— Как видишь, я их не боюсь.
Эмма собак боится, поэтому шумно вздыхает.
— Ну, короче, ладно, тогда, пока. Видно, не судьба мне с тобой сегодня…
— Видно, не судьба, — пожимает плечами Мара и переходит Прямую дорогу.
Затянувшись, Эмма выдыхает дым и некоторое время стоит в раздумье. Она видит на пригорке поджидающих её собак, к которым неизвестно откуда присоединилась ещё и третья. Боязнь собак не оставляет ей другого выбора. Перспектива быть разорванной псами её вовсе не прельщает.
— Мария, подожди! — кричит Эмма в спину готессе, ещё не успевшей уйти далеко. — Я с тобой!
Мара-Мария оборачивается и безразлично пожимает плечами.
— Как хочешь.
Эмма переходит Прямую дорогу и через минуту догоняет её.
— А вот интересно, чё они, эти собаки, здесь хавают? Трупы наверное?
— Не знаю, — отвечает Мара, недовольная тем, что Эмма вернулась, — не задумывалась.
Ярко-синее безоблачное небо опрокидывается на них на лугу. Тишина. Ни единый листик, ни одна травинка не шелохнется.
— И как ты их не испугалась? — нарушает тишину Эмма.
— Не знаю, — пожимает плечами Мара.
Они идут по лугу, по зелёной травке. Луг этот представляет собой широкую степную полосу, зажатую между двумя высокими грядами леса.
— Что мне эти собаки, — добавляет Мара, — если я ночью хожу на кладбище? Я сейчас вообще ничего не боюсь.
— Что, даже смерти?
— Даже смерти, — спокойно, с лёгкой улыбкой отвечает Мара, и невозможно понять, то ли она шутит, то ли она всерьёз.
— Издеваешься, да? — не верит Эмма.
— А чего её бояться? Всё равно ведь все умрём. И чем раньше это случится, тем лучше.
— Не, лучше позже.
— Зачем? — подначивает её Мара. — Это ж сколько лет тебе придётся мучиться до старости. Уж лучше сразу, пока молодая.
— Дура ты, что ли?
— Ладно, проехали. По крайней мере, тебе это пока не грозит.
— Ты так считаешь?
— Ага, ты ещё не готова к этому.
Девушки подходят к тому месту, где Прямая дорога, меняя направление, разворачивается на сто двадцать градусов. Увлечённая разговором, Эмма даже не замечает этого.
— Слушай, но так же не бывает, чтобы ничего не бояться. Чего-то ты всё-таки боишься?
— Только одного, — усмехается Мара, — что меня заживо похоронят.
— А если серьёзно?
— Не знаю, — пожимает плечами Мария, — наверно, ещё я боюсь людей. Вернее, боюсь подпускать их к себе. Мне не хочется ни с кем общаться.
— А я, наоборот, боюсь одиночества. Я боюсь себя. Особенно, когда остаюсь одна. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то руководил мной и избавлял страхов. Я вся состою из них.
— Ты такая-то странная. Всего боишься, а вены себе режешь…
— А! — небрежно отмахивается Эмма рукой — это так ведь … не до конца.
— Чтобы привлечь к себе внимание?
— Ага.
— Чтобы тебя пожалели?
Эмма кивает.
— А я нет, — качает головой Мара, — я, если что задумаю, меня ничто не остановит. Я всегда иду до конца.
— Смотри, какие деревья, — замечает Эмма.
Посреди зелёного луга им встречаются по пути три причудливых разноцветных дерева. Их сухие стволы, полностью лишённые коры, раскрашены масляными красками в жёлто-синие и красно-зелёные полоски.
— Кто их так раскрасил?
— Ведьмы! — отрывисто бросает Мара.
— Ведьмы? — удивляется Эмма.
— Ну да. Это место называется Ведьмин луг. Здесь они и устраивают свои шабаши.
— Здесь? — пугается Эмма.
— Да. Возле этих деревьев они и пляшут.
Внезапное видение косматых ведьм, скачущих вокруг на помелах, сдвиг, — и… они вновь исчезают. Эмма испуганно озирается по сторонам.
— Кра! — зовёт кто-то кого-то.
— Кра! — вторит кто-то рядом.
— Кар! Кар! — отзывается им кто-то вдали.
Эмма поднимает голову и видит пролетающих над чёрным лесом четырёх воронов.
— Не хватало ещё только этого, — замечает Мара.
— А что такое? — спрашивает Эмма.
— Уже прилетели сюда за чьими-то душами.
— За чьими?
— Откуда я знаю. Знаю только, что просто так вороны сюда не прилетают.
— А это что за лес? — спрашивает Эмма.
Прямо перед ними в обе стороны простирается чёрная гряда леса.
— Это не лес, — мотает головой Мара.
— А что?
— Это Мертвецкая роща.
После этих слов Эмма смотрит на чёрный лес другими глазами. Оттуда веет жутким холодом, там сумрачно, как поздним вечером, но несмотря на это Мертвецкая роща почему-то манит и словно притягивает к себе. Но войти туда невозможно. Поскольку вдоль всей прямой линии леса тянется сплошная стена из разросшихся кустарников.
— А почему она так называется?
— Потому что там мертвецы собираются, — в рифму отвечает Мара.
— Что, серьёзно? — не верит Эмма.
— Ну, не только мертвецы, — добавляет Мара. — Там собираются все тёмные.
— Но ты же сама сказала, что Девичья там, — показывает Эмма рукой на перелесок слева от Прямой дороги.
— Правильно, Девичья — там, — подтверждает Мара, — вернее, там — форт, куда и сходится обычная публика. Все те, кто не знает, что истинный центр Девичьей находится за пределами форта. Все тёмные, вернее, все знающие люди потому и собираются здесь на отшибе, чтобы быть подальше от посторонних глаз.
Мара пытливо смотрит в глаза Эммы.
— У тебя нет желания туда зайти?
Эмма отрицательно мотает головой.
— Ну как хочешь! Тогда я пойду туда сама.
— И бросишь меня здесь?
— Но ты ж не хочешь идти со мной!
Эмма тут же меняет своё решение.
— Ну ладно, пошли! — сворачивает она к лесу.
— Куда? — останавливает её Мара. — Ты что не видишь? — кивает она на сплошную стену из чагарника. — Так просто в Мертвецкую рощу не зайдёшь. Надо знать, где вход.
Они спускаются к Прямой дороге и идут по ней, каждая по своей колее. Неожиданно Эмма замечает вдалеке слева двух парней в камуфляжной форме. Они идут в их сторону на отдалении двадцати метров друг от друга.
— Кто это такие?
— Откуда я знаю.
— Где же твой вход?
— Вон там, — показывает рукой Мара, — возле того лысого дерева.
Раскидистое, полностью лишённое коры дерево, выбеленное, как сухая кость, стоит в метрах сорока от них. Неожиданно слева вдали из леса выходят ещё несколько парней в камуфляжной форме. Все они идут как бы в одну шеренгу, на одинаковом расстоянии друг от друга.
— Что-то пацаны мне эти не нравятся, — говорит Мара.
