В следующую секунду все пришло в норму. Боль куда-то исчезла. Органы чувств вернули привычные образы окружающего мира: песок, небо, звезды и море; свист холодного ветра и запах подсыхающих водорослей.
А что же напавшее на нее существо? Оно куда-то подевалось или все еще восседает на голове? Ведь она его больше не чувствует.
Эрин осторожно подняла руку на уровень подбородка. И с непривычной для себя благодарностью прикоснулась к своим ненавистным длинным прямым волосам…
Однако в то же самое мгновение ее руки взметнулись вверх.
— Бр-р! — попыталась она сдержать крик омерзения.
Предельно осторожно, как будто стремясь удержать на голове невесомую книгу, Эрин наклонилась, чтобы поднять рюкзак. Покопавшись в нем, извлекла карманное зеркальце.
Еще не совсем стемнело, и в отблесках городских фонарей Эрин сумела кое-как разглядеть себя.
Ее не без оснований можно было назвать клоном Роберта Смита. На голове девушки башней вздымалась масса черных, торчащих во все стороны волос.
Рассматривая себя в овале зеркальца, Эрин заметила, что один волосок начал опускаться вниз. Затем он обвился вокруг зеркальца и повернулся так, как будто сам желал полюбоваться на свое отражение.
— Спасибо, что одолжила мне глаза и голову. Мне они ужасно идут.
Голос отличало бесполое самодовольство. Прозвучал он самым невероятным образом из места, находившегося всего лишь в дюйме от уха Эрин.
— Кто… кто это говорит?
— Да я это, твой новый друг.
— Ты что, телепатией со мной занимаешься?
— Не в принятом смысле этого слова. Я имею доступ к твоим неврологическим структурам, однако прямое их считывание — малоэффективное занятие, отнимающее уйму времени. Я в состоянии диагностировать твои нервные импульсы еще до того, как они поступают в речевой аппарат, что в принципе можно назвать слухом. В свою очередь, я отправляю мои ответы прямо в твою звуковоспринимающую систему. Это гораздо проще, чем пытаться вмешиваться в кору головного мозга.
— Так что же, кроме меня, тебя никто не слышит?
— Совершенно верно.
Эрин засунула зеркальце в карман и закрыла ладонями уши. Затем беззвучно, одними губами произнесла «скажи что-нибудь».
— Разумный способ проверки того, что ты от меня услышала. Вижу, ты наделена острым умом, Эрин.
Эрин безвольно опустила руки.
— Спасибо. И без тебя знаю. Точно так же говорят все учителя, прежде чем засыпать меня на экзамене. Постой-ка, а откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Повторяю: у меня есть доступ к твоему мозгу и его содержимому.
— Как-то все это жутко. Будь ты парнем, я бы точно испугалась. Но поскольку ты что-то вроде инопланетянина, то я, наверное, трусить не стану. Имя у тебя есть?
— Можешь называть меня Гусеницей.
— Клево! А ты знаешь…
— …что так называется песня твоей любимой группы? Конечно, знаю.
Эрин почувствовала, что мало-помалу начинает приходить в себя. Ситуация была совершенно невероятной, однако бесчисленные фильмы, видеоигры и телевизионные шоу подготовили ее к подобной встрече. Контакт с загадочным существом происходил вполне мирно, без каких-либо скверных последствий. Единственный его результат — она получила прическу, о которой все время мечтала.
Эта мысль невольно вызвала другую.
— А что случилось с моими прежними волосами?
— Я поглотил их, чтобы снова наполниться после тяжкого выхода на сушу. Пока мы с тобой связаны воедино, твои настоящие волосы тебе не понадобятся.
Его слова вызвали у Эрин дрожь.
— Ты, случаем, не собираешься использовать меня как куклу на ниточках?
— Я вообще никак не собираюсь тебя использовать, если, конечно, это не понадобится для выполнения моего задания.
— Что же это за задание?
— Мне предстоит европеизировать вашу планету.
Последняя фраза Гусеницы слегка обескуражила Эрин.
— То есть? Ты собираешься сделать весь мир похожим на Европу? Неужели нам придется слушать пиликанье французского аккордеона или танцевать немецкие польки? А как же еда? Я улиток не ем!
— Ты не понимаешь. — В голосе Гусеницы прозвучало раздражение. — Я имею в виду мою родную планету, Европу, одну из лун Юпитера.
— Так ты собираешься что-то сделать с нашей Землей, чтобы она стала похожа на твою луну? Но зачем?
— Надеюсь, ты в курсе того, что несколько лет назад моя планета столкнулась с кометой Шумахера-Леви?
— Да за кого ты меня принимаешь? С какой стати мне обращать внимание на подобные фишки? Мне тогда было десять, и я все еще играла с Барби!
— Тогда позволь показать тебе видеозапись.
Перед глазами Эрин возникло изображение, скорее напоминавшее ставший явью сон. Эту картину она наблюдала с ближней орбиты гигантского пятнистого шара — Юпитера. Пока Эрин как зачарованная разглядывала фантастический пейзаж газового гиганта, откуда ни возьмись возникла комета Шумахера-Леви, которая вскоре врезалась в огромную планету.
Через пару секунд к Эрин вернулась способность видеть.
— Ух ты! Фейерверк!
— Верно. Это происшествие чрезвычайно встревожило мою расу. Несмотря на то что мы живем под слоем льда толщиной две мили, мы понимаем, что отнюдь не защищены от повторения чего-то подобного в будущем. Нам потребовалось создать второе место обитания для нашей расы. Выбор пал на ваш мир, что, однако, было определено еще одним фактором.
— Каким же?
— Из перехваченнных передач вашего радио нам стало известно, что ваше национальное космическое агентство планирует отправку зонда на нашу планету. По расчетам, зонд просверлит дыру в священном слое спасительного льда и упадет в наши счастливые моря. Этого нельзя допустить. Вот почему меня отправили в межпланетном ледяном коконе, поручив стерилизацию вашей планеты.
Эрин не смогла подавить грубый неприличный хохот.
— Не хочу обижать тебя, Гусеница, но каким образом одинокая говорящая половая тряпка собирается покорить целый мир? Особенно если принять во внимание, что ты привязана ко мне? Ты представляешь, насколько бессильны девчонки-подростки вроде меня в моей стране?
— Бессильны? А не вы ли сделали миллионерами парней из «Бэкстрит бойз»?
— Гос-с-с-споди!.. Поверь мне, я к этому не имею никакого отношения!
— А, не важно. Скоро мой план станет понятен всем — после того как мы доберемся до твоего дома. Я намерен превратить его в штаб-квартиру, откуда займусь изменением вашего мира.
Эрин вызывающе сложила на груди руки.
— А если я даже не пошевелюсь?
— Увы, в таком случае мне придется столкнуться с печальной необходимостью взять на себя контроль за твоими моторными функциями, — заявил Гусеница.
Эрин тотчас сорвалась с места, чувствуя, что помимо ее воли ноги несут ее через весь пустынный берег прямиком к дому.
— О нет! Прекрати! Немедленно!
— Неужели я перенапрягаю твое тело?
— Нет, но я терпеть не могу бегать! Это как в нашем школьном спортивном зале — становишься вся липкая от пота!
— Потоотделение — хорошее дело. Если позволишь, я немного увеличусь в размерах, чтобы использовать твой пот для моего питания.
— Нет! Не надо! Я буду потеть! Буду!
По пути домой Эрин был показан еще один фрагмент научно-популярного образовательного фильма. На сей раз при его «просмотре» она испытала мультисенсорную стимуляцию. Эрин с ужасом ощущала, что, ничего не видя и не слыша, мчится галопом по ночным улицам родного городка, пусть даже и практически пустынным. Однако она вынуждена была признать, что Гусеница знает, что делает.
Эрин плавала в темных, солоноватых, перекатывающихся гулким эхом морях Европы. Несмотря на недостаток солнечного света, она каким-то непонятным образом воспринимала этот безумный природный мир во всей его красочной полноте. Кишащий яркими и причудливыми формами жизни, как подвижными, так и неподвижными, испещренный оазисами с курящимися жерлами вулканов, родной мир Гусеницы, похоже, был деятельным и энергичным. Мимо Эрин проплывали многочисленные соплеменники Гусеницы. Некоторые из них передвигались независимо, однако большинство восседало на более крупных созданиях, которые варьировались от продолговатых, гладкокожих, похожих на акул тварей до огромных, раздувшихся шарообразных созданий. Эрин предположила, что другие гусеницы полностью подчинили себе своих «скакунов», подобно тому, как новоявленный знакомый подчинил себе ее тело.
С каждой секундой приближаясь к божественному куполу — поначалу она лишь смутно ощущала его, затем он стал более осязаемым, — Эрин плыла, рассекая приятную, теплую толщу вод. Наконец впереди замаячил зазубренный, мерцающий слабым светом низ исполинского слоя льда, защищавшего собой биосферу Европы. Эрин почувствовала, как душа ее наполняется глубоким религиозным трепетом перед чудесным щитом, благодаря которому и существует этот удивительный мир. Ощущение было сродни присутствию на рождественской и пасхальной службах одновременно.
