Стараясь не ржать, наша троица застыла на месте и с любопытством взирала на процесс наставления рогов венценосцу. Вскоре наигранные охи-вздохи мне порядком надоели, потому как со стороны было видно, что ребятки трудятся без огонька, а тетка усиленно симулирует. Дождавшись, когда она взгромоздится на одного из тружеников эротического фронта, я подкралась и, постучав ее по плечу, заговорщицким тоном поинтересовалась:
— А сам-то дома?
Лекция по истории Древнего Рима.
Преподаватель: «В Древнем Риме военачальники всячески приветствовали гомосексуальные связи между солдатами. Считалось, что воин, потерявший друга и любовника, в бою окажется более свиреп, так как будет стараться отомстить за смерть товарища».
Голос с задних рядов: «Га, значит, все римляне были обычным пидорами».
Профессор, устало протирая стекла очков: «Молодой человек, я бы не советовал никому с ними встречаться, потому как они были не обычными пидорами, а натуральными боевыми педерастами».
Похабный анекдот
— Какая потрясающая картина, практически на глазах у монарха! — притворно потупившись, съехидничал пес.
Его тут же поддержал тихо ржущий Дракон:
— Хоть бы портретик к стеночке отвернули!
Брюнетка, резко превратившаяся в помесь рыбы и совы, сделала попытку вскочить с несчастного парнишки. Мой сволочизм попытался задушить ее порыв на корню:
— Не дергайся, а то неровен час что-нибудь сократится в недрах организьма, мальчонка застрянет, придет король, и такой конфуз приключится.
Подпустила в голос фальшивого участия и добавила:
— Палач-профессионал или так, подрабатывает в свободное от основной работы время?
Но куда мерзкой составляющей характера простого обывателя до закаленных в эротических боях голубых кровей! После этой фразы мадам с тихим писком скатилась с любовника и, рывком завернувшись в одеяло, притворилась мертвой. Ее партнер всем своим видом начал изображать статую (глаза закатились, лицо побелело), два остальных участника групповушки попытались слиться с простыней.
Но нас таким гастролем не проймешь! Сосискин, запрыгнув на сексодром, не спеша профланировал по одеревеневшей тушке трахаря-пахаря и, практически прижав свою носопырку к аристократическому клюву вьюноши, прорычал:
— Ты мне тут не симулируй, не на призывной комиссии, а отвечай, как нам пройти к мужу этой нимфоманки? Что молчишь? Как девок за титьки теребить, так все орлы, так все герои, а как ответить на простой вопрос или там родине послужить, так все их бин больные?
Юный натуралист дернулся, как от разряда тока, побелел еще больше, и на смену статуе пришло надгробие. Под его напарниками растеклись лужи. Супружница оказалась самой стойкой, у нее хватило сил проблеять:
— Вы от него?
Сделав заговорщицкое лицо, многозначительно подняла глаза вверх, ответила:
— Хуже, мы от…
Мамзелька схватилась за свой пышный бюст и забыла, как дышать.
«Поимей совесть, ей же сейчас реанимация понадобится», — зашипела женская солидарность.
«Отвали, я в летаргическом сне», — заявила поминаемая всуе, мое же бесстыдство продолжало гнусно ухмыляться и прикидывать, над чем бы таким еще поглумиться, уж больно ситуация пикантная.
Все веселье поломал Владыка, сурово отрезавший:
— Хорош на эту не кающуюся Марию Магдалину время тратить!
После чего он угрожающе уставился на изменщицу и потребовал сообщить, как пройти к королю. Первый раз в жизни я наблюдала, как человек одновременно заикается, картавит и шепелявит. На помощь коронованной шлюхе явились ее вассалы. Совместными усилиями трио проблеяло:
— Правое крыло дворца, пятая дверь по коридору на последнем этаже башни.
Сосискин, получив информацию, не спеша соскочил с жеребчика и издевательски поклонился:
— Спасибо, мил человек, буду у рогоносца, обязательно расскажу, как ты его сдал.
Не дожидаясь реакции, мы направились на выход. Но тут, на беду распутницы, моя сорочья страсть к украшениям узрела на ее левой руке браслет. Да не просто браслет, а БРАСЛЕТ. Массивный, охватывающий предплечье и сделанный из лилового металла в виде зверя, напоминающего нашу пантеру с оскаленной пастью. Фенечка была настолько классно сделана, что мне незамедлительно захотелось ощутить ее на своей руке. Стяжательский порыв был единогласно одобрен наглостью:
«Отжимай цацку, не фига этой блуднице в ней козырять».
Я не стала с ним спорить и, окинув шведскую семью ленивым взглядом, поинтересовалась:
— Кстати, а что у вас за измену полагается?
— Отрубают голову, — посеревшими губами прошелестела любительница клубнички.
— Фи, какое варварство, — презрительно скривила губы подлючая натура. — Во всех прогрессивных странах давно уже используют четвертование! Знаешь, что это такое?
Судя по недоуменному взгляду, эротоманка решила, что это как минимум очередное развлечение в койке, а как максимум смерть от перетраха. Пришлось посвящать не подкованную в кое-каких вопросах о весьма распространенном в средневековье виде казни. Рассказ не успел закончиться, как она протянула мне довольно приличного размера шкатулку. Пихнув в нее нос, я удовлетворенно захлопнула крышку и, притворно вздохнув, посетовала:
— Что-то я на старости лет такая болтливая стала, прям вода в одном месте не держится. Но думаю, милое украшение на твоей руке вполне может выступить в качестве кляпа.
— Но я не могу его отдать, это брачный браслет, если я его отдам, то король убьет меня!
Попытка надавить на жалость разбилась о равнодушное:
— Так он тебя за такие фортели все равно рано или поздно убьет, другой вопрос, как: быстро и безболезненно или медленно и мучительно — выбор за тобой.
Стоит ли говорить, что вожделенный предмет тут же перекочевал ко мне. В принципе я могла уже отправляться вставлять люлей обманутому мужу, но тут на сцену вышел Сосискин, остро почувствовавший быструю поживу. Не обращаясь ни к кому конкретно, он отстраненно обронил:
— Я тут недавно был по делам в одном милом королевстве, так вот там ввели моду осквернителей спален варить живьем в кипятке. Вот даже не знаю, стоит ли об этом говорить вашему самодержцу…
Мальчуганы, не дожидаясь конца фразы, начали стаскивать перстни и срывать цепи. Проконтролировав процесс упаковки честно отнятого в ларчик, пес удовлетворенно изрек:
— С вами было приятно иметь дело, варрлы.
Владыка, видя, как на его глазах только что обули четырех человек, решил урвать свой кусочек пирога:
— Вот, помнится, когда я заглядывал…
Но его перебили плачущие мальчики-зайчики:
— У нас больше ничего нет.
Ругнувшись под нос, большой чешуйчатый друг потащил нас на выход. Едва мы покинули обитель разврата, он сердито проворчал:
— Скажите, у вас в роду случайно драконов не было?
— У нас в роду не было идиётов! — гордо ответил маленький вымогатель и, задрав хвост, первым пошел на поиски короля.
Не знаю, что там чувствовал Штирлиц, идя по коридору, но лично я, ковыляя на довольно приличных каблуках, испытывала боль в спине и дискомфорт в мочевом пузыре. И если первое время вжимала голову в плечи, ожидая свиста секиры над своей головой, и смотрела под ноги, опасаясь, что сейчас передо мной разверзнется пол и за этим последует полет в яму с кольями, то буквально через десять минут прогулки от души материла козлов, понастроивших такие лабиринты с крутыми лестницами. Самое интересное, что за все то время, что мы рыскали в поисках заветной комнаты, нам на пути не попался не то чтобы стражник, а даже банальная крыса. Хотелось адреналина, но вместо этого я получила мозоль на пятке. Когда наконец-то появилась искомая дверь (каким то образом вычисленная драконом), я была готова разорвать Ифарузара на клочки и тряпочки.
Пинком открыв дверь, кинула взгляд на еще один траходром и застыла с отвисшей челюстью.
— Твою же мать, и сюда добрались, — выразил мое застывшее в горле возмущение Дракон.
— Ой, ни хрена себе голубки, — присвистнул Сосискин.
Ну а я тупо пялилась на весьма импозантного мужика, на мускулистой груди которого сладко посапывал король, знакомый нам по портрету.
Вдруг красавчик открыл глаза и, резко выбросив вперед правую руку, швырнул в нас огненный шар. Я моментально рухнула на пол, закрыла голову руками. Судя по глухому удару чего-то весьма тяжелого, рядом приземлился Сосискин.
«Дура, ты же бессмертная, чего, как страус, прячешься, пойдем, ввалим говнюку-пироману звездюлей!!!» — заорала воинственность.
«Молчи, убогая, она, может, теперь и давно потерянная родственница Маклауда, но не неуязвимая», — рыкнул инстинкт самосохранения.
Я же лежала и лихорадочно думала: когда у дядьки сядет батарейка и он закончит поливать нас, как из огнемета? Умом понимала, что ничего серьезного со мной случиться не может, ну если не считать ожоги и лысую голову, но заставить себя подняться просто не могла. Через пару минут до меня дошло, что не слышу звуков, которые обычно случаются при обрушении стен. Тут же высунуло нос любопытство и подвигло меня открыть глаза. Ничего интересного не узрела. Один мужик — залез под одеяло, из-под которого нахально торчала волосатая конечность с желтой пяткой, второй мужик — азартно кидался сгустками огня, третий — лениво их ловил и гасил, сжимая в ладони.
