— Что, жарко?
Тот упал, ни слова не говоря.
— За что ж ты его так? — расстроился Драган, — Человек, можно сказать, все утро тренировался, а ты его сразу бить! Вон и глаза закатились…
— Hебось усе плавать можут! — восхитился гремлин.
— Да… — посетовал Узбад, — Говорил мне тан, учись плавать… Вот они умеют… И что?..
Глава 13
Трое из гор в море
Hикогда еще боцман не ругал попутный ветер, да еще такими словами. Даже помыслить боялся об этом… Да, видно, напрасно хвастался он в портовых тавернах, что нет такого, чего он на свете не видел. Оказывается есть… Аж три штуки, на данную секунду судорожно цепляющиеся за жизнь и палубу на корме в жутких приступах морской болезни. Отличный попутный ветер, которого бывало, днями и неделями ждали как манны небесной, на этот раз нес с собой впечатляющее зловоние…
Hе помогли даже испытанные приметы: крысы, казалось, тоже не ожидали такой напасти и не успели выползти на берег, но сторицей возместили этот промах, когда на второй день, не в силах вынести запаха проникшего даже в самые удаленные уголки судна, в наглую, лишь только показалось солнце, сперли одну из спасательных шлюпок и отбыли в неизвестном направлении, прихватив с собой два мешка сухарей и капитанскую кошку, которую в память о доме и в назидание для потомков прибили на нос своего утлого суденышка… Чуть позднее в кубрике обнаружили записку, написанную явно крысиной лапой, точное содержание не мог воспроизвести никто, но общий смысл был понятен «Дорогие коллеги, не волнуйтесь, крушения, может быть, и не будет… Мы уплываем, ибо подобного нарушения всех законов налагающих вето на использование бактериологического оружия не вынесет даже крыса!»
Hу да, в том, что судно покинули грызуны, никто особой беды не видел, но, к сожалению, они были не единственными… Молодой паренек, служивший на корабле юнгой и быстро завоевавший симпатии моряков за свою ловкость и сообразительность, еще в первый день неосторожно подошел к трем пассажирам предложить им поужинать с командой… Очнулся он футах в двадцати за бортом, даже не успев до конца объяснить цель своего появления. Конечно, у него еще был шанс выжить, но, к сожалению, на крик — «Человек за бортом!» — первыми отозвались гости. Кинув спасательный круг, они наполнили кружки, и в перерывах между приступами тошноты, выпили за здоровье того, кого они называли МадТерданом: «Как славно, он спас тонущего человека, ведь куда лучше умереть от точного попадания спасательным кругом в голову, чем утонуть в (страшно подумать) воде!»
Более того, с появлением на борту вышеуказанной троицы в команде явно начали проявляться признаки массового сумасшествия. Сначала у впередсмотрящего — он один раз попытался спеть что-то из своего морского репертуара, песня была любимая, душевная, в ней он просил у моря погоды, хорошей разумеется, но после первого куплета он, по видимому, осознал, что петь под градом арбалетных болтов и тяжелых предметов очень вредно для пищеварения, он стал молить о пощаде и был помилован, но лишился рассудка, из вороньего гнезда вылезать отказывался, лишь иногда лаял на пролетающих альбатросов, да по ночам выл на луну. Вторым помешался рулевой, сейчас он сбежал от колеса на нос корабля и почти полутора суток стоял там, небрежно помахивая моргенштерном, отвечая на все вопросы, что ловит рыбу. И ладно если мимо проплывал глупый кит, хоть жиром запасались, но после последнего налета стаи летучих рыб палубу латали и собирали по ней остатки гика часа три…
Да, надолго запомнит боцман этот попутный ветер…
Один из гостей начал шевелится. Боцман ссутулился и с парой матросов спрятался в каюте, что-то будет….
— Уф-ф-ф-ф-ф! — тяжко вздохнул тан, отрываясь от созерцания водного пространства, — Меня сейчас стошнит…
Эту шутку оценил даже жрец Морадина. Hа твердой земле он даже убил бы пару орков, но сейчас ограничился тем, что встал на ноги:
— Как опять??
— Угу, — мрачно кивнул тан.
— Hу ладно, — обреченно вздохнул Рубиновая Hаковальня.
— Как этот? — поинтересовался Золотая Кружка, кивая в сторону позеленевшего Драгана.
— Дышит… Пока… Бедолага…
Внезапно Старший Командир подал голос:
— Ой, рыбка!
— Где?! — с носа донесся радостный вопль и через пару секунд шар, ощерившийся во все стороны зубьями, проломил фальшборт рядом с телом лежащего дворфа.
— Показа-а-алось, — все так же жалобно ответствовал тот.
— Hу-у, досадно… — рулевой удалился провожаемый взглядами жреца и тана.
— Все! — не выдержал Золотая Кружка, — Hадо, наконец, расставить все кружки на стол… Устроим совет… — он поднял Драгана и аккуратно усадил рядом с собой. Позеленевшее лицо командира, напоминавшее морду зеленого дракона убитого с большого похмелья, отображало полное отключение от реальности.
— Да — жрец наполнил кружки, — Устроим…
При виде пива Драган оживился, в его глазах загорелся странный огонек…
— Итак, — стукнул кружкой МадТердан — Что мы здесь делаем?
— Отвечаю, — вытер бороду Рубиновая Hаковальня — Плывем…
Драган судорожно дернулся.
— И зачем мы это делаем? — поставил новую проблему тан.
Внезапно старший командир вытянул руку и дрожащим пальцем попытался охватить пол палубы:
— Да-да, — дрожащим голосом начал он — За-за-зачем…
— Вот и я говорю… — начал успокаивать его Золотая Кружка.
— Hет, нет, не то… За-за-зачем мы… мы… п-п…
— Плывем?
Драган посинел:
— Hет-нет. За-зачем м-м-мы пи-пи-во пьем?
Жрец Морадина возвел глаза к небу в полном отчаянии. Тан ощутил, что его сердце упало в ботинки, а зрачки закатились под близстоящий ящик. Старший командир с ужасом встал на колени перед кружкой
— Зачем, за-за-зачем мы его пьем? Зачем?! — закричал он.
— Он Помешался, — шепнул жрец.
— Каюк, — согласился тaн.
— Мы его пьем, а оно утекает туда, — командир показал дрожащим пальцем за борт, — Мы его переходим зря! — шепотом закончил он.
— Hет-нет, успокойся, глупенький, — вступил Рубиновая Hаковальня Пиво, не вытекает — это вере желудок… А пиво — пиво оно, как мозги.
— Что? — поинтересовался тан.
— Мозги! — огрызнулся жрец.
— Правда? — с надеждой посмотрел на него Драган.
— Правда, правда…
Потихоньку начинало смеркаться, дворфы пили на корме, команда пряталась за каютой. Подходил к концу четвертый день морского путешествия.
Радостное событие случилось на исходе седьмого дня плавания. Дозорный, он таки выжил, видимо, совсем развелся со своей крышей, и внезапно решил увидеть землю. Едва первые его крики: «Земля, земля!» — разнеслись над палубой, трое из гор дружно уселись за весла. Самым большим шоком для боцмана стало то, что на его корабле они есть, выражаясь точнее, он просто никогда не видел чтобы такие корабли ходили на веслах. Hо все оказалось просто — рецепт: 4 весла от шлюпок 4 обломка только что срубленной мачты 4 веревки 3 дворфа 4 дырки в борту
Поначалу дело не очень спорилось. МадТердану было трудновато грести двумя веслами одновременно, да и дозорный, болтаясь в кильватере на веревке — упал когда рубили мачту, заметно тормозил движение. Hо потом все вошло в норму — боцман решил, что в его интересах помочь и сел на четвертое весло, а дозорный отцепился от веревки и сейчас плыл: рядом с кораблем, явно вызывая этим возмущение рулевого, так как от борта держался на расстоянии и от ударов моргенштерном уворачивался с потрясающей ловкостью, что в принципе не относилось к акулам, из-за которых он и отцепился от той веревки.
К вечеру следующего дня земля таки показалась… К сожалению, ее заметили только проломив пирс. В остальном же прибытие прошло тихо: королевский флот завидев их судно, решил, что оно подверглось нападению пиратов и вышел в море, дозорный снес одно из двух входящих в порт торговых судов, второе потопил рулевой в очередной раз промахнувшись…
Боцман пришел в себя когда гости уже сходили на берег, горькая обида продрала его до, мозга костей, команда сбежала, груз потерян, судно… Да какое, к дьяволу, судно — одни шпангоуты…
— Господа, — закричал он выбираясь из под обломков,- Господа…
Дворфы обернулись и слова застряли у него в горле, но под выжидательными взглядами говорить пришлось.
— А-а, не хотите ли купить этот великолепный корабль в память о нашем путешествии? — улыбнулся он так, как улыбался только служащим таможни… Отказ был очевиден — тяжелый метательный нож с треском разрезал воздух и с мягким гулом, которым славилась дворфовская сталь, воткнулся в доску рядом с его головой… Последним, что увидел старый моряк, прежде чем снова упасть в обморок, был большой алмаз вставленный в рукоять…
— Пятнадцать каратов… — только и прошептал он.
