– Разве вы несчастливы? Вы выходите замуж, – смутился он.
– Не по своей воле, по воле отца… – Софи с упреком посмотрела на золотоволосого ангела.
Владимир невольно перевел взор на украшавший стену портрет Александра Первого. И вдруг понял, что ангел с елки и правда поразительно похож на царя, у императора были редкие золотистые волосы, окутывавшие его голову, словно ангельский нимб, и развевающийся, как серебристые крылья, плащ победителя Наполеона.
– В детстве я считала, что мой отец – великий путешественник. Ведь он всегда был в отъезде, – продолжала она.
– А еще вы говорили, что тоже станете путешественницей. Вам довелось увидеть весь мир?
– Всего один раз, – она снова улыбнулась, но как-то грустно. – Целый мир на одной улице. Там, в Одессе. Десятки людей, говорящих на разных языках. Сладости, которые растут на дереве… К несчастью, здоровье не позволило мне отправится дальше. Но я благодарна вашему городу…
– И город наш благодарен вам. Думаю, благодаря вам царь полюбил Одессу и одарил ее многими милостями.
– Выходит, я оказалась не хуже трех тысяч апельсинов? – развеселилась Софи.
– А еще в детстве вы говорили, что выйдете замуж только за ангела… – напомнил Владимир.
– За ангела? – Шестнадцатилетняя красавица покачала кудрявой головой. – Я бы хотела, чтоб это было так, мой милый друг детства. Ведь я никого не люблю. Кукольный ангел – единственный, кому я успела отдать свое сердце… Вы говорите, если я засмеюсь, мое желание сбудется?
Она захохотала, но внезапно закашлялась. Кашель все не проходил. Встречу пришлось завершить.
Весь вечер он думал о волшебной девушке: не было прекрасней ее, не было чище, такой и впрямь подходит лишь ангел! В ту ночь она приснилась ему в белом подвенечном платье и алмазном венце, шествующая по ветвям огромной сверкающей ели, – разноцветные витые парафиновые свечи освещали ее путь, как фонари, макушка рождественского дерева уходила прямо в небо. Она бежала вверх…
«Останьтесь, я люблю вас! – хотел крикнуть Владимир. – Вы не должны вступать в этот брак – ваш отец любит вас, он позволит нам обвенчаться…»
Но она не слушала, смеясь, она уносилась туда, где ждал ее кто-то серебрянокрылый, золотоволосый – самый прекрасный в мире небесный жених.
Утром следующего дня он узнал, что Софья умерла этой ночью во сне от легочного приступа – ровно за неделю до своей свадьбы.
Через год скончался ее безутешный отец. Его трон занял брат царя, жена которого – царица Александра – устроила в 1818 году в Москве первую официальную елку.
Но самая первая ель зажглась у нас, в Одессе, еще в 1814 году. И у всех, кто был на том самом первом парадном вечере с елкой, сбылись все мечты и желания. Одесса стала первой жемчужиной Черного моря, «цветущим в акациях» городом-садом. И улицы – Дерибасовская и Ришельевская – существуют там до сих пор. Получил свою улицу и комендант Кобле, и граф Лонжерон, давший свое имя и целому приморскому мысу.
А там, где стоит похожий на храм дворец Потоцких, сбегает к морю улица Софиевская.
И если, проходя по ней, вы внезапно услышите детский смех – знайте, ваше заветное желание тоже обязательно сбудется.
Моей крестной дочери Маше посвящается.
Жила-была в одном дальнем селе девушка по имени Мария. Лет ей было немало – целых семнадцать. В этом возрасте ее старшая сестра Наталья уже вышла замуж и родила свою первую дочь – малышку Катерину.
Мария стала ее крестной матерью, хоть старые бабки и шептались, мол, не к добру это. Негоже девушке девочку первой крестить – малютка всю судьбу ее, все счастье отнимет. Да и вообще, с тех пор Марии сулили плохое, говорили, что несчастливая ей, видимо, выпала доля – вроде всем она хороша: и красивая, и работящая, и приданое есть, – а женихов нет и нет.
Потому-то в том году больше всего Мария ждала не Рождества, не Пасхи, а иного праздника – дня Святой Катерины Женодавицы, покровительницы девичьих судеб и счастливого брака. Ждала с надеждой и страхом, особенно после того, как подруга поведала ей страшное гадание: та девушка, которая хочет свое будущее точно узнать, должна ночью, в канун дня Катерины, пойти одна к дому колдуна и сказать: «Доля, доля моя, иди ко мне!», а потом постоять под окнами да послушать.
«Если ничего не услышишь, – сказала подруга, – значит, оглохла доля, не слышит твоего зова. Можешь хоть сейчас собираться и идти в монастырь, все равно женского счастья не будет. А вот если услышишь чего… Врут все старухи, ждет тебя доля твоя!».
Дом, о котором шла речь, стоял на краю села уж давно заброшенный и нежилой. Самого колдуна Мария никогда не видала, – лишь слыхала, что жил там когда-то старый ведьмак, творил страшные вещи и водил дружбу с самим Нечистым – Сатаной Сатановичем.
Боязно Марии было ужасно. Но перед праздником святой Женодавицы, как стемнело, она накинула тулупчик, повязала платок и пошла за околицу. Пока шла по селу, было не очень страшно. Она видела, как парни шли в церковь помолиться, чтоб святая Катерина послала им завтра не сварливую и не злую жену. Во многих дворах готовили сани – до дня Святой на санях никогда не катались, а в этот день завсегда начинался и санный извоз, и праздничные катания, недаром Женодавицу величали еще Катериной-санницей.
Мария знала, что все молодые девушки их села соберутся сегодня вместе гадать и зазывать к себе счастливую судьбину. Одной ей поздно звать – пора самой идти на встречу с судьбой.
Едва она миновала село – стало черным-черно и страшным-страшно, словно в пекле. Сердце застучало так сильно, что казалось, от одного неверного шага выпорхнет и улетит прочь из груди, как испуганная птица. Потому Мария положила руку на грудь – придерживала, чтоб не упорхнуло. Старый дом колдуна окружал густой сад, обнесенный изломанным деревянным забором. Мария миновала его без труда и пошла по хрустящему снегу – как вдруг бедное сердце заколотилось еще сильней, забилось в отчаянии, будто птица о клетку… В окне старого дома горел свет.
«Разбойники! – поняла Мария, – Кто же еще там может быть? Хоронятся вдалеке от добрых людей и хоронят там свою добычу»
Она совсем уж собралась сбежать, да не смогла – страх приковал к земле ее ноги. Так и стояла как вкопанная и смотрела в окно. Странное дело – огонь там был не желтым, а синим. Как такое возможно? До дома оставалось всего пару шагов, и любопытство пересилило страх. Помедлив, Мария решилась – стараясь ступать неслышно, подкралась поближе, произнесла приговор и прислушалась.
