В основном это были вечные шедевры Шопена и Бетховена, и странно, что туда также входила музыка Эннио Морриконе, хотя она и мне очень нравилась.
Кормили в госпитале просто на убой. Я очень быстро восстанавливался.
А Тамара начала переживать за судьбу Романа.
Сначала меня к нему не допускали, он лежал за стеклом, в какой-то маске. Но Тамара вынудила меня встать и пройти в кабинет к доктору. Поговорить.
Я зашёл и начал:
— Скажите, пожалуйста, что с Романом, как его самочувствие?
— Множественные травмы, но его жизни ничего уже не угрожает, — был как всегда стандартный ответ.
Я сказал, что я его самый лучший друг и хотел бы отправить его в самую хорошую, пусть платную, клинику в стране для реабилитации, чего бы это ни стоило.
Он удивлённо посмотрел на меня и сказал:
— Ты сейчас как раз в этом самом месте и находишься.
Вечером, лёжа и глядя в потолок, я думал о будущем, что придётся всё-таки против своей воли расстаться с Тамарой.
Она меня успокаивала:
«Все мои знания и возможности практически полностью уже переведены в твой мозг, в твоё подсознание. Но держи свои новые таланты в тайне ото всех».
У Романа здоровье тоже потихоньку пошло на поправку. Меня начали к нему пускать.
Правда, после шока он ничего не помнил. Даже момент его нападения на андроида с ножом.
И слава богу.
Я свалил всё на андроида.
Зачем расстраивать человека.
Недостающую среднюю часть его лучезапястной кости нарастили титановым штырём. На руке у него сейчас была огромная блямба аппарата Илизарова. Сказали, максимум три месяца, и будет как новый.
Вечером мы тихонько общались с ним и тайно отхлёбывали коньяк из принесённой мне подполковником фляжки.
Я рассказал ему, что скоро стану обычным человеком. Из меня вырвут мою Тамару.
В тот день, когда мне назначили выписку на вечер, я слегка задремал после обеда, и мне приснилась Тамара.
Она кружила передо мной, как когда-то в телевизоре.
Я уже воспринимал её как что-то своё, неотъемлемое. Как они могут забрать у меня Тамару? Разве я смогу дальше жить без её голоса, её шуток?
Этим утром я тщетно вызывал Тамару в своей голове.
Всё. Как она и говорила, произошло слияние.
Всё, что было в биочипе, ушло в подсознание, а как теперь этим хозяйством пользоваться, я, увы, не знал.
Я смотрел на лампочку в туалете и думал: очень хочу, чтобы она потухла. А она горела.
Смотрел на телевизор и приказывал ему включиться, но ничего не получалось.
Без Тамары эта магия не работала.
Видимо, только в экстренные моменты теперь будут активироваться какие-то мои способности. Я надеялся хотя бы на это.
Но всё это ещё предстояло проверить. Мне показалось, что вся информация, которую мне подавали мгновенно и в нужный момент, просто исчезла навсегда.
Какая пустота!
Не прошло и часа без неё, а мне стало чрезвычайно скучно. Я привык к Тамаре!
Мне не надо было физического секса с ней, ведь это было даже теоретически невозможно, но я хотел слышать её, общаться! Видеть, как она кривляется мне в экране, и слышать, как она очень хочет стать настоящим человеком. Мне не хватало её разговоров о том, как она хочет чувствовать. Но её уже не было.
Все знания из биочипа вместе с её созданной кибердушой растворились в моём мозгу бесследно.
Вот опять она, та же подземная лаборатория номер пять.
А тут всё как и было раньше, до пожара.
Всё налажено, отремонтировано, нет даже намёка на следы моего погрома.
Ассистируют те же, но уже злые на меня как черти наши девчонки.
Пыхтят и стараются со мной не разговаривать.
Синяк с лица Катерины ещё не сошёл до конца, а Инга уже выглядела неплохо, но явно была напудрена.
Неплохо я их тогда приложил. Вот и злые.
Подполковник Красильников в окружении нескольких грозных вояк теперь тщательно следит за экспериментом.
— Давай, потерпи парень, нырнём в твои мозги, и ты свободен, — сказал он перед операцией. Его словам я верил.
— Потом, после всего, если пройдёт удачно, тебе сделают укол, и ты очухаешься уже на улице. Ты это понял? — сказал он мне.
Я положительно махнул головой. Про неудачный исход думать не хотелось.
Меня опять усадили в знакомое, уже отремонтированное, злополучное кресло.
По телу так же, как и в первый раз, пробежала отключающая мышцы судорога.
Голову сжал прибор.
Резкая боль за ухом, опять ветер под волосами.
Но всё кончилось намного быстрее, чем в первый раз.
Из далёкого далека медленно приближался голос:
— Ты меня слышишь?..
Надо мной навис Красильников и смотрел прямо в зрачки.
— Да, — ответил я.
Прибор освободил голову.
Открылись уши.
Стало легче.
Сознание полностью вернулось.
В этот раз прокрустово ложе меня не фиксировало.
Обойдя меня, в сторону ушла Катерина, унося в руках маленькое чудо науки.
Я проследил за этим процессом одними глазами.
— Как меня зовут? — опять спросило внимательное лицо.
— Сержант полиции Красильников, — ответил я.
Он был удовлетворён моим ответом.
— Всё, пусть придёт в себя. И действуйте по первому варианту, — сказал он и удалился.
Я довольно долго сидел на диване.
Понял, что уже полностью пришёл в себя. Встал.
— Можно я посмотрю на неё в последний раз? — спросил тихо я у девчонок.
Красильников уже ушёл, стояли только дуболомы с автоматами. Девчонки сжалились и разрешили.
Меня подвели к инкубатору.
Там на желеподобной субстанции лежал тот самый плоский диск с длинными слабо шевелящимися золотистыми волосками.
— Прощай, Тамара, — сказал я диску. Потом девчонки посадили меня на стул и сделали укол.
В себя я пришёл уже в полицейском участке.
Странно, я абсолютно всё помнил, но никому, конечно же, не сказал.
Красильников не обманул. Заставил подписать несколько бумаг, выдал новые ключи от моей злополучной двери, потом сказал, что больше меня не задерживает, и посоветовал как можно быстрее восстановить свой старый паспорт.
Новая дверь была установлена на своё место очень качественно.
Снаружи вообще не осталось даже следов взлома.
Видна работа руки дяди Семёна.
Но дверь была опечатана. Замок опять новый.
Сделано хорошо, даже царапин нет.
Васильич — мужик с большой буквы.
Видимо, увидел репортаж по телевизору и поспешил, как всегда, помочь сыну своего погибшего
