Заметив отчаянный манёвр андроида, Спенсер мешкать не стал. Активировав боевую трансформацию введённых недавно нанов, он в последний раз оценил тактическую обстановку боя ещё не затопленным трансформацией мозгом. Сформированная привычным усилием разума объёмная картинка, описывающая положение в пространстве всех участников боя, дрогнула, и стала медленно оплывать. Звуки начали приглушаться, время словно замедлилось, и он почувствовал, как хрустят кости в сжатых со всей силы кулаках. «Или это были зубы?» – мелькнула одинокая мысль, и исчезла.
После этого перед глазами агента появилась знакомая кровавая пелена…
Когда Льюис наклонился над скорчившимся в песке Вунишем, получившим от Инульгема пинок в грудь, воспитанные слова в сознании доктора куда-то испарились. Он не знал, что за тварь гостила в теле Кловиса, и как именно выглядела, но рваные раны на лице инквизитора и разорванная ткань одежды не воодушевляли. «Пристрелить нахер, как бешеную собаку, – подумал Гриффин, отработанным до автоматизма движением раздирая оболочку медпакета, и не обращая внимания на происходящее вокруг. – Ох, ну и когти…»
Выматерившись и обработав рваные раны на торсе пациента, к счастью, не затронувшие внутренних органов и крупных кровеносных сосудов, Льюис перешёл к склейке повреждении на лице, когда негромко пиликнул один из датчиков-маячков, прицепленных к нагрудному карману.
– Твою же неизвестную мать, С-спенсер! – прошипел док, ускоряя темп работы. Очень скоро у него наверняка прибавится пациентов – маячок реагировал на активацию боевого режима агента, и посылал сигнал, когда наны выходили в «горячий режим». Спенсер даже не подозревал о такой недокументированной функции своего организма… – Тебя мне ещё не хватало, с наноотходняком и раздолбанным к хуям телом-хуелом».
Впрочем, в следующий момент доктор почувствовал, что активация агента была очень даже своевременной. В нескольких метрах от него приземлился на скрипнувший песок «скорпион», завершивший прыжок. Помедлив секунду, машина повела плазменным излучателем в сторону Гриффина и всё ещё лежащего в отключке Патрика. Льюис флегматично потянулся к излучателю на поясе, но оружия там не оказалось. Он лишь мельком взглянул на жало машины, вернувшись к своим обязанностям. Плазменный излучатель рявкнул, но выстрел был направлен куда-то в сторону. Раздался скрип и скрежет металла, сопровождаемый нечленораздельным рычанием.
Гриффин закончил с первой помощью и смог наблюдать, как один отдельно взятый агент быстро-быстро разбирает на куски металлокерамическую боевую машину. Пластины брони, сервоприводы и внутренняя начинка «Скорпиона» летели в разные стороны, и один из них просвистел над головой Льюиса. Когда-то давно он уже видел нечто подобное – тогда скорпион был настоящим, и схватился с мелким хищником, обитавшим только на Малидакане. Местные называли его «песчаный король», хотя ничего королевского в невзрачном сером тельце с невыразительными крылышками не было. Но увидав, как король вгрызается в скорпиона, превосходящего его размерами вдвое, и раздирает на части поверженное тело, док согласился – своё имя насекомое полностью оправдало.
Боевая машина заискрила, и рухнула, разломившись пополам. Из распахнувшегося колпака кабины вывалился пилот. Его разбитый шлем открывал бледное окровавленное лицо с безумными глазами, и рот, разинутый в неслышном крике. В руке пилот сжимал короткий тупорылый пистолет, который дважды выстрелил короткими вспышками…
Спенсер опоздал всего на один удар сердца. Агент вырвался из внутренностей разбитого «Скорпиона», и снёс пилоту голову ударом ладони. Оружие медленно упало на песок.
Льюис почувствовал, что у него что-то неладно. Опустив глаза, он увидел, как из двух небольших дырочек на правой стороне грудной клетки, ниже третьего ребра, выступают несколько капель крови. Доктор попробовал вдохнуть, и был вознаграждён адской колючей болью в груди, которая медленно распространилась по всему телу. «Кажется, это был игольник, – подумал Гриффин, откидываясь назад, не в силах пошевелить даже пальцем. – Мне пиздец…»
Спенсер налитыми кровью глазами смотрел, как оседает на песок Льюис. Рядом с ним пошевелился перетянутый перевязочными пакетами Патрик.
Спенсер сделал шаг к Льюису, но дорогу ему перегородила невысокая фигурка, которую агент едва не снёс с пути одним мощным ударом, лишь в последний момент узнав её.
Таи откинула с головы колпак маскировочного костюма и опустилась на колени рядом с Гриффином, начав что-то быстро вытаскивать из множества карманов одежды и прикладывать к телу доктора.
Женщина бросила на Спенсера только один взгляд, в котором не было ни обвинений, ни страха, ни тревоги. Был только молчаливый посыл идти и уничтожить тех, кто убил её Гриффина.
Спенсер перевёл взгляд в одну сторону, потом в другую. В боевом режиме агент воспринимал мир совершенно иначе, чем обычно, и только сознание, милосердно скрывавшее эти картинки пеленой, позволяло ему не испытывать психологического дискомфорта. Выделив наиболее опасные цели, агент, не раздумывая, перешёл к исполнению команды на уничтожение.
После схватки со «скорпионом» Спенсер выделил слабые места этих боевых машин, и, уворачиваясь от плазменных выстрелов и ударов конечностями с заострёнными гранями, целился именно в них – тонкие пластины брони над генераторным блоком и энергонакопителем. Следующая машина погибла быстрее. Её серьёзно повредила «змея», которая догорала поблизости. Пилот, так и сидевший внутри с неестественно вывернутой шеей, был безнадёжно мёртв. «Кажется, это женщина», – Спенсер мысленно вычеркнул из списка подлежащих охране лиц Мишель, и придушил уцелевшего водителя «скорпиона», который пытался выбраться из покорёженного кокпита. – Задача уточнена…»
Следующий противник сопротивлялся дольше, но, потеряв три конечности, присоединился к своим собратьям, потрескивая разрядами в проломах корпуса. Спенсер, тяжело дыша, замер над грудой металла и керамики, прислушиваясь. Пилот не торопился выбираться наружу, и агент отвернулся в сторону, чтобы рассмотреть поле боя.
Четыре из двенадцати «змей» горели, выплёвывая вверх столбы жирного дыма и потрескивая разрядами от разорванных электроконтуров внутренностей. Ещё парочка представляла собой безобразный коллаж из раздавленных и впаянных в песок остатков чуда мысли инженеров Корпорации, соорудивших таких чудовищ и воплотивших в жизнь буйную фантазию игроманов века компьютерных игр. Две «змеи» продолжали активно жалить противника, прикрывая отход уцелевшего звена из четырёх машин, организованно отступающих прочь от места сражения. Пара прикрытия держалась исключительно на честном слове, но поставленную задачу выполняла на «отлично».
«Скорпионам» пришлось куда хуже. И не в последнюю очередь после вмешательства агента и Матиаша Грея, вдвоём сумевших разобрать на запчасти по несколько боевых единиц на брата. Агенту доводилось наблюдать за работой хорошего профессионала, даже доводилось участвовать в группе подстраховки таких специалистов, но видеть воочию, как человек, или кем он там являлся, лично прыгает по движущимся боевым машинам, отламывая от них важные куски и швыряя их с нечеловеческой силой в противника, к такому Спенсера не готовили. Впрочем, после включения у него боевого режима то же самое можно было бы сказать и про него, если бы нашёлся наблюдатель. А вот наблюдателей пёс Корпорации подчищал с особым рвением.
Когда его скулу обожгло болью, пробившейся даже сквозь блокаду нанов, он сначала не понял, что происходит. Отбив ладонью следующий взмах визжащего виброножа, зажатого в руке пилота последнего «скорпиона», Спенсер быстро проверил своё лицо. Скуловая кость была рассечена, как и мышцы с кожей над ней. Почувствовав, как сосуды пережимаются кипящими в крови наномашинками, агент увернулся от выпада, и ловким движением перетёк в сторону. Система распознавания образов вывела на напылённые экраны краткие данные: «Агент Мольер. Крайне опасна…», и Спенсер рванулся вперёд.
Агенты сошлись в схватке, настолько быстро и чётко обмениваясь ударами, блоками и ложными выпадами, что обычное человеческое зрение не могло выделить отдельных картинок. Противостояние, занявшее у обоих спецов несколько секунд, слилось в сплошное месиво и размытые образы. Удар, блок, подсечка, уйти влево, восстановить равновесие, заход справа, снова удар, опять блок, выпад, невыносимое напряжение в мышцах. Мольер разворачивается на месте, изгибается под неестественным углом, выставляет себя, как инсталляцию современного художника, под удар Спенсера. Пёс делает ложный выпад, будто поверил в легкодоступность жертвы, уходит от рубящего удара рукой в самый последний момент, падает на песок, чувствуя, как из раны на щеке продолжает сочиться кровь, впитываясь в кристаллы кварца под ним, снова вскакивает на ноги, оказавшись за спиной у Мольер. Женщина не сдаётся, уворачивается, перебрасывает нож из ладони в ладонь, путает агента, играет с оружием, отвлекая внимание, пытается достать Спенсера одним ударом с безопасного расстояния. Пёс рычит, не обращая внимания на тревожные сигналы от перенапряжённых работой и схваткой нанов, гонит прочь боль, накатившую волной усталость и предчувствие бессилия. Он должен, он обязан не сдаться этой наглой сучке с виброножом. Мольер не подпускает агента на расстояние удара, защищается, выжимает последние капли боевого режима из Спенсера, полагаясь на свои улучшенные модификации, подаренные ей Кловисом. Спенсер пропускает серию ударов, но уходит в сторону от последнего, решающего удара милосердия, и нож Мольер прошивает воздух совсем рядом с тем местом, где только что стоял Спенсер.
