коллеги — я ведь тоже инженер, многоуважаемая госпожа! И мне хотелось бы, многоуважаемая госпожа, больше узнать о его личной жизни, проникнуть в его способ мышления и подать все жизнеописание импрессионистическим методом, многоуважаемая госпожа.
— Каким таким методом? — прервала Галина.
— Импрес-сиони-стичес-ким! — с нажимом ответил гость. — Это означает, что я, многоуважаемая госпожа, хочу создать образ его научного творчества, как бы описать профессора за работой, хотя писать буду, многоуважаемая госпожа, только на основе ваших рассказов и того, что увижу в мастерской, многоуважаемая госпожа. Подобный способ письма совершенно нов, многоуважаемая госпожа, и я довел его до уровня искусства, многоуважаемая госпожа; сами увидите, ибо я, многоуважаемая госпожа, так расхвалю профессора, что вы, многоуважаемая госпожа, сами не узнаете в нем своего мужа.
Галину неприятно удивили слова гостя. Поняла, что он пытается импонировать своей ученостью и купить ее безудержной лестью, и сразу же сказала себе, что нужно держаться с большой осторожностью.
— Прошу вас, спрашивайте, а потом мы осмотрим мастерскую.
— Прежде всего, скажите мне, многоуважаемая госпожа, какой труд вашего мужа вы, многоуважаемая госпожа, считаете самым важным и ценным?
Галина молчала, словно раздумывая. Гость настаивал:
— Может быть, многоуважаемая госпожа, опыты с радиоактивностью, которые он сейчас, многоуважаемая госпожа, проводит в Сахаре?
— Нет, милостивый государь, в Сахаре его роль совершенно служебная. Самым важным я считаю то, что он вообще сделал эту экспедицию возможной. Наибольшей его заслугой является постройка «Украинского орла».
— Вы ошибаетесь, многоуважаемая госпожа, — сказал гость, — я хорошо знаю, и вы, многоуважаемая госпожа, должны знать, что главным открытием профессора, многоуважаемая госпожа, являются «лучи омега». Ведь вам, многоуважаемая госпожа, наверняка известно, что именно их он сейчас, многоуважаемая госпожа, изучает в Сахаре.
Галина решила притвориться, что ничего не ведает и, изобразив смущение, ответила:
— Вы, милостивый государь, должно быть, хотите надо мной посмеяться. Я бедная сирота, в университетах не обучалась и в ученых трудах мужа не разбираюсь. Я только видела, как он строил большие и маленькие самолеты. Это мне больше всего нравилось, и мне кажется, что для всех это должно быть самым важным.
— Простите, многоуважаемая госпожа, но скажу вам откровенно: вы, многоуважаемая госпожа, заблуждаетесь. Я вам коротко объясню, в чем суть, многоуважаемая госпожа. Ваш муж, многоуважаемая госпожа, открыл в солнечном свете такие, многоуважаемая госпожа, лучи, что их можно, многоуважаемая госпожа, поместить в какое-нибудь тело таким образом, что они, многоуважаемая госпожа, будут затем отдавать свою энергию…
Галина принужденно рассмеялась:
— Оставьте меня в покое с вашим ученым изложением! Я знаю, что лучи Солнца невозможно собрать, как мы собираем в бочку дождевую воду для стирки белья. Да, у мужа было много энергии, и всю ее он вложил в постройку «Украинского орла». Жаль только, что он потратил так много своей энергии на борьбу с этим Хрущенко.
— Хрущенко? Кто это такой? — с притворным удивлением спросил гость.
— Как? Вы ничего не слышали о Хрущенко? Говорите, что живете в Киеве и знаете весь научный и инженерный мир, знаете все труды моего мужа, а не слышали о его ссоре с Хрущенко и судебном разбирательстве?
Гость понял, что по неосторожности перегнул палку. Пришлось поправиться:
— Ах, правда, правда; слышал, многоуважаемая госпожа, это имя, только оно, многоуважаемая госпожа, вылетело у меня из памяти; теперь я припоминаю, многоуважаемая госпожа, это дело с киевским, многоуважаемая госпожа, профессором. Но я позабыл, многоуважаемая госпожа, что они не поделили, поэтому будьте добры, многоуважаемая госпожа, мне вкратце рассказать.
На это Галина с большой неохотой ответила:
— Я вам дам прочитать газетные вырезки о процессе, из них вы узнаете больше, чем из моего незамысловатого рассказа. А теперь мы с вами осмотрим мастерскую.
Осмотрели весь институт; Галина намеренно воздерживалась от каких-либо подробных объяснений, чтобы случайно не проговориться — иначе гость мог узнать, что она является сотрудницей мужа. После осмотра института она поспешно распрощалась и вернулась к себе.
Гость был очень недоволен визитом; он надеялся на большее. Никак не мог понять, действительно ли Галина — женщина настолько недалекая или просто притворяется: ведь некоторые ее фразы говорили о высокой интеллигентности и образованности. Нужно будет, рассудил он, подступиться к делу иначе.
На другой день он пришел опять и расспрашивал Галину о разных вещах, а потом начал довольно-таки нахально превозносить ее красоту. Галина отмалчивалась и едва отвечала. Однако гость не терялся и продолжал свои ухаживания.
То же повторилось на третий и четвертый день.
Как-то Галина вернулась из поездки к матери Ткаченко — теперь она часто у нее бывала, успокаивая горевавшую женщину — и снова застала дома настырного гостя: тот беседовал с детьми и подробно расспрашивал их о мастерской.
Галина присоединилась к скучному разговору. Когда дети ушли, гость пристально уставился прямо в глаза Галине. Ей этот взгляд не понравился; возмущенная поведением гостя, она заявила, что не желает его больше видеть. Хотела встать с кресла и выйти из комнаты, но почувствовала, что не в состоянии это сделать: взгляд гостя приковал ее к месту.
Гость не спускал с нее глаз и одновременно гладил себя левой рукой по лицу, проводя ладонью вниз от середины лба. Галина не видела ничего, кроме страшных глаз и костистой руки, которая словно качалась прямо перед ее глазами и заслоняла все вокруг, подобно плотной ширме. Она пыталась защититься, отвернуться — и ощутила, что лишилась сил. Глаза ее непроизвольно закрылись. Галина почувствовала сонливость и перестала сознавать происходящее.
Увидев, что его жертва загипнотизирована, гость прикрыл дверь соседней комнаты и заговорил приглушенным голосом:
— Принесите мне тайное вещество вашего мужа!
— У меня его нет… все уничтожила…
— Тогда дайте мне рецепт его изготовления.
— У меня его нет. отдала.
— Куда?
— В архив «Одесского научного общества». Не могу!..
— Вы должны!
Лицо Галины исказилось, словно от тяжкой муки.
— Не могу, не мучайте меня!
Гость подумал, что обращаться в архив, пожалуй, нежелательно: кто-либо мог обратить внимание, что Галина так быстро забрала рукопись, начались бы расспросы, наконец, Галина могла его выдать. Поэтому он зашел с другой стороны:
— А вы знаете, как изготовить вещество?
— Знаю…
— Скажите мне!
Галина только глухо застонала.
— Вы должны сказать! — решительно приказал гость.
Галина уже начала говорить, как вдруг в соседней комнате послышался какой-то шорох. Гость прервал допрос:
— Нет, не надо, — прошептал ей в ухо. — Ты запишешь рецепт и отдашь мне завтра, когда я приду снова. Проснешься через полчаса!
Произнеся это, он вышел.
Галина проснулась, как после ночного кошмара. Она не могла собраться с мыслями и не помнила, что с ней случилось. Помнила лишь, что в
