Повинуясь этой команде, женщина торопливо выскользнула из спального мешка и, трясясь всем телом, выбралась наружу.
Смеркалось. На озеро опустился туман, в котором едва различимы были очертания удаляющейся лодки.
Снаружи страх набросился на нее, будто стая оголодавших комаров. И точно так же укутал все тело липким шевелящимся пологом.
— Леня! — Анюта попыталась крикнуть, но получился лишь какой-то несуразный хрип.
Она сделала несколько шагов и присела у костра. Протянула к пламени дрожащие руки. Теплее не стало. Зато рядом с огнем окружающие сумерки разом сгустились до почти полной темноты. Отчего стало еще страшнее.
Анюта опасливо покосилась в сторону леса. Тот стоял сплошной темно-синей стеной. И из-за этой стены кто-то пристально и недобро смотрел на сжавшуюся у костра испуганную женщину.
— Кто здесь? — прохрипела она, почувствовав на себе этот чужой взгляд.
Тишина. Даже эхо, такое веселое днем, теперь увязло в тумане и сумерках. Анюта до рези в глазах всматривалась в лес, но ничего, кроме сгущающегося мрака, не видела.
Устав наконец вглядываться в темноту, женщина опустила глаза. И замерла. На какое-то время даже ее необъяснимый страх исчез… вытесненный другим, вполне даже реальным.
Совсем рядом с костром лежала канистра. Пламя лениво облизывало ее, когда могло дотянуться. А удавалось огню это все чаще и чаще, потому что поднялся ветер. И канистра лежала аккурат с подветренной стороны.
В канистре был бензин. Ленька специально заправил не только бак их «Лады», но и эту железную посудину: для растопки и для небольшого электрогенератора, который заводился вечером и обеспечивал им необходимый минимум комфорта.
И вот теперь почти полная канистра бензина валялась рядом с Анютой практически в пламени костра!
Женщина поспешно выхватила из огня прилично уже нагревшуюся емкость и оттащила к входу в палатку. Подальше от жадных языков пламени.
За этим нехитрым занятием Анюта и не заметила, как вернулся ее ужас. Как только женщина разогнулась, поставив канистру у нейлоновой стенки (или из какой там другой синтетики шьют палатки?), страх хищно вспрыгнул на ее плечи. Пригибая, прижимая ледяными своими лапами к земле.
Невольно застонав, Анюта вползла в палатку и закрыла на «молнию» вход. Будто можно было этим отгородиться от преследующего ее ужаса.
Господи, как холодно-то! Трясясь всем телом и выбивая зубами частую дробь, женщина забралась в спальный мешок. Подумала немного — и застегнула над головой замок.
Уютно устроившись в теплой, душной темноте импровизированного кокона, Анюта попыталась унять противную, изрядно уже ей надоевшую дрожь. И вроде бы сейчас это почти удалось. Слегка успокоившись, женщина задремала.
Леонид выдернул со дна очередную раколовку и удовлетворенно хмыкнул: в сетке вяло шевелились, грозно топорща усы и поигрывая внушительными клешнями, с десяток весьма упитанных раков. Еще один-два таких улова — и глядишь, целое ведро наберется! А непроверенными остались еще шесть ловушек.
Молодой человек торжествующе поднял трофей над головой и обернулся в сторону берега. Разумеется, Анюта не могла его увидеть: стемнело уже, да и туман плотно накрыл озеро. Даже берега не видно, хотя до него по прямой всего-то каких-нибудь метров триста. Если бы не желтое пляшущее пятно костра, ни за что бы не разобрал, в какую сторону плыть к их палатке.
Ленька швырнул сетку с невезучими раками на дно лодки и взялся за весла. Пора поскорее проверить остальные раколовки, да и возвращаться. Там Нютка ждет… теплая, сонная и мягкая.
Он улыбнулся, вспомнив все, что происходило в их палатке всего-то час назад. И, охваченный острым желанием, быстрее заработал веслами. Лодка вздыбила нос и со скоростью торпедного катера понеслась вдоль острова.
Леонид покосился на берег. Пламя костра по-прежнему мерцало в тумане, служа своеобразным маяком. А рядом с ним…
Ленька бросил весла и резко привстал в лодке, отчего та чуть не опрокинулась. Рядом с далеким пляшущим оранжевым пятном появилось еще одно. Пока маленькое, робкое, но с каждой секундой расползающееся по темноте все шире и шире. Аккурат в том месте, где была палатка… в которой спала Анюта!
— Нютка! — не помня себя от навалившегося ужаса, закричал Леонид. — Нютка, беги из палатки!
Тишина в ответ. Даже эхо куда-то пропало. А жуткое пятно света на берегу, будто подстегнутое криком, выплеснулось высоко вверх и победно заплясало на усилившемся ветру.
Ленька вновь схватился за весла и со всех сил погреб к берегу. Лодка неслась, будто подталкиваемая мощным мотором, но все-таки недостаточно быстро. Молодой человек греб, бормотал что-то себе под нос, всхлипывал и кричал, кричал… Понимая уже, что в том пламени на берегу не осталось никого, кто мог бы ему ответить.
Словно в подтверждение этой страшной догадки, огонь внезапно взметнулся высоко вверх клубящимся багрово-черным столбом, напоминая миниатюрный ядерный «гриб». И тут же донесся хлопок взрыва.
«Канистра!» — догадался Ленька, не в силах оторвать остановившийся взгляд от буйствующего на берегу пожара.
Там горело все: огромное пламя теперь выхватило из мрака даже далекий лес. Вся узкая прибрежная полоска земли, на которой совсем недавно стояла их палатка, теперь была охвачена огнем. И, кроме огня, ничего там не было. И никого.
Ленька бросил весла и дико, по-волчьи завыл.
7 сентября, 18.15,
поселок Ноябрьский, ЦРБ
Участковый присел на ступеньки больничного морга рядом со старым патологоанатомом. Неторопливо достал сигарету, закурил. Помолчали оба, наблюдая, как тонкая струйка дыма от лейтенантовой сигареты сливается с основательными густыми клубами из трубки доктора.
— Что думаете, Абрам Меерович? Причину смерти установили?
Старик вынул трубку изо рта, прокашлялся и констатировал:
— Утопление. Банальнейшее утопление, милейший Семен Михалыч.
— Но…
— Знаю, знаю, голубчик, вы, верно, хотите меня спросить, каким образом молодая, абсолютно здоровая женщина умудрилась утонуть в нескольких метрах от берега, где глубина едва доходит до колена? Так я вам отвечу, как на духу: не имею ни малейшего понятия! — патологоанатом раздраженно пыхнул трубкой.
— И опять…
— И опять беременная, вы совершенно правы! — вновь перебил лейтенанта Абрам Меерович. — Третий случай за последние два месяца! Признаться, я начинаю находить это несколько необычным. А вы?
— Четвертый.
— Что, простите?
— Четвертый случай. Одну погибшую родственники забрали без вскрытия, — тихо уточнил участковый.
