— Вы это слышите? — снова обратился Гарри, радостно протягивая приёмник своим собеседникам.
— Что? Что мы должны услышать? — удивился Лайхам.
— Как что? — охотник за украденным проникателем побагровел. — Голос Барсукова!
— Лично я слышу что-то, похожее на крик гуанакропуса, — ответила, пожав плечами, Лирена, с жалостью посмотрев на инспектора.
Гарри непонимающе впился взглядом в её тёмно-синие глаза.
— Кого?
— Гуанокропуса, — пояснила Лирена, — есть такой зверёк.
— Да, что-то похожее есть, — согласился Лайхам.
— Да вы что, издеваетесь? — Гарри от отчаяния вскочил с кресла. — Какой, к чёрту, Гуанакропус?!
— Гарри, успокойтесь, — примирительно сказал отец Лирены, — присядьте.
— Что там за свист? — донёсся из приёмника голос профессора.
— Где? — ответил Фулмен.
— Только что был! — Барсуков явно нервничал. — Ты где там, Гарри?
— Я беседую с вашим двойником, — закричал он в приёмник.
Лирена и Лайхам наблюдали эту сцену с явным интересом.
— Они говорят, что не слышат вашего голоса, — нервно усмехнулся инспектор в приёмник, посматривая на Лирену и её отца.
— Кто они? Их что, много? Кто? Мои двойники?
— Да нет! Ваш двойник и его дочь!
— Дочь?
— Да, — крикнул раздражённо Гарри.
— Смотри, — вдруг обратилась Лирена к отцу, — а он и вправду как будто понимает и отвечает ему.
— Да, да, вижу, — ответил Лайхам, внимательно придвинувшись ближе к приёмнику.
— Что там за свист?! — снова закричал из приёмника Барсуков. — Выключи это скорее.
— Какой ещё свист, — непонимающе ответил Гарри.
— Эй, — игриво произнесла Лирена, придвинувшись к приёмнику, — гуанакро-опус, привет!
— Вот, опять!!! Опять это!!! — истошно закричал Барсуков. — Выключи этот звук… это непереносимо!
Фулмен вдруг как будто прозрел.
— Ну-ка помолчите! — крикнул он Лирене и Лайхаму.
Они посмотрели на инспектора и молча отодвинулись от плюющегося шумом приёмника.
— Профессор, сейчас ничего мне не говорите, отвечайте только тогда, когда я вас буду об этом просить, — громко и раздельно произнёс Гарри, — вы слышите?
— Зачем это? — возмутился Барсуков сквозь шум помех.
— Так надо! — рявкнул злобно сыщик.
— Хорошо.
— Так, — Гарри вытер лоб, ставший горячим и мокрым, — Вы сейчас по моей команде, — обратился он к Лайхаму, — скажите одно слово. Хорошо?
Лайхам утвердительно кивнул.
— Профессор, — обратился он, нагнувшись к приёмнику, — сейчас вы услышите кое-что, а потом скажите мне, что вы слышали.
— Хорошо, — прошуршал голос Барсукова из динамика.
Гарри посмотрел на Лайхама и сделал пригласительный жест.
— Привет! — сказал коррелятор приливов, нагнувшись к приёмнику.
— Гарри!!! — заорал приёмник. — Выключи это! Я больше не могу это слушать!!!
— Успокойтесь! — радостно закричал инспектор в ответ. — Больше не услышите. Теперь по моей команде произносите моё имя столько раз, сколько я попрошу. Вам понятно?
— Понятно, — ответил Барсуков.
— Три раза, — скомандовал Гарри.
Из динамика донеслось троекратное имя инспектора.
— Теперь пять раз. — Фулмен победоносно вперился глазами в удивлённое лицо Лирены.
Профессор послушно выполнил приказ инспектора.
— Думаю, достаточно, — произнёс Гарри, — до следующего сеанса связи, — проговорил он, подняв приёмник со стола. Инспектор щёлкнул колёсиком, и связь оборвалась. Ему показалось, что Барсуков ещё что-то крикнул перед тем, как он его выключил, но сейчас это было уже несущественно. Гарри понял, что доказал всем присутствующим, в том числе и себе, что он не сумасшедший.
В комнате воцарилось молчание.
— Конечно, существует вероятность того, что зверёк случайно кричал положенное количество раз, — задумчиво произнёс Лайхам Дуайл, — но вероятность эта ничтожно мала. Но что же из этого следует?
— Как что? — удивился Гарри. — Это доказывает, что я не сошёл с ума, о чём мне уже сутки твердят.
Фулмен со значением посмотрел на Лирену, и девушка, краснея, опустила глаза.
— Хорошо, предположим, это и правда был ваш Барсуков. Но почему тогда вы с ним общаетесь и понимаете, что он говорит, а мы слышим крики гуанокропуса? — Лайхам ещё раз посмотрел на приёмник, наморщив лоб.
— Я не знаю! — Гарри снова присел в кресло. — Но, правда, у меня есть некоторые догадки.
— Какие же? — заинтересовался отец Лирены.
— Вот, например, вчера, когда мы пили вино, Лирена удивилась, как это я так говорю на вашем языке, а читать не умею, она показывала мне надпись на бутылке. Для меня это полная абракадабра.
— Я думала, ты шутишь… — Лирена пожала плечами.
— Зачем мне шутить? Но ведь, смотрите, — он указал на приёмник, — Барсуков-то тоже не слышит вас!
— Да? — удивился Лайхам. — А что же он тогда слышит?
— Я не знаю, он говорил про какой-то невыносимый писк. Да это и неважно…
— Я понял! — прозрел коррелятор. — Попав в нашу реальность, ваше сознание каким-то образом перестроилось, и вы стали понимать наш язык!
— Да… именно это я и хотел сказать… — Гарри даже стало немного обидно, что Лайхам первым озвучил уже очевидную всем мысль.
— Погоди, — вдруг взволновалась Лирена, — ты ведь говорил, что разговаривал с драконом?
— Да.
— С Зарканом? — удивился Лайхам.
— Да, с ним, он был первым, кого я встретил.
— Всё сходится… — заключил Лайхам и странно посмотрел на дочь.
— Что сходится? Что? — нетерпеливо потребовал инспектор.
— Понимаете, с драконами никто не разговаривает, потому что они говорят на древнем, забытом людьми языке. Он очень сложен, и его не так уж просто выучить. Практически невозможно…
Гарри удивлённо слушал. Никаких сложностей общения с Зарканом он не припоминал, дракон говорил на том же самом языке, что и Лайхам, что и все люди, встреченные им в этой реальности.
— …но, вероятно, ваше сознание обошло лингвистический барьер! — Двойник профессора, радостно развёл руками. — Но почему и как это произошло — загадка!
Все замолчали. Лирена, широко раскрыв свои обворожительные тёмно-синие глаза, смотрела на инспектора, её отец, уйдя в глубокую задумчивость, поедал взглядом инопространственный приёмник на столе, а Фулмен, уставившись бессмысленным взором в стену, проворачивал в голове множество бессвязных мыслей и ощущений. Сознание его, как котёнок, играющий с разными клубками ниток, запутался в своих догадках, подозрениях и фактах относительно новой реальности, в которую он попал, он, как и тот глупый котёнок, не знал, за какую же ниточку нужно тянуть, чтобы выпутаться из этой вязкой ловушки…
Гарри вдруг осознал, что находится он сейчас в мире, которого, возможно, и не существует вовсе. И всё это только лишь игра его воображения. Почему профессор говорил ему, что он видит то, что хочет видеть, а не то, что есть на самом деле? Он плывёт под толщей воды, сидя в каюте с абсолютно неизвестными ему людьми в огромной исследовательской станции, и пытается найти украденный проникатель, который и выглядит-то неизвестно как. Как можно найти то, что не имеет физической формы? Это то же самое, что ловить сачком для бабочек рентгеновские лучи. Да и вообще, люди ли сидят сейчас напротив него? У Гарри в голове возникали сотни вопросов, на которые он не находил ответа.
Гарри посмотрел на Лайхама.
— Скажите, а откуда взялась эта станция? — спросил он.
— Станция? — удивился отец девушки.
— Да, — тревожно кивнул инспектор, — вот эта станция! Кто её построил?
Лайхам задумался.
— Думаю, никто, — ответил он, глядя ему прямо в глаза.
— Как так никто? Она что, появилась сама по себе?
— Не совсем, — туманно ответил Лайхам и, улыбнувшись краешками губ, посмотрел на дочь.
Гарри чувствовал какой-то подвох в странных ответах и поведении коррелятора. Он явно темнил. Кто-то же должен был создать всю эту громадину. При этом инспектор понимал, что для сооружения подобного корабля нужны титанические средства, но, имея двухдневный опыт пребывания в этой реальности, он понимал, что о деньгах речи идти не может, такого понятия здесь попросту нет. Всё это никак не вязалось логически. И это больше всего пугало инспектора. Да, именно! Эта реальность была нелогичной!
— И всё-таки, — Гарри настойчиво обратил внимание на себя, — станция существует, следовательно, это чьих-то рук дело?
— Я, если честно, не очень вас понимаю, — ответил Лайхам, — что вы конкретно хотите узнать?
— Я хочу понять, как может существовать мир без денег?
— Без чего, простите? — коррелятор растеряно посмотрел на Фулмена.
Было видно, что растерянность его не наиграна, но Гарри это не смутило. Ему было ясно, что что-то здесь нечисто.
