его глазах мелькали злые огоньки; так и видно было, что этот никчемный человек, поборов свой страх, уперся и ни за что не хочет уступить.
— Посмотрим, — сказал Роздвянский, — посмотрим!
Он усадил Галину в кресло и приблизился к Франтовскому. Тот выглядел как дикий злобный кот, готовый к прыжку. Худые пальцы судорожно скрючились и, казалось, в любую минуту могли вцепиться Роздвянскому в глаза. Рядом с Франтовским встал крепкий Онисько. При виде щвейцара Франтовский немного успокоился.
— Нет? — еще раз спросил Роздвянский. — Посмотрим.
Мигнул швейцару, и оба быстро связали Франтовского. К его рукам прикрепили клеммы электрического аппарата. Франтовский молча закусил губу и ждал.
Роздвянский пустил электрический ток и стал наблюдать за результатами. Сперва Франтовский сидел спокойно, после заерзал и начал стонать. В конце концов он не выдержал и закричал:
— Ой, отпустите, отпустите! Сделаю все, что скажете!
Роздвянский выключил ток и развязал своего гостя, однако тот вновь отказался будить Галину. Роздвянский вынужден был пригрозить, что продолжит электризацию, даже если опыт закончится смертью испытуемого. Наконец Франтовский подошел к Галине и несколькими движениями руки разбудил ее.
Галина открыла глаза и долго не могла понять, что с ней. Необычная обстановка, присутствие Роздвянского, о возвращении которого она не знала, — все это приводило ее в замешательство. Затем она вспомнила, что произошло: вчера под воздействием зловещих глаз гостя она заснула, а ночью записала злополучный рецепт. Она поняла, что втянула мужа в большую беду, выдав его секрет; а увидев Франтовского, сообразила, что бумага уже у него.
— Михаил, Мишенька, милый мой, прости меня, я тебя предала! — запричитала она. — Я отдала твою тайну в руки этого негодяя!
— Успокойся, голубка моя, — сказал Роздвянский. — Ты меня не предала, а написанное тобой у меня.
С этими словами он показал ей отобранную у Франтовского бумагу.
Онисько тем временем засмотрелся на небывалую сцену. Воспользовавшись общим смятением, «профессор» бросился к двери — и там попал прямо в объятия лабораторного служителя, который услышал крики и прибежал в мастерскую. Таким образом, Франтовскому вторично не удалось скрыться. Роздвянский вновь прибег к электризации и узнал, что за всеми последними событиями стоял Хрущенко; затем он заставил Франтовского написать и подписать такое заявление:
«Я, Раймонд Франтовский, заявляю: желая узнать тайну изобретения проф. Роздвянского, я загипнотизировал его жену и таким способом получил рукопись с изложением секретного рецепта; однако проф. Роздвянский отобрал у меня документ и отпустил меня безнаказанно. Взамен я обязуюсь немедленно уехать из Одессы и больше не преследовать ни профессора Роздвянского, ни его семью, где бы они ни находились. Если же я не сдержу свое обещание, проф. Роздвянский имеет право предать меня в руки властей с целью уголовного суда».
После этого Франтовский был отпущен на свободу. Затем Роздвянский подробно рассказал жене историю этого господина, неприятного во всех отношениях. Будучи студентом-техником, он подался в учителя: в те годы была большая нехватка преподавательских сил. Недолгое время он преподавал и в гимназии Роздвянского. Из-за злобного нрава его не любили ни ученики, ни учителя. Повсюду, куда Франтовский ни приезжал, он наживал себе врагов, так как принуждал родителей к взяткам. Был он страстным картежником и никогда не отдавал долги. Известен был также тем, что с помощью гипноза выманивал у людей деньги. В конце концов его уволили со службы.
Что с ним дальше случилось — никто не знал; и сейчас Роздвянский не мог сказать, откуда вынырнул этот чванливый господин, который кичился своим благородным происхождением.
Приключение с Франтовским Галина искупила, пролежав две недели в нервной горячке.
XIII
Станция солнечной энергии
Несколько дней покоя — и началась новая работа. Кружок друзей Роздвянского, то есть участники экспедиции в Сахару и еще кое-кто из одесских профессоров, стал собираться на долгие совещания, а затем несколько профессорских семей, включая семью Роздвянского вместе с Оксаной Кружляк и семью Коростеля, отправились на «Орле» в Крым на летний отдых.
После нескольких шумных статей в прессе интерес к новому полету «Орла» сошел на нет, уступив место другим новостям. Одесситы вновь вспомнили об «Орле», когда Роздвянский за ничтожную плату предоставил свой аэроплан для публичных полетов, проводившихся с какой-то благотворительной целью. Затем «Украинский орел» перестал занимать публику. В Крыму, у моря, наши одесситы сняли несколько маленьких домиков на Тарханском полуострове, поблизости от нового купального заведения «Крымская русалка». Туда редко заезжали дачники, разве что больные, которые предпочитали отдыхать подальше от шумной жизни санатория, бывшего тогда в большой моде. Местность была чудесная: на севере невысокие горы, на юге море; на востоке купальни с пляжем, на западе лесок. За ним простиралась широкая, плоская равнина, а дальше и горы дугой уходили на север. Здесь полуостров обрывался в море.
Эта равнина стала любимым местом прогулок наших профессоров. Они все время что-то измеряли; на равнине поставили деревянный барак, где поселился Берестецкий, один из ближайших сотрудников Роздвянского. Гости купальни и окрестные крестьяне и рыбаки не раз видели издали, как «господа из Одессы» ежедневно выносили из барака столы, устанавливали на них какие-то вертикальные трубки и целыми часами стояли возле них и что-то обсуждали.
Часто приезжали, точнее говоря, прилетали гости из Одессы — все сообщение происходило воздушным путем — и вновь что-то долго обсуждали с отдыхающими.
Наконец разнесся слух, что некое одесское финансовое общество приобрело всю равнину вместе с участком леса и собирается строить здесь фабрику. Вскоре привезли строительные материалы, стали съезжаться каменщики. К осени на равнине уже стояли несколько домиков разной величины, предназначенные, очевидно, для жилья, и заканчивалась постройка двух больших фабричных зданий. Удивляло всех только одно: у этих зданий не было обычных высоких труб.
С наступлением осени наши дачники вернулись в Одессу, и профессора вновь стали читать лекции в университете. Роздвянский прилетал лишь изредка, чтобы держать ход строительства под контролем, а весной окончательно перебрался в Крым для запуска фабрики.
***
Открытие «Станции солнечной энергии» состоялось в годовщину возвращения «Украинского орла» из Сахары. Фабрика была собственностью акционерного общества, во главе которого стоял Одесский университет. Деятельность и назначение этой удивительной фабрики, работавшей без дымоходов, без угля и пара, долгое время оставалась загадкой для широкой общественности. Пресса успокаивала публику общими
