конечно очень разные и между нами огромная социальная пропасть, но есть в нашей жизни то, что нас роднит и объединяет — любовь к Шерли.
Несколько дней назад, Шерли как–то притих и постоянно о чём–то думал. Что творилось в его мозгах, меня с некоторых пор очень интересовало и я не стала ходить вокруг да около и вечером, когда мы оба сидели в гостиной — я на диване, а он на полу у моих ног, просто спросила.
— Шерли, что случилось?
— Все в порядке.
— Да? И почему же я тебе не верю? А ну, иди–ка сюда, — я похлопала по дивану рядом собой, а когда он улегся, пристроив голову у меня на коленях, продолжила. — Давай уже, чудо мое, выкладывай, что опять стряслось.
Шерли обиженно засопел.
— И не фыркай на меня, не обманешь. Я теперь знаю, какой ты есть.
— И какой же?
— Гениальный. Хороший. Любимый!
Шерли сглотнул, продолжив за меня:
— Невыносимый. Душевнобольной, — и, выплюнул отчаянной скороговоркой. — Мне не нужна жалость и я не хочу, чтоб ты тратила на меня свою жизнь…
— А вот сейчас замолчи. Это моя жизнь и я намерена прожить её так, как мне хочется. А хочется мне… Дело не в жалости, Шерли. Да это и неважно. Ты просто уясни, если ты будешь в порядке, я не буду навязываться. Хоть и люблю тебя так, что больно.
