Самовлюбленный Ланжерон лишь молча кивнул. Судя по лицу, он мечтал о том больше других.
Но Володя давно не слушал взрослый разговор – все его внимание было сосредоточено на чудесных подарках, которыми одаривали маленькую виновницу парадного вечера с елкой. Настоящий клавесин, выписанный графиней Н. из Вены для маленькой дочери. Чудесная синяя птичка в золотой клетке – дар от градоправителя дюка Ришелье. Бонбоньерки и сундучки со сластями, механический кролик, отбивающий лапками дробь на барабане, красноносые полишинели, румяные куклы. И огромная корзина с живыми цветами – их привезла для своей маленькой гостьи хозяйка дворца, графиня Потоцкая. Проехав тысячи верст из Умани по зимним дорогам, цветы были так свежи, словно их сорвали мгновенье назад, и благоухали на всю огромную залу.
Другие дети тоже получили большие перевязанные лентами свертки с подарками, но развернуть их не успели – начались танцы. Заиграл оркестр городского театра под управлением итальянца Замбони. И все, кто был в зале, – и графиня Н., и красавица полька графиня Потоцкая, и французы герцог Ришелье и граф Ланжерон, и гордый испанец, генеральный консул де Рибас, и англичанин комендант Кобле, и другие сановники, и дамы, и господа, и дети, и их няни пошли вокруг елки в хороводе.
Все вдруг смешалось, запах живых цветов и плавящегося парафина, сластей и помаранчей, висевших на зеленых ветвях, огонь свечей и позументов, бриллиантов, эполетов и счастливых детей, впервые в жизни попавших к волшебной девочке на невиданную, небывалую елку.
Хоровод вокруг первой в Империи ели бежал все быстрей. И Володя услышал, как смеется София… Он не перепутал бы ее смех ни с чьим. Она летела в кругу и хохотала от счастья.
И вдруг мальчику привиделось дивное: как от каждого в их хороводе взлетают снопы искр – их мечты и надежды, они летят вверх, к небу, туда, где живут одни золотоволосые ангелы, способные осуществить любое желание… И Володя словно полетел вслед за ними и увидел свой город с ангельской высоты.
Бескрайнее синее море и три желтых холма, старый порт и новый в Карантинной гавани, церкви и похожий на храм дворец Потоцких с шестиколонной галереей, несколько сотен одноэтажных домиков, театр, Городской сад.
Он увидел, как сходит снег, и, соглашаясь с мечтой его матери, маленькие хилые деревья превращаются в огромные акации, те расцветают белым цветом, и запах их цветения поднимается к небу, как облака. А когда белая ароматная белизна развеялась, он увидел с высоты братьев де Рибас, лежащих посреди Одессы валетом, там, где пролегала улица рядом с Городским садом. А может, братья и были улицей? Ибо оба они были огромны, как великаны, и справа, и слева от них стояли крохотные дома. Чуть левее вытянулся через улицу самовлюбленный граф Ланжерон, но этого ему показалось мало, и, привстав, он снял свою шляпу и, бросив в сторону моря, накрыл своим именем часть берега. А на самом почетном месте, на пьедестале стоял статуэткой изящный и гордый потомок кардинала дюк Ришелье, а его незримая мантия изгибом перетекала улицей сквозь город…
А под конец Володя увидел последнюю улочку – по ней в белом платье и атласных туфельках бежала волшебная девочка Софи. В ее синих глазах отражалось море, пушистые светлые волосы были похожи на пену цветущей акации. Она смеялась от счастья. Ее смех, золотистый и светлый, накрыл город, и все-все-все желания всех, кто жил здесь, должны были сбыться…
Володя проснулся дома в своей кроватке и понял, что заснул на балу и даже не помнит, как его отнесли в карету, а оттуда в детскую. На миг ему стало стыдно, ведь он считал себя уже большим мальчиком…
А в следующий миг он забыл обо всем. Возле его кровати стоял распакованный подарок с елки – лаковая лошадка-качалка, рядом на ковре лежала чудесная сабля в серебряных ножнах.
Вскоре волшебная девочка покинула их город. Володя не слышал о ней много лет.
А годы спустя семнадцатилетний Владимир посетил уже другой бал – у своей дальней родственницы в Санкт-Петербурге.
– Видите эту красавицу? – сказал ему друг их семьи, указывая на прелестную светловолосую девушку. – Это та самая Софья…
– Та самая?.. – повторил Владимир, чувствуя, как воспоминания нахлынули черноморской волной.
– Единственная дочь царя Александра Первого и графини Нарышкиной. Все их прочие дети умерли. Все законные дети царя тоже на небе. Естественно, Александр души в ней не чает. Он дает ей приданое почти в полмиллиона и собирается отдать замуж за графа Шувалова… Скоро свадьба.
Весь вечер Владимир наблюдал за светловолосой красавицей, оказавшейся самой завидной невестой Империи, и, улучив момент, подошел к ней:
– Вы не помните меня? Я ваш старый друг из Одессы. Тот, кто уронил вашу первую елку…
– Владимир! – она вспомнила его сразу. Ее лицо с синими морскими глазами было таким же серьезным, как тогда, а кожа такой же белой, почти прозрачной. – Конечно же я помню вас. Вы достали для меня ангела с неба!
– Всего лишь с макушки дерева…
– А вы знаете, что он до сих пор у меня? – оживилась Софи. – Долгие годы он был моей любимой игрушкой. Вы непременно должны проведать его. Приезжайте ко мне на дачу по Петергофской дороге…
Две недели спустя в оговоренное время Владимир приехал с визитом к единственной дочери царя. Его попросили подождать.
– Не меньше часа, – предупредила строгая дама, – у Софьи примерка.
Но девушка выбежала к нему всего минуту спустя. В руках у нее была старая потертая кукла золотоволосого ангела.
– Вот он! Узнаете?..
Владимир остолбенел, как тогда, много лет назад – на Софи было подвенечное платье и алмазный венец, в них она сама походила на ангела и выглядела совершенно волшебно.
– Почему вы так смотрите на меня? – спросила Софи.
– Я вспомнил, что в детстве называл вас «волшебная девочка». А теперь вы стали волшебной девушкой… волшебно прекрасной! – сказал он.
– А почему вы звали меня так тогда? – сменила она тему беседы.
– Я решил, что когда вы смеетесь, сбываются все желания. А может, так и было? Ведь на вашем вечере с елкой мне подарили лошадь и саблю, о которых я так мечтал.
– Ничего удивительного. Вы же произнесли свое желание вслух. Вы не помните? – она улыбалась ему. – Хоть, возможно, вы правы. Возможно если бы я смеялась почаще, моя жизнь была бы счастливей и больше моих желаний сбылось бы…
– Разве вы несчастливы? Вы выходите замуж, – смутился он.
– Не по своей воле, по воле отца… – Софи с упреком посмотрела на золотоволосого ангела.
