Шарз с гномом так увлеклись, что не заметили, как из кухни вышел Ларинтен и застыл, не сводя с волшебного ящика глаз.
Истеричное треньканье входного звонка они услышали раза с четвертого, да и то после пары внушительных пинков в дверь.
Забыв о волшебном экранчике, мужчины бросились в прихожую.
– А вдруг там эти, со смешными синими блинами на башке? – Ларинтен, испуганно косясь на дребезжащую от ударов дверь, на удивление храбро цапнул валявшийся на полу кирпич.
– Чтобы увидеть, кто там, Тайна смотрела в эту маленькую кругленькую дырочку, – вспомнил Шарз.
– Так смотри! – подпихнул его Лендин.
– Какого беса? Вы там че, все вымерли? – Раздавшийся за дверью рев Крендина заставил всех вцепиться в щеколду.
Наконец распахнув дверь, они уставились на гнома. Не вдаваясь в объяснения, тот вытащил из-за спины испуганно жавшуюся к нему высокую, худенькую, темноволосую девушку, втолкнул ее в прихожую и торопливо шагнул сам.
После выпитого бокала в отравленной сигаретным чадом голове устало зашумело. На сцену вышел совершенно безумного вида парнишка и принялся всех усыплять нудными гитарными переборами.
Меж тем на моих спутников алкоголь, казалось, вообще никак не подействовал. Велия пил уже третий бокал водки с тоником, где тоник присутствовал только в виде названия, а Андрей сражался с пятой кружкой пива.
Не хотелось ни смеяться, ни даже улыбаться над бородатыми анекдотами, которые не умолкая рассказывал наш новый знакомый, словно не замечая нашего настроения.
Внезапный визг микрофона, оглушив, вывел собравшихся из сонного оцепенения, заставив восторженно замолчать. Откуда-то из зала поднялись и вышли на сцену четверо парней.
Хм, интересно!
Когда-то давно, в другой жизни, я любила смотреть в сияющую огнями темноту города и слушать философию русских рок-музыкантов.
– Добрый вечер, дорогие любители пива и живой музыки! – В руке одного из них оказался микрофон. – Сегодня я хочу подарить вам сказку о страннике. Холодный ветер долго целовал вершины гор. Восходящее солнце прощало, как бог, все грехи тем, кто видел это восхождение, а где-то далеко, под туманными небесами, на влажной от дождя дороге рождались следы босых ног. Куда шел этот странник, пожалуй, не знал ни он сам, ни мир, ни дорога, которая его берегла, не знал ветер. Он забыл то, что терял, простил то, что помнил. Он просто жил в своем бесконечном движении. Он не замечал удивленных, слегка вопросительных, но почти всегда равнодушных глаз, которые судили его в любой миг жизни. Он умел разговаривать с ветром и звездами, он пел песни дороге. Он дарил себя всем и никому. Он омывал свое тело дождем. Был порочен и свят. Любил и был равнодушен. Кричал в пустоту непонятные слова и слушал эхо жизни, той жизни, что вела его по дорогам вечности.
Эхо его зычного голоса парило в воздухе, заставляя всех молчать в напряженном ожидании. Вдруг парень перешел на шепот и, вскинув руку, уставил на нас палец:
– Потому что самое главное – идти. Ибо стоит остановиться, и придет тишина. И закончится жизнь.
Из-за дали утренней, ой да в степь туманную
Ветром брел раздетый, старец золотой.
Нес котомку светлую, облаками полную,
В солнце неприметный, травами босой.
И светились жаркие небеса багряные,
До земного жадные – освещали путь.
В дали да бездонные, в чащи потаенные
Не упасть, не спрятаться – сгинуть, не свернуть.
А глаза усталые изумрудно-шалые
Потонули в вечности – обрели покой
Ни земной, ни радужный, ни цветной, а каторжный,
И цепями-змеями перевязан вой…
Едва смолкли последние звуки, как зал взорвался аплодисментами. Я невольно обернулась. Клуб был полон! Народ стоял за диванчиками и сидел прямо на полу.
И когда только набились!
– Со своим новым пророчеством с вами был «Ангел Запада», а сейчас – встречайте! Группа «Коридор»!
Велия вдруг поднялся и, цапнув меня за руку, буквально выволок на улицу. Сиреневые сумерки уже легли на грязный снег.
– Ты чего? – Я с наслаждением глотнула морозного воздуха.
– Почему не сказала, что в этом мире тоже есть Оракулы?
– Да потому, что они есть везде! Кто-то учит жизни, кто-то ее видит, а кто-то живет… – Я оборвала себя на полуслове.
Ух ты! Становлюсь философом? Брр! Только не это!
– Пошли! – Он, не выпуская моей руки, зашагал к дороге.
– Куда? – Я попыталась вырваться. Ага. Наивная!
– Этот Оракул тонко намекнул мне, что пора действовать!
– И что ты собрался делать? – Когда он бывает так решительно настроен, или рушатся города, или рождаются дети!
– Вытаскивать Дара.
– И как ты собираешься это сделать? Там крепость! Туда невозможно просто прийти и забрать. И там наверняка вооруженная охрана.
Велия вдруг выпустил мою руку, развернул меня к себе и ласково, угрожающе-нежно пояснил:
– Знаешь, Тайна, магия не любит три вещи: когда о ней забывают, когда в ней сомневаются и когда в нее не верят. Так вот! Я чуть не лишился своей силы, опасаясь навредить этому миру. Я начал сомневаться, и я начал забывать. А ты… – его глаза блеснули золотыми лезвиями в сантиметре от моих глаз, – ты перестала верить.
– Ребята, куда вы делись? – Благодушный, сдобренный пивом голос Андрея сработал громоотводом, отведя готовую вот-вот полыхнуть грозу. – Айда повеселимся! Там такие танцы начались!
– Извини, братан! – прорычал Велия, старательно пряча глаза. – Но у нас сегодня другие танцы.
– Уже уходите? – искренне огорчился наш новый знакомый. – А давай я вас подвезу!
– Давай! – оживился Велия.
– Нет! – Мы выпалили это одновременно, только меня почему-то никто не услышал.
– Крендин, ты че, сдурел? Зачем ты ее притащил СЮДА? – Недовольные вопли Лендина, казалось, услышат даже соседи.
– А что, я должен был ее бросить? На нее чуть не наехала железная повозка!
– Ну, помог: проводи домой и помаши ручкой! У нас и так проблем… а еще ты! – Маленькие глазки гнома смерили забившуюся в угол девчонку.
– Так она хнычет, как котенок дикой кошки. Жалко! – упрямо нахмурившись, продолжал отбиваться Крендин.
– Жалко! – передразнил гном. – Душа у тебя широкая, вот и заворачиваются в нее все кому не лень! Запомни! Бабам верить нельзя!
– Так! Все, Ленд! Заткнись! – не выдержал Ларинтен. Поднявшись, он плеснул в чашку кипяток, выскреб из сахарницы несколько слипшихся комочков и гостеприимно подал девице.
Заглянув в кружку с кипятком, она смерила эльфа выразительным взглядом, но все же взяла, глотнула обжигающую жидкость и с опаской подняла глаза на разглядывающих ее мужчин.
– А водка есть?
– Что такое «водка»? – Шарз поднялся, подошел к окну и выглянул в фиолетовые сумерки.
– Ну спирт, самогон!
– А-а! – оживился Лендин и тут же погрустнел. – Не-а! Мы с утра даже не жрамши!
– О! Точно! – Глаза Ларинтена радостно блеснули. – А ты можешь вызвать «Пиццу на дом» и эль?
– Да, а то мы не умеем, – потупился Лендин.
– Давайте телефон.
– Сейчас! – Эльф, в две секунды сбегав до прихожей и обратно, уже протягивал ей трубку. – На вот, я и книжицу прихватил. Посмотри. Тайна в ней где-то «Пиццу на дом» записывала.
– Кстати, а как нам тебя называть, милое дитя? – оторвался от изучения сумерек Шарз.
Девчонка покраснела.
– Аня. – И тут же огрызнулась: – Но это для друзей. Так что повременим пока переходить на «ты». И вообще, мне вот он больше доверия внушает, чем вы! – Короткий кивок на вдруг смутившегося Крендина. – И вообще. Не мешайте. Что заказать? Пиццу и пиво?
Мужчины переглянулись и залюбовались на то, как ее тоненькие пальчики ловко забегали по кнопкам телефона.
Спустя полчаса в дверь робко постучали. Подождав, пока гостья рассчитается, мужчины забрали еще горячие коробки и две пятилитровки «Багбира» и расположились в зале на коврах.
Вначале гостья словно не замечала комнату, не вписывающуюся в обычную планировку хрущевки. Зато потом ее восторгу не было предела. Поплескавшись в фонтане и попрыгав на кровати, она попросилась в душ. Затем вышла, улеглась и теперь тихо посапывала на постели, радуя мужчин здоровым сном.
– Ну а теперь, когда это создание угомонилось, хочу спросить. – Шарз перевел взгляд с тихо бормочущего экрана телевизора на задумчивого Крендина. – Что ты будешь с ней делать?
Гном поднял на дракона глаза и перевел взгляд на сладко спящую девчонку.
– Не знаю. Она такая беззащитная. – Крендин усмехнулся. – Батя когда-то давно говорил, если спасаешь кому-нибудь жизнь, ты в ответе за это существо. А если не хочешь взвалить на себя эту обузу, лучше не спасай. Я – спас.
– Но ты же не хочешь утащить ее в наш мир? – буркнул Лендин, дожевывая остывшую пиццу.
– А мне она нравится! – улыбнулся Ларинтен. – Чем-то нашу Тайну напоминает. Ту, еще до битвы. И эль глушит – будь здоров!
