– Чего-о? – отозвался откуда-то сверху слабый голос.
– Где ты?
– Я тут… висю…
Бен быстро выглянул и спрятался обратно. Штуцер зажужжал приводными механизмами, но стрелять не стал.
– Ну, чего там? – спросил Джо.
– Он висит на железке.
– На какой железке?
Ответить Бен не успел. Штуцер отщелкал длинную очередь, пули выбили из потолка кучу обломков и пыли. За углом жалобно заблеял Абрахаме.
– Ты ранен, Ноэль? – спросил Джо.
– Не-эт, эта сволочь… мне каблук срезала… Я висю с поджатыми ногами, иначе он мне ноги… отстрижет… Помогите!
– Мы думаем, как это сделать, Ноэль! – крикнул в ответ Джо. Он посмотрел на Бена. – Долго он не продержится.
– Согласен. – Бен дотронулся до распухшего после вчерашней схватки лица и сказал:
– Кое-какие соображения у меня имеются. – Подобравшись к самому углу, он сложил губы трубочкой и прокричал:
– Ноэль, эта штука, в смысле – штуцер, он далеко от тебя?
– О! – простонал Абрахаме. – Он ближе, чем вы думаете! Он ждет, когда я упаду!
– То, что ты близко, это хорошо!
– Чего же хорошего? – прорыдал Ноэль, силы которого таяли.
– Попытайся прыгнуть на него сверху!
– В каком смысле?
– Раскачайся и прыгни на него! Оторви ему башку, Ноэль!
Воцарилась недолгая пауза, во время которой Абрахаме, по-видимому, оценивал предложенный Беном маневр.
– Я… Я попробую, – наконец ответил он.
Затаив дыхание, Джо и Бен стали прислушиваться. Сначала они различили скрип раскачиваемой арматуры, а затем, спустя мгновение, ликующий вопль Ноэля:
– Убью, сволочь! Удушу!
Его слова перемешались с отчаянным стуком штуцера. Пули целыми роями начали врезаться в стены, срывая штукатурку и добираясь до самых кирпичей. Едкая белесая пыль стала заполнять все вокруг. Вскоре стрельба прекратилась.
– Оно убило его, – прошептал Джо.
– Бедный Ноэль, – вздохнул Бен.
– Эй, ну где вы там? – неожиданно отозвался Абрахаме.
Бен и Джо выскочили в затянутый пылью коридор и увидели силуэт Ноэля, стоявшего с обнаженным ножом над поверженным штуцером.
– Ты его прикончил? – спросил Джо, подойдя и осторожно трогая ногой поникший ствол.
– Да.
– А чего же он тогда так долго стрелял? – удивился Бен.
– Ну это… как бы освобождал желудок.
С улицы донеслось несколько звонких хлопков, и это означало, что корректор и его батарея продолжали работать.
– Надо спешить, – напомнил Бен. – Пока мы здесь стоим, они накрывают наших.
– И пьют выданный ром, – от себя добавил Абрахаме.
Если город Ливенбрук на планете Тиберия был известен как самый большой банковский центр, то Шинстоун на Бликсе являлся признанной вотчиной всевозможных бирж. Здесь плавали самые зубастые биржевые акулы, и триллионы тонн очищенных металлов, мороженой рыбы или легальных наркотических наполнителей меняли хозяев в считанные секунды. Сити Шинстоуна перерабатывал в своем брюхе совокупную продукцию сотен планет – от развитых промышленных гигантов до малоизвестных, но богатых колоний района Красной Звезды или сектора «Б8».
Одним из главных игроков и основателей этой глобальной системы был Рудольф Доре.
Он жил на собственном острове искусственного происхождения, намытом в тихой бухте, на берегах которой росли нетронутые тропические леса, являвшиеся собственностью мистера Доре. Он мог бы купить и бухту, но подобные сделки запрещались законами Бликса.
Офис Доре в Сити отделяли от острова всего десять минут полета на вертолете или спаггере, однако Рудольф редко отправлялся в офис, предпочитая работать на острове.
Работать ему приходилось много, а в короткие часы досуга он предавался самым нехитрым развлечениям.
Сегодня у него была брюнетка. Ее звали Клотильда, но Рудольф предпочитал звать ее Кло или «малышка Кло».
Кло появилась у Доре недавно и стала одной из полусотен красоток его собственного гарема. Впрочем, все остальные Рудольфу уже порядком надоели, и он с удовольствием проводил время с Кло.
Она была великолепна. Она была неподражаема.
Ее кожа на ощупь была как шелк и пахла корицей. Волосы струились иссиня-черным водопадом, зеленые глаза поражали изумрудным блеском, а чувственный рот с вишневыми припухшими губами постоянно был как-то хищно приоткрыт.
– О Руди, сделай мне еще вот так! О да, Руди! Да!
Кло выгибалась от удовольствия и постанывала, а Рудольф все так же неутомимо делал свое дело, хотя они с Клотильдой сменили уже шестнадцать позиций и дважды заказывали легкий завтрак.
Стены в комнате, где пара предавалась утехам, были сплошь покрыты зеркалами, и Рудольф, не прекращая движения, имел возможность любоваться своими накачанными бицепсами, красиво вылепленным торсом и безупречным прессом.
– Давай сменим позицию, – промурлыкала Клотильда.
– Конечно, крошка, – согласился Рудольф.
– Ты меня просто загонял, – улыбнулась она, укладываясь на спину. Ее взгляд скользнул по тренированному телу любовника. – О Рудольф! Какой же он у тебя огромный!
– Я знаю, крошка. Мне все это говорят… Продолжить свой марафон Рудольфу помешали дела.
– Мистер Доре! Сэр, вы просили известить вас, когда появятся новости…
– Как не вовремя. – Доре разочарованно вздохнул и снял с головы виртуальный шлем. Квадратная комната была почти пуста. Здесь были только черный шкаф блока иллюзий, кресло, шлем для воссоздания другой реальности и релаксатор, устройство, напоминавшее резиновые плавки и одновременно пояс для чулок. Релаксатор отвечал за передачу интимных ощущений, однако в нем мистер Доре был похож на престарелого педераста.
– Ну что там? – недовольно спросил он.
– Только что звонили из Независимого геологического комитета… – с полупоклоном сообщил Кричевский, секретарь Доре.
– Чего звонили-то?
– Прибыли документа с Брайвера. В комитете их уже изучили и завтра объявят о результатах геологических исследований…
– Я что, клещами должен вытягивать из тебя слова? – рассердился Доре.
– Самые лучшие отзывы и прогнозы, сэр! Самые лучшие! Поздравляю вас, сэр!
Расточая лесть, Кричевский отчаянно косил глазами на табло блока иллюзий, стараясь запомнить комбинацию из восьми цифр. Если попытаться воспроизвести их позже, можно испробовать наслаждения, доступные только боссу.
– Ну чего стоишь, я уже все понял. Можешь убираться.
Секретарь поклонился еще ниже и с улыбкой вышел. Он был уверен, что запомнил все цифры.
– Придурок! – выругался Рудольф, встал с кресла и, подойдя к небольшому зеркалу, критически оценил свою внешность.
Свисающий через пояс релаксатора бледный живот, дряблые мышцы. Он был совсем непохож на того, другого Рудольфа, который мог заниматься сексом по шесть часов подряд.
Это все, что ему оставалось, – виртуальные подвиги. В реальном мире возможности спортивного секса были давно утрачены. Не помогали ни деньги, ни связи.
Рано или поздно лекарства переставали действовать, дорогостоящие эректоры эректировать.
Технические имплантанты были слишком шумны и, случалось, начинали жужжать во время важных совещаний. Пенис, выращенный из его собственных клеток по методу генной инженерии, быстро состарился и стал хуже прежнего. Пришлось делать обратную замену, благо оригинал хранился в специальном банке донорских органов.
«Зато у меня много денег», – в который раз попытался утешить себя Доре. Но он уже так привык к своему богатству, что ничего особенного в нем не находил.
На шкафу блока иллюзий стоял коммуникатор. Доре включил его, и на экране появились сводки последних торгов. Ничего интересного. Пока Рудольф не вмешивался в процессы ценообразования фондовых и товарных рынков, они были вполне прогнозируемы.
– Сэр, приехал Ван Гуффен, – передал секретарь через настенный ретранслятор. Встречаться с боссом, когда тот находился в скверном расположении духа, ему не хотелось.
– Хорошо. Пусть мне приготовят домашний костюм.
Цольц Ван Гуффен был управляющим директором компании «Маркое», контролировавшей работу бирж. Поскольку эта деятельность являлась незаконной, истинное назначение «Маркоса» держалось в секрете. Фальшивыми были и ежегодные отчеты компании, которая официально занималась консультированием по финансовым вопросам.
Когда Доре появился в Круглом зале, где его ожидал Ван Гуффен, тот подпрыгнул с нежного голубого пуфика и едва не побежал навстречу боссу.
– Мистер Доре! Примите мои поздравления! Вы просто гений!
– Ну что вы, дружище Гуфф. Какой там гений, – отмахнулся Рудольф. – Просто я пытаюсь немного подзаработать, как и все в этом городе.
Пожав кончиками пальцев протянутую руку Ван Гуффена, Рудольф подошел ближе к террасе и устроился в кресле. Он любил морской воздух.
Второго кресла рядом не было, и Ван Гуффен подтащил для себя голубой пуфик.
