— Ознакомьтесь с правилами, — сказала старуха в бесформенном платье и рваных митенках. На голове у нее был неопределенного цвета чепец, который она, вероятно, использовала в качестве прихватки, половой тряпки и решета.
Берта протянул ей три соверена.
— Все, что у меня есть.
— Вот и хорошо, мисс, вот и славно, — сразу подобрела хозяйка гостиницы, сметая монеты себе в фартук. — Но от знакомства с правилами вам не увильнуть. Наш отель недаром зовется «Без Вопросов.» Я не спрашиваю, откуда вы к нам с утречка пораньше, растрепанная вся, в обмен на ваше обещание неукоснительно следовать правилам.
— Хорошо, хорошо!
Берта толкнула хозяйку плечом и заскочила в гостиницу, прежде чем на нее обрушился поток губительного света. В прихожей было сыро и прохладно, а зеркало на стене настолько засижено мухами, что в нем не отражались даже люди. На кривой вешалке висели плащи, такими помятые, словно сотни лет пролежали в торфяннике. Трости и зонты стояли в выдолбленной слоновьей ноге, сморщившейся и почерневшей. Убранство гостиницы казалось ветхим донельзя — чихнешь и рассыпется. Наверное, даже здешние клопы приползают не пить кровь, а жаловаться на свою подагру и прочие старческие недуги.
Окинув гостью въедливым взглядом, старуха что-то чиркнула на потрепанном листке, после чего протянула его Берте. Та посмотрела на него для проформы, но невольно вчиталась. Среди всего прочего, постояльцам запрещалось устраивать крысиные бега в помещении гостиницы, проводить боксерские поединки и разводить кур на чердаке. Неизменный запрет на сношения с лицами противоположного пола тоже присутствовал. «И своего пола» только что дописала наблюдательная хозяйка. Вампирша чуть не прослезилась. Приятно, когда тебя принимают такой, какая ты есть. Жаль, попробовать себя в таком качестве ей больше не удастся. Гизелу она уже не увидит.
— Я согласна.
Ей достался ключ от комнатушки на третьем этаже, с окном, выходившим на стену соседнего дома. Шторы были задернуты, но Берта на всякий случай скрепила их шпильками.
Теперь она понимала, почему древнейшие, самые могущественные вампиры так цепляются за свое существование, даже если это уже не жизнь, а выжимка из жизни. Обидно останавливаться, когда продвинулся так далеко. И двух лет не миновало с тех пор, как она сама перешагнула этот порог, но умирать уже не хотелось. Искра сознания, хоть какое-то ощущение себя, лучше, чем совсем ничего. Даже если по своей сути ты чудовище.
А она им была.
Она вспомнила свой первый побег, целью которого было защитить родных от Виктора. Ничего тогда не получилось, он все равно до них добрался. До Гизелы. Теперь ей нужно защитить их от себя — вдруг удастся на этот раз? Тем более, что происходящее зависит только от нее самой. Лорд Марсден правильно рассудил, защелкнув на ней намордник, она же опояшется цепями и забьется в нору.
Она забралась на окаменелый матрас, спихнула подушку, годившуюся разве что на растопку очага, укуталась в одеяло, закрыла глаза и погрузилась во тьму. Тьма плескалась вокруг, липла к лицу, заливалась в уши и в ноздри, щекотала гортань. Еще немного, и ее стошнило бы тьмой.
День за окном сменился ночью, но Берта не шелохнулась. К ней вернулись образы, не дававшие покоя: слышалось жужжание прялки, скрип двери, открытой пинком, а потом крики, которые уже не прекращались. Крики, крики, крики.
Берта попыталась разобрать, от страха кричат или от радости. Вскоре ей стало все равно.
Бумаг на золотом подносе было видимо-невидимо. Письмо от старшего инспектора Скотланд-Ярда. Пухлая стопка нравоучений от лорда-канцлера относительно того, как должно вести себя члену Палаты Лордов, особенно если он бессменно заседает там с самого ее основания. Из Палаты Общин тоже что-то вякнули. Послание от премьер-министра. Депеша из Букингемского дворца…
Запахнувшись в халат и подперев щеку кулачищем, Мастер Лондона глядел на этот ворох точно узник, которого попросили разложить орудия пытки в порядке их привлекательности.
— Как обычно, милорд? — подбодрил его Фанни, державший поднос — Отписаться, что ситуация под контролем, виновные наказаны, все в том же духе?
— Разве что так. Потом принесешь на подпись. А тут у нас что?
Он подхватил с подноса конверт, вскрыл его, орудуя когтем вместо ножа, и опасливо заглянул в письмо. Однако высшая степень негодования, на которую был способен доктор Элдритч, исчерпывалась фразой «Ну зачем вы так меня подвели?» А чтобы смягчить удар, нанесенный столь безжалостной критикой, доктор Элдритч присовокупил к письму открытку. На ней котенок в штанишках вздымал вверх плум-пудинг, увенчанный остролистом. Судя по нагловатой улыбочке, угощение досталось ему незаконным путем.
— Сентиментальщина какая! Пша!
— Прикажете выбросить, милорд? — секретарь потянулся к открытке, но Марсден резко отдернул руку.
— Сам выброшу, только изорву сначала. На мелкие кусочки.
И сунул открытку в ящик стола. В придачу к еще тридцати — избавиться от их у него все никак не доставало времени.
Пока хозяин раздумывал на ответом, Фанни присел на корточки возле камина. Вот уже второй день не пойми где носило Харриэт. С детского бала она так и не вернулась. Хотя разводить огонь не входило в ее обязанности — стоило ей к ним прикоснуться, дрова сырели и пускали ростки — она, по крайней мере, подметала золу. Теперь же этим пришлось заняться Фанни.
Одно неловкое движение и черное облачко взвилось воздух, оседая на его брюках. Он вскочил, отряхиваясь, и с досады чуть не пнул коробку для угля, но слова Мастера пригвоздили его к полу.
— У меня к тебе серьезный разговор. Касательно мисс Грин.
Надо же так попасться! Верховному Вампиру прочесть его мысли — плевое дело. Он, верно, догадался еще до того, как Фанни вошел с вечерней корреспонденцией, и дожидался, пока тот закончит возиться с камином, чтобы самому не марать руки о кочергу. Но бывший карманник не привык пускать панику на самотек. Не раз ему приходилось любезничать с теми, у кого минуту спустя он выуживал кошелек. Прежде чем обернуться, он мысленно досчитал до десяти.
— Что до мисс Грин, милорд? — глаза его были невозмутимы, как бухта в штиль.
— Она не должна присутствовать на сегодняшнем приеме. Ни в каком случае.
В положении вампира есть свои прелести. Не пришлось ни шумно выдыхать, ни смахивать пот со лба.
— Но она ведь спит и видит, как попасть к нам на вечеринку, — вежливо возразил Фанни.
— Именно. Но сегодня Найджел Пинкетт выводит сестру в свет. Мисс Пинкетт будет мне представлена, — заупокойно вздохнул вампир, — после чего мне придется… Вот именно, что придется.
Лет семь тому назад лорд Марсден и Виктор де Морьев, тогдашний Мастер Франции, повздорили из-за крохотного островка, равноудаленного от обоих берегов. Хотя население его стояло из столетнего старика и двух овец, важен был принцип территориальной целостности. Поскольку местный житель говорил на смеси английского и французского, толку Мастера от него не добились. Решено было подать дело на рассмотрение Совета. А вампирские иски, как известно, могут тянуться столетиями (тут они мало чем отличаются от человеческих). Подсчитав, сколько тысяч гиней придется потратить на гонорары, Фанни предложил хозяину просто овампирить себе адвоката. Никто ведь не потребует платы со своего создателя. Прямая выгода.
Повеселевший Мастер отправился в один из трактиров, где собирались судейские, и обнаружил там теплую компанию молодых юристов. На вопрос «Эй, крючкотворы, кто тут из вас самый лучший?» они дружно ответили «Я!» Тогда Мастер подошел к единственному юноше, который хранил молчание. Не из скромности, просто вопрос не расслышал. Обгладывая перо, он увлеченно читал какой-то статут и время от времени делал заметки на полях. Уже в следующий момент вампир убил и инициировал бедолагу (остальных просто убил).
Звали его Найджел Пинкетт.
Остров он отспорил через месяц, доказав, что эта порода овец встречается только в Англии. Лучшего адвоката и пожелать нельзя! Одна беда, у мистера Пинкетта была сестра, которая после смерти родителей вырастила его в одиночку. Днем давала уроки в разных концах Лондона, ночью дошивала рукоделье за капризными барышнями, у которых не хватало терпения закончить начатое панно. Все эти годы она довольствовалась одним-единственным платьем, а в пансионе, где впоследствии преподавала географию, столовалась с прислугой и пила чай без сахара, лишь бы отложить любимому брату несколько пенсов на учебу.
Став вампиром, Найджел не забыл ее благодеяния.
Шесть лет он уламывал Мастера обратить его сестру, но тому видеть пожилую девицу среди своих поданных ужасно не хотелось. Тогда въедливый Пинкетт прошерстил Кодекс Английских Вампиров — собрание разрозненных законов, которые время от времени сочинял Марсден, в основном под плохое настроение — и выяснил все нюансы инициации.
