Я всегда был тем единственным, с кем она делилась своими печалями и радостями. Я давал ей мудрые советы, но она никогда не следовала им. Она не ценит мою помощь.
— Нет, — вдруг решительно сказала она. — Ещё не совсем всё решено. Ведь я могу умереть. Уж лучше я умру! Что теперь значит для меня Жизнь? Весь мир вокруг? Кто у меня есть? Что мне осталось? Никого, ничего, я — одна… Я никому не нужна…
— Ты, как обычно, забываешь обо мне! — недовольно пробурчал я. — Я же — здесь! Я — с тобой! Ты не понимаешь, что значит мир вокруг, что значит Жизнь! Ты можешь смотреть ночью на прекрасное звёздное небо, слушать песни соловья, чувствовать сердцебиение природы, её запах. Ты можешь ощущать все предметы вокруг тебя, в конце-то концов!
— Если выбирать, так, по мне, всё-таки лучше — смерть! — воскликнула она.
— Глупышка! Ты так ещё ничего и не поняла в этой жизни! Смотри, она преподаст тебе урок!
Она обернулась ко мне.
— Я сейчас же покончу собой!
Она достала из ящика много разных таблеток и бросила их в стакан с водой. Я смотрел на неё и улыбался. Когда-то я тоже был максималистом.
— Ты никогда не сделаешь этого, дорогая, пока я рядом!
— Я сделаю это, и они все горько пожалеют… — сказала она решительно и протянула руку к стакану.
Но стакан выскользнул у неё из рук, упал и разбился. Я рассмеялся.
— Тогда я выброшусь из окна! — решительно вскрикнула она.
Она попыталась открыть окно, но тщетно — замок заклинило.
— Ах так? Тогда…
Ну и дурочка же она у меня! Я всегда говорил ей об этом. Но она никогда не прислушивается к моим словам! Она не стала бы слушать меня, наверное, даже если бы она могла…
Я бы показал ей настоящую жизнь и её ценности, если бы мог…
Я бы рассказал ей всю правду и открыл истину, если бы…
Если бы я не был… призраком.
Но облегчило бы это знание её жизнь или сделало её бесцельной? — интересно мне знать…
1997
«Qui pignitflorem non pignitflores odorem»
Он влюбился в неё с первого взгляда. Она была очень красивой, возможно, самой красивой из всех, кого он когда-либо рисовал. Они познакомились случайно: он, как обычно, сидел напротив маленького ресторанчика в центре города, ожидая, когда кто-нибудь закажет у него свой портрет.
И вот появилась она. Он нарисовал её, портрет ей понравился, она поблагодарила Художника и ушла. Почему он тогда так и не посмел её остановить? Она показалась ему слишком красивой? А, может быть, её вообще не существовало в земной реальности, и он придумал её сам?
Дома Художник пытался нарисовать девушку по памяти, но тщетно: то не получалось выражение глаз, то она улыбалась ему с какой-то жестокой усмешкой, то розы в её руках казались слишком неестественными.
Так проходил день за днём, а девушка не выходила у него из головы: она снилась ему, манила за собой, смелась и исчезала. Иногда Художнику даже казалось, что она наблюдает за ним из зеркала…
* * *
Через полгода Художник всё же нарисовал её портрет таким, каким он его видел. Портрет получился великолепным, казалось, что с него на вас смотрит живая девушка, и что она вот-вот сделает шаг вам навстречу и попросит поставить её розы в вазу.
Художник повесил портрет на самом видном месте в своей комнате — на стене напротив зеркала. Это была лучшая работа в его жизни. И все, кто приходил к нему в гости, не могли не похвалить его за мастерство.
* * *
Но однажды в гости к Художнику зашёл его Учитель, который, в отличие от Художника, был давно знаменит. Заметив на стене портрет Незнакомки, он не мог не признаться себе самому, что работа прекрасна, а ученик превзошёл его в мастерстве. Но Учитель не привык хвалить кого-либо, поэтому, усмехнувшись, он едко произнёс:
— У этих роз нет запаха…
* * *
После ухода важного гостя Художник снял портрет со стены, чтобы немедленно уничтожить его.
— Они все льстили мне… Я никогда не смогу создать ничего стоящего… Никогда…
Он вытащил портрет из рамы и с остервенением порвал его на мелкие кусочки. И в это же мгновение раздался оглушительный звон битого стекла — зеркало, висевшее в комнате, рассыпалось на тысячу осколков, собрать которые воедино не представлялось возможным даже самому великому Магу.
24 июня 1994
Я сидела в офисе и писала одно важное письмо, когда в очередной раз зазвонил телефон. Взволнованный женский голос попросил Владислава Петровича.
— Простите, а кто его спрашивает? — как обычно поинтересовалась я.
— Это его жена…
Я попыталась не выдать своего удивления и сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Во-первых, она всегда звонила ему на мобильный, никогда — по городскому. Во-вторых, сегодня всю первую половину дня он находился на переговорах в банке. Разве она не знает? Но времени на размышления у меня не было.
— Здравствуйте, Марина! Владислав Петрович с утра — в банке на переговорах, не уверенна, что он появится в офисе. Что-то случилось?
— Да… — всё так же взволнованно произнесла она.
— Я звонила ему на мобильный, но тот отключен. Я оставила сообщение на автоответчике. У нас сработала сигнализация в квартире. Мне сказали, что я должна приехать, но мне страшно…
Я не знала, как отреагировать, поэтому озвучила первое, что пришло в голову:
— Переговоры закончатся не раньше обеда… Но он прослушает ваше сообщение и приедет. Я, конечно, тоже могу ему позвонить, но если телефон отключен…
— Вика, может быть, вы смогли бы подъехать ко мне? Мне страшно одной… Пожалуйста!
Они жили недалеко от офиса.
— Хорошо, — согласилась я. — Приеду, где-то через полчаса.
— Я буду ждать у подъезда. Спасибо! — Марина облегчённо вздохнула.
Я позвонила ему, но, конечно же, включился автоответчик. «Мне звонила твоя жена, Влад. Попросила приехать. Я поехала к вам домой. Пока!»
* * *
Она ждала меня у подъезда.
— Здравствуйте, Вика… Мне так неловко… Я встретила нашего соседа, и он помог мне разобраться с этой проклятой сигнализацией. В общем, всё хорошо, она просто случайно сработала почему-то… Простите, что оторвала вас от дел…
— Нет-нет, ничего. Я рада, что всё обошлось! Честно говоря, я не очень-то разбираюсь в сигнализациях…
Я уже собиралась повернуться и уехать, как она остановила меня.
— Вика, мне так неудобно перед вами. Может быть, вы зайдёте? Попьём кофе… Я вас чем-нибудь вкусненьким угощу, — попытавшись улыбнуться, предложила она.
— Ну что вы! Мне совсем не трудно было приехать, — соврала я, выжимая улыбку.
— Нет-нет, пойдёмте, пойдёмте! Раз уж вы здесь…
Я не очень-то горела желанием заходить в их дом, хотя никогда раньше там не бывала. Ещё больше меня смущала перспектива предстоящего разговора. Пару лет назад, когда мы с Мариной познакомились, я пыталась говорить с ней на общие темы, но, как выяснилось, и на них-то говорить нам особо было не о чем, к тому же я боялась сказать что-то «не в кассу», поэтому мы пили кофе и молчали. Но она уже буквально втащила меня в подъезд.
Мы зашли в квартиру. Марина пригласила меня на кухню. Я без особого любопытства осматривалась по сторонам, пока она готовила кофе. Она была почти вдвое старше меня. На фотографии в рамке на рабочем столе Влада она выглядела гораздо моложе и симпатичней. Правда, и я не тешила себя мыслью о том, что лет через двадцать не изменюсь в худшую сторону.
— Как у вас дела? — вдруг спросила она.
«Интересно, кого она имеет в виду, произнося местоимение „вас“» — мелькнуло у меня в голове.
— На работе всё по-прежнему, — попыталась нейтрально отреагировать я.
— Владислав Петрович сказал мне, что намечается командировка в Германию.
— Да, но немцы пока ещё не прислали приглашение.
Мы сидели за столом и пили кофе. Периодически она бросала взгляд на часы.
— А когда у него должны закончиться переговоры?
— Я не знаю, но, наверное, скоро…
Мне казалось, Марина нервничала. Возможно, она хотела высказать мне всё, что про меня думала, но понимала бесперспективность этого занятия.
Через какое-то время, поговорив про их дачу, я почувствовала внезапную резкую боль в желудке и в очередной раз вспомнила о совете врачей забыть про этот замечательный напиток. Видимо, боль отразилась на моём лице, и Марина тут же спросила:
— Вика, вам плохо?
— Нет-нет, — прошептала я, уже теряя сознание и медленно опускаясь на пол.
* * *
— Пойдёмте в комнату? — послышался откуда-то из-за спины её ледяной голос.
Мы прошли в гостиную. Она встала у окна и произнесла, не глядя мне в глаза:
— Вика, зачем он был вам нужен?
— Кто? — я попыталась сделать вид, что ничего не понимаю.
