Метаморфы и прочие народы прорву веков жили в мире и согласии. Вернее будет сказать, что остальные расы просто не подозревали о существовании подобного феномена. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Однажды безымянному охотнику посчастливилось наблюдать, как подстреленная им зверушка превращается… барабанная дробь… в красну девицу. Видимо, истекающий кровью меняющий облик решил надавить на амурные чувства мужчины. Но процесс охмурения не задался. То ли мужик был не той ориентации, то ли давно страдал половым бессилием, а может быть, являлся верным семьянином — доподлинно неизвестно. Но вместо любви с первого взгляда в его груди вспыхнул костер алчности.
Он быстро скумекал: какой правитель или криминальный авторитет откажется иметь такого универсального шпиона или штатного убийцу? Правильно, никакой. Так была создана Гильдия охотников за меняющимися, которая благополучно существует и по нынешний день. Правда, теперь она не может похвастаться многочисленностью по причине резкого снижения популяции «дичи».
Но на заре зарождения «бизнеса» власть имущие пытались по-хорошему договориться с пойманными метаморфами, хотя те наотрез отказались сотрудничать по религиозным убеждениям, о которых не пожелали распространяться. Ни заманчивые посулы, ни пытки, ни шантаж не могли сломить их волю. И тогда на помощь пришла магия. Сколько пленников замучили маги, некроманты и прочие «ученые», пытаясь приручить их или заставить служить, история не знает, кто же считает «расходный материал», если впереди маячат царская награда, почести и очередное научное звание.
В ходе «экспериментов» было выяснено, что метаморф может прожить, не меняя облика, не больше одного дня, и ему необходимо хоть пять минут в сутки пребывать в своем естественном виде. Если этого не сделать, потенциальный диверсант погибает. Параллельно с таким открытием было совершено еще одно — меняющихся можно подчинить с помощью специального артефакта (как раз его-то и сняли наши кудесники) и одной хитрой травки, весьма похожей по своим свойствам на опийный мак. Эта отрава притупляла все реакции метаморфов, и они могли не меняться два дня. Вот только привыкали они к ней моментально и становились наркоманами от одной дозы. Средняя продолжительность (в буквальном смысле эксплуатации) живущего в неволе раба дурмана и артефакта составляла не более полугода, но даже за это время пленники приносили своим владельцам баснословную прибыль.
Помимо желающих обогатиться нашлись и радетели за чистоту крови, считавшие, что таких тварей надо уничтожать, дабы ни один папаша не сомневался в своем отцовстве, и им усиленно подпевали попы-фанатики, считавшие дивных созданий порождением злых сил. Напрасно меняющие облик пытались доказать, что от них не рождаются полукровки и они молятся светлым богам, — их никто не слышал. Запылали костры, закачались виселицы, заработали палачи. Кого-то казнили, кого-то выкупали работорговцы, кто-то умирал в застенках. Потом массовая истерия сошла на нет (жажда наживы сильнее любой веры), но в некоторых странах до сих пор действует закон, по которому пойманного метаморфа казнят только за один факт его существования.
В настоящее время их не только практически не осталось, они еще повсеместно занимают нишу между домашним скотом и человеком последнего сорта. Любой бедняк имел больше прав, чем они.
После рассказа мне срочно захотелось кому-нибудь разбить лицо, причем желательно — облеченное властью. И если до этого я планировала нанести визит местному монарху в ближайшее время, то сейчас просто распирало сделать это немедленно. Заметив, как у меня нехорошо задергался глазик и сжались кулаки, Владыка обреченно вздохнул:
— Я, конечно, понимаю, что ты жаждешь надрать королевскую задницу, но давай хотя бы пару дней отдохнем, дождемся недоумков и дадим восстановить силы остальным?
— У меня нет времени ждать сопляков! — отрезала злость. — И потом, в бой пойдут одни бессмертные, неизвестно, что нас ждет в жилище сиятельной особы. Поэтому, бронированный чемодан, завтра ты, я и Сосискин нанесем визит вежливости местному царьку.
— А чего сразу Сосискин? — возмутился резко оживший умирающий лебедь.
— Ну-у, если ты доверишь мне вопросы вытряхивания королевской сокровищницы, то можешь оставаться, — задумчиво протянула моя подленькая натура.
— Да я тебе не доверю бутылки пустые сдать! — подпрыгнул на месте пес. — Ты ж наивная, как Красная Шапочка, а там явно матерый волчище будет!
Вот что ни говори, а все мужики одинаковые, просто к каждому нужен свой подход. Кому-то лысынку погладить, кому-то пузико почесать, кому-то в уши сиропа налить, а с кем-то и примитивное манипулирование проходит. На какое-то мгновение мне даже стало жалко монарха: если меня еще как-то можно пережить, пусть с потерей зубов, но можно, то визит Сосискина чреват банкротством с последующим летальным исходом. Но я быстро подавила в себе приступ сострадания, припомнив увиденное в Лесном урочище. Кстати, не мешало бы узнать, там хоть что-нибудь от него осталось или так, одно пепелище?
Пока я вытрясала из ударной группы доклад о проведении операции (слава богу, обошлось без жертв среди мирного населения, а виновные понесли справедливое наказание), на крыльце появились падающие от усталости чародеи. Не задавая вопросов, драконы переместили их на базу, а все остальные почапали на своих двоих.
В кои-то веки я проявила себя как радушная хозяйка. Пока все мылись, переодевались, быстро приготовила ужин (ор Сосискина: «Ты меня по миру пустишь со своей благотворительностью!» — весьма стимулировал закончить все побыстрее.), накрыла на стол и позвала всех трапезничать.
Пока все насыщались, я молчала, но стоило только Ырку отложить вилку и сыто откинуться на стул, как я, утащив всех в гостиную, кинулась с расспросами о состоянии здоровья дроу, демиурчика и метаморфа. Полчаса Норкс и профессор запугивали научными терминами. От всяких страшных слов типа «многоступенчатая магическая интоксикация» я озверела и, грохнув кулаком по коленке Владыки, заорала:
— Не надо мне капать на мозги, они у меня только что напудрены! Можно просто сказать, какая засада была и что вы сделали, чтобы разрулить ситуацию! Иначе, клянусь слабительным, я вам поставлю клизму на сорок ведер!
Видимо, про клизмирование профессура была наслышана, рисковать своим здоровьем не захотела и очень быстро отрапортовала о состоянии здоровья каждого из пациентов.
Как нетрудно догадаться, хуже всех пришлось меняющему облик. Его организм был полностью отравлен наркотой и истощен под влиянием артефакта подчинения. Судя по состоянию магического фона, его не снимали почти четыре дня. Если бы браслет не удалось сломать, а отраву вывести, то к закату он умер бы. Сейчас он все еще находился в тяжелом состоянии, полностью дурман вывести не удалось, но Пилюлькин с Айболитом не теряли надежды справиться с недугом за несколько дней. Это что касается физического состояния, за целостность разума они ручаться не могли.
С Крысом ситуация была получше. Наша с Тайкой художественная штопка, помноженная на особенности организма демиурга, подкрепленные к тому же магической поддержкой шамана и прочих, дали потрясающие результаты. Через пару дней парнишка сможет встать в строй, но ему придется посидеть на диете, причем исключительно кровяной. Кабан, услышав такое дело, моментально вызвался стать донором.
— Молодец, хорошо командира воспитала, — умилилась гордость и изложила свои соображения по поводу награждения отличившегося, уж коли он от медали отказался.
Что касается Мечника, то по сравнению с остальными он, можно сказать, не пострадал. Попав под действие заклинания, дроу оказался под гипнозом, но как только чары развеялись, пришел в себя. Правда, его магические способности сейчас были на нуле, поэтому его верный друг гоблин, напичкав пострадавшего повышающими уровень силы отварами, погрузил его в оздоровительный сон и пообещал, что уже завтра красноглазый будет в полном порядке.
Я мило всех поблагодарила за проделанную работу и предложила разойтись по койкам. Но не тут-то было. Тайка потребовала объяснить мое молчание на тему второй ипостаси телохранителей. Пришлось напускать на себя покаянный вид и неразборчиво лепетать: «Я не хотела тебя пугать». На меня обиделись: видите ли, я приняла кадрового военного, видевшего на своем веку кучу нежити и нечисти, за кисейную барышню. Пришлось совершать все положенные по такому случаю реверансы.
Потом на меня накинулись Зорро и Кровавый, не желающие пускать мое высочество к их законному величеству. Мне вот интересно, за кого они больше переживали — за меня или за самодержца?
Тут пришлось вертеться, как вша на гребешке. Мужикам-то не скажешь, что там, куда меня зовет чувство справедливости, может быть крайне опасно. Сильный пол хлебом не корми, дай только пальцы веером раскинуть, и плевать, что потом, как правило, сопли кровавые пузырями!
