— Я этого не допущу.
— Да? И как, позвольте вас спросить?
— Ну… я приму меры. Наш план пока действует.
— На вашем месте я бы забыл о существовании вашего плана и начал бы действовать лично.
— Но не хотите же вы сказать, что я должен сам устранить принцессу?!
— А почему нет?
— Но… Нет. Это немыслимо. Я дворянин, благородный человек, а не какой-то проходимец!
— Вы ещё и благоразумный человек, как я надеюсь, господин Бауде. И понимаете, что после всех ваших заявлений и действий в колониях, эстерлихцы хотят вашей крови. Поэтому вы будете первым, чья голова полетит, как только Донова взойдёт на трон. И это даже если не выплывет ваше участие в заговоре. А учитывая судьбу обер-прокурора, я бы на подобное уже не надеялся. Эта ловкая проповедница вполне в курсе вашего участия. Так что выбор у вас не слишком богатый. Или вы убиваете принцессу, или она присылает вам кинжал в платочке. Вы же благородный человек, так что стреляться, будто какому-то безродному офицеришке, вам не пристало…
Теперь Бауде уже определённо побагровел.
— Я приму это к сведению, господин канцлер.
— Рад за вас. Главное, не думайте слишком долго. Полагаю, они не станут тянуть с браком. Надеюсь, что убийца из вас получится не настолько бестолковый, как заговорщик…
Юл и Куто впервые в жизни оказались в первоклассном вагоне-ресторане. В смысле первого класса. Куто ощутимо робел. Что до Юла, то умение держаться в любом месте так, словно он там родился, являлось частью его профессии.
Они огляделись. Хотя свободные места вполне можно было найти, Юл предпочёл столик, где уже обосновался один из посетителей. Опять же — в силу профессиональной привычки.
— Разрешите?
Выбранный им посетитель оказался чуть измождённым и довольно ещё молодым человеком с густой пшеничной чёлкой, спадавшей на аристократичный лоб.
— Конечно. Присаживайтесь. Всегда приятно обедать в компании.
Юл комфортно расположился в резном ореховом полукресле, листая меню, в то время как Куто сидел осторожно, словно боялся, что кресло под ним сломается.
— Вижу, что у них отличный повар, — философски заметил Юл, который ничего толком в меню не понял, но демонстрировать этого отнюдь не собирался.
— Наверное… — пожал плечами собеседник, — я впервые за долгое время смог поесть нормально, так что не буду слишком уж требователен к местным кулинарам.
— Путешествовали? — поинтересовался Юл.
— Можно сказать и так. Последние несколько месяцев мне довелось провести не дома. По независящим от меня обстоятельствам. Так сказать, непреодолимой силы. Которую, впрочем, мне всё же удалось преодолеть.
— Возвращаетесь домой?
— Скорее к друзьям. В Констайн. А вы?
— Как ни удивительно, но мы с другом едем туда же.
— Другом?
Их собеседник окинул взглядом Куто, но воздержался от комментариев. Впрочем, их и не требовалось. На благородного господина Куто не тянул даже в приличном костюме.
— Он мой компаньон, — уточнил Юл, — кстати, меня зовут Пикаро. Юл Пикаро, к вашим услугам.
— Очень приятно. Бутрим. Бутрим Прокоп, — незнакомец тряхнул соломенной чёлкой, — по делам едете, господин Пикаро?
— Именно.
— Даже удивительно. Констайн довольно тихий, и я бы даже сказал курортный, городок. Странно видеть, что кто-то едет туда по делам.
— Даже в самом маленьком городе всегда могут найтись дела, — улыбнулся Юл, — зачастую их там оказывается даже больше, чем в столицах… Провинциальные городки буквально созданы для моей работы.
— Вы коммивояжер? — поинтересовался собеседник.
— Можно сказать и так.
Официант принёс обед. Над столом поплыл манящий аромат жареного фазана.
— М-м-м… — не сдержался Юл, — а вы уже бывали в Констайне, господин Прокоп?
— Случалось, — кивнул тот, меняя тарелочку, — а вам, я так понимаю, ещё не довелось?
— Не довелось, — согласился Юл, вооружаясь ножом и вилкой.
— Тогда вам всё ещё предстоит. Констайн — на редкость прелестный город. Хотя это формально и Борея, но, по сути — кусочек старой доброй Слатонии. Впрочем, граница там весьма относительная. В любом кабачке вы наверняка встретите хотя бы парочку бюргеров из какого-нибудь Бреннау, Липвика или Камница, приехавших расслабиться и поглазеть на замок. Собственно весь город состоит всего из двух зданий — университета и замка на скале, давшего ему название. Всё остальное так, приложение к этим двум.
— Звучит заманчиво, — хмыкнул Юл, отрывая от фазана ножку.
— Более чем. Уверен, что ваш визит туда надолго останется в вашей памяти… Очень надолго.
Собеседник едва заметно улыбнулся чему-то своему, и резким движением головы отбросил назад чёлку.
— Кстати, раз уж зашла речь о Слатонии. Настоятельно рекомендую, пока будете в Констайне, отведать тамошний яблочный рулет и пряники. Это их фирменное. Не пожалеете. Заверяю. Хотя сам я и не люблю сладкое, но всегда питал слабость к яблокам. Ещё с детства…
Юл сладкое как раз любил. Но в данный момент был занят фазаньей ножкой и лишь промычал в ответ что-то благодарственное.
— Главное, — добавил собеседник, тщательно протирая нож салфеткой, — не связывайтесь со студентами. На редкость темпераментная публика…
— Ничего, — ухмыльнулся Юл, — у меня есть к ним подход.
— Ну как знаете, как знаете. Не говорите потом, что вас не предупреждали. Впрочем, надеюсь, ваше посещение Констайна пройдёт удачно. И окажется, как я уже заметил, совершенно незабываемым. В принципе, не то, что город, но даже обычный сарай имеет право хоть на четверть часа войти в мировую историю…
— В моём понимании, — заметил Юл, — данный тип построек связан не столько в вхождением в историю, сколько с попаданием в истории. Впрочем, определённая справедливость в праве каждого на свою долю славы, несомненно, имеется…
— А вы верите в справедливость? — поинтересовался их собеседник, откидываясь на спинку полукресла.
— Отчасти. В какой-то степени, — ответил Юл, — хотя бы в виде шанса, которым можно воспользоваться…
— Чушь, — покачал головой оппонент, — что такое вообще справедливость? Не более, чем наивная уверенность в том, что если ты сделаешь нечто полезное, то вправе рассчитывать на награду. Чем эта уверенность отличается от веры дикаря в то, что если он намажет идол салом и кровью, тот поможет ему на охоте? Абсолютно ничем. Бросив зерно в землю, человек рассчитывает на урожай не в силу всеобщей справедливости, а сугубо из практических наблюдений. Справедливость — не более чем миф и фикция. Как и множество других — мораль, вера, честь… Реальны лишь холодный прагматизм и здравый расчёт.
— Радикальный подход, — покачал головой Юл, бросив в тарелку обглоданную косточку, — меня трудно назвать сентиментальным или религиозным человеком, но я всё же полагаю, что в человеческих отношениях должен присутствовать некий, скажем так, дополнительный компонент.
— А чем эти человеческие отношения принципиально отличны от прочих? Почему мы должны полагать, что общество не подобно дикой природе? Где побеждает сильнейший, а слабейшим не приходится рассчитывать на какую-то справедливость? И даже на просто пощаду?
Юл, задумавшись, промокнул губы салфеткой. Официант забрал фазаньи косточки и подал десерт.
— Человеческое общество живёт по иным законам, чем джунгли, как мне кажется… — наконец возразил Юл.
— И это его серьёзная ошибка, — собеседник поправил упорно падавшую на глаза соломенную чёлку, — законы природы едины и на редкость стройны. Опутывая их паутиной условностей, человечество лишь ограничивает собственные возможности.
— Многие бы назвали вашу позицию аморальной, — заметил Юл, берясь за серебряную ложечку.
— Мне всё равно. Мораль — такая же фикция. В мире нет добра и нет зла. Есть только практическая польза. Или вред. Именно этими критериями я и оперирую. Человек должен видеть цели и идти к ним с хладнокровием хирурга. Не отвлекаясь на возникающие на пути химеры и абстракции.
— И вам это удаётся? Не испытывая никаких чувств?
— Эмоции тоже химеры. Пустые и бессмысленные. Отвлекающие от главных целей. Человек обязан стать победителем своих страстей. Лишь тогда он будет в силах подняться над заблуждающейся массой, найти свой путь и указать направление другим, если те захотят его увидеть.
— А если не захотят?
— Это их личный выбор. Очень часто заблуждаться намного приятнее.
— Неужели вы смогли победить свои страсти? — поинтересовался Юл.
— Почти. От этого меня иногда называют злым, но это не так. Во мне нет зла. Как и нет добра. Я лишь делаю то, что считаю нужным и всегда выбираю для этого самый эффективный способ. Кто-то может полагать эти поступки злыми, кто-то добрыми. А на самом деле они лишь результат выбора рационального пути. Не далее как перед отъездом мне пришлось переставить местами два бокала. Уверен, многие увидят в этом самые разные мотивы, а на самом деле всё предельно просто. Мне нужно было решить проблему, я её решил. Не задумываясь о том, как кто-то может это оценить…
