У Тимеи подобные пассажи вызывали пренебрежительный залом брови, она уже отказалась от идеи найти кого-то приличного среди ведьмаков. О мужчинах нашего вида сероглазая подруга теперь говорила раздражённо и презрительно, и я её понимала. Окончательную точку тут поставил Эрлен. Он приезжал в школу в середине ноября, и у нас состоялся очередной разговор, свидетелем которого стала Тимея, так как я боялась оставаться с ним один на один.
— Лейла, ты обдумала моё предложение? Я знаю, что произошло в школе, и хочу дать тебе покровительство и защиту. Кроме того, деньги, хорошую должность в Главной Библиотеке Ведьмовства и жильё в Питере рядом с работой.
— Эрлен, мне лестно ваше предложение, но я не могу его принять, к сожалению, — я постаралась сделать так, чтобы мой голос звучал сочувствующе. — Видите ли, я хочу, чтобы моя инициация прошла с любимым человеком. Никогда не считала правильным ложиться в постель по расчёту.
— Мы можем узнать друг друга ближе. Я поговорю с Наташей, думаю, что она позволит мне забирать тебя на выходные. Я даже готов на тебе жениться, если это так принципиально, — хмыкнул он.
Святые небеса, какое одолжение!
— Не думаю, что это хорошая идея. Извините, я пока не хочу ни детей, ни брака.
— Я предлагаю тебе готовое решение всех твоих проблем! — не выдержал он. — Ты неблагодарная и неумная взбалмошная девица, которая не увидит выгоду, даже если в неё наступит!
— Тем более не стоит связываться с такой особой, — томно промурчала Тимея. — А я готова к детям, и могла бы предложить выгодную сделку. Я тебе сына, а ты мне дочку. И не нужно ни браков, ни квартир. Сделали дело и разошлись как в море корабли.
— Если и связываться с полукровкой, то только с неинициированной. От неё хоть сильное потомство можно получить. А твои потасканные прелести меня не интересуют. Ни один Высший ведьмак с тобой детей не заведёт, — бросил ведьмак в ответ и вышел из моей комнаты.
Я вздохнула с облегчением. Тимея после этого была задумчива несколько часов, а затем встряхнула чёрными волосами — и снова стала прежней. После этого разговора она успокоилась и больше о детях не заговаривала.
Мы с девочками часто обсуждали как внешность, так и поведение ведьмаков. Со временем я увидела, что многие ведьмы относятся к ним настороженно, но при этом не упускают случая привлечь внимание, выслужиться или быть полезными. Такое поведение раздражало, и чем больше я видела, тем сильнее становилось внутреннее отторжение.
На истории нам рассказывали о Слове Ведьмака. Это занятие особенно сильно врезалось в память. Мехиор пришёл несколько угрюмым.
— Сегодня мы поговорим о Слове Ведьмака. Это особенное, нерушимое обещание. Мы используем его в исключительных случаях, когда хотим дать особенные гарантии. Нарушивший данное Слово испытает острый отток колдовских сил, ухудшение здоровья, головные боли. Нам известны случаи, приведшие к полной слепоте и смерти. Слово Ведьмака нерушимо. Ведьмак всегда, при любых обстоятельствах сделает всё, чтобы его соблюсти, как и соблюсти тайну, с которой оно связано. Именно поэтому мы редко его даём. Слишком ко многому оно обязывает, правда?
Остальные ведьмаки закивали в ответ.
— Кто-то хоть раз давал такое слово?
— Нет, — ответил Блевот, остальные замотали головами.
— Это правильно. Я дал такое слово лишь однажды ведьме, которой уже нет в живых. Так что такое Слово Ведьмака? Оно сродни колдовской клятве, но при этом имеет более непредсказуемые последствия, если его нарушить. Практически любую клятву можно обойти, если хорошенько обдумать формулировку. А со Словом Ведьмака этот фокус не пройдёт. По понятным причинам мы редко даём такие клятвы ведьмам, хотя они частенько на них настаивают. Если ведьмак дал вам такое слово, то можете верить ему безоговорочно, — улыбнулся Мехиор. — А вас, молодняк, я предостерегаю от того, чтобы это слово использовать попусту. Не забывайте о его ценности. На Слове Ведьмака зиждется наша цивилизация, это основа нашего взаимного доверия.
— А есть Слово Ведьмы? — спросила я.
— Нет, — презрительно скривил губы преподаватель, а ведьмаки засмеялись.
Ну нет, так нет. Примем к сведению.
Постепенно я привыкла к текущей жизни, даже тоска по Артуру стала глуше. Она теперь не больно жалила в сердце, а обнимала душу холодными руками. В своих чувствах к нему я больше не сомневалась. Он мало рассказывал о своих делах, но явно не тратил времени зря.
Потихоньку мы подружились и с Юлей тоже. Я по-прежнему маниакально писала заявления на каждый чих, даже самой иногда становилось смешно — смысла-то в них не было никакого, результата они не приносили. Но памятуя о том, как однажды эти бумажки меня уже выручили, я не ленилась.
Наши рапорты Артур успел подать раньше, чем Арский. Разбирательство шло ни шатко ни валко, никого из нас даже не вызвали в Трибунал для выяснения обстоятельств. Я сознательно не стала обвинять в случившемся Школу, Завьялова же соблюла условия нашей договорённости. С дурой Златой пусть она разбирается сама. Так что претензия к Аресу носила личный характер.
Подсознательно я боялась момента, когда Блевоту разблокируют дар, но ничего не произошло ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Выглядело это подозрительно. Неужели проклюнулись зачатки ума?
Мы жили в тишине и спокойствии. Нас по-прежнему обсуждали вслух. Но до тех пор, пока не трогали физически, я оставалась глуха к чужим словам. Нужно сказать, что учёба здесь прокачала мою выдержку настолько, что теперь просто не существовало оскорбления, которое могло бы вывести меня из себя. Завьялова своё дело знала — раз сказала, что Школа научит выдержке, значит, так тому и быть. Потоки оскорблений я воспринимала, как звуки перфоратора за стеной. Поначалу бесит, потом просто ждёшь, когда у соседа закончится ремонт. Вот и я ждала окончания учёбы.
К началу декабря я закончила свитер. От идеи примерять на кого-то я отказалась — не хотела, чтобы подарок даже трогал кто-то, кроме меня и Артура. Размер прикидывала на глаз с помощью Эльвиры. Получилось просто потрясающе красиво, а главное — цвет идеально подходил к глазам оборотня. В обережный рисунок я вложила всю свою любовь. От свитера буквально фонило ворожбой, и мне даже хотелось показать его Таверию Равичу, но Надежда решительно отсоветовала это делать.
Дни текли за днями, моя сила становилась всё более послушной, я даже мир стала ощущать иначе. Если раньше я не видела энергетические оболочки, то теперь не могла перестать их замечать. Каждый встречный стал в первую очередь носителем ауры, а уже потом всем остальным.
Ещё в начале декабря в классах здорово похолодало. Я благодарила Артура за подарки, выпросила у Юли одеяло, и чай теперь пила не переставая. К счастью, Эльвиру отпустили в город ещё раз. Она купила заварник, набор чаёв и новую пряжу.
В середине декабря меня вызвала Завьялова.
— Добрый день, Лейла.
— Здравствуйте, Наталья Борисовна.
— Экзамен у вашей группы назначен на двадцать второе декабря. Вечером состоится прощальный банкет, а утром двадцать третьего все сдавшие покинут школу. Я рекомендую, чтобы вас встретили, — посмотрела она мне в глаза.
— Вы думаете, что мы сдадим экзамен?
— Я в этом уверена. И я бы посоветовала вам уехать сразу после экзамена. Не ожидать празднований. Не думаю, что вы получите от них удовольствие, — усмехнулась она.
— Да, вы правы. И спасибо за предупреждение, я с вами согласна и постараюсь эвакуироваться из школы, как только получу на это разрешение.
— Прекрасно. Можешь быть свободна.
— Спасибо, всего доброго.
Забота Завьяловой была приятна, даже несмотря на то, что двигал ею явно не только интерес в моей безопасности, но и желание избежать конфликтов. Тем не менее, я уверена, что та же Анжела Кузьминична с удовольствием сбросила бы меня под локомотив уязвлённого ведьмачьего самолюбия.
С Артуром удалось поговорить только на следующий день, он заранее предупреждал, что два дня будет недоступен, но на вопросы о том, чем занимается, молчал, как партизан. От чего я сердилась и даже ревновала, но ничего поделать не могла. Оставалось надеяться на то, что он строит козни Арскому, а не показывает свою коллекцию марок всем желающим.
