Но вот от этого дороги не исчезнут. Даже несмотря на исконную потребность в круглогодичном ремонте. Значит, можно по ним ехать на велосипедах, скакать на лошадях, если таковые сохранились в природе, или на животных, их заменяющих. На слизняках, как предположил Бен. Кстати, мысль о вероятном своем местопребывании в глухих российских просторах, его испугала не очень.
— В некотором роде повезло, — сказал он. — Из серии: гвоздь и глаз? — Артист только хмыкнул в ответ, то ли соглашаясь, то ли нет.
— Пришлось бы жить где угодно, — добавил Стиллер, — задумчиво глядя в огонь. — Или не жить. В смысле — умереть.
Ночь обрушилась на их стойбище так быстро, словно кто-то просто выключил свет. В небе только звезды, причем в большей своей степени незнакомые. Астрономией ни тот, ни другой не увлекались, но Большую Медведицу, Плеяды, Кассиопею и, конечно, Орион различать умели. А это уже пол-атласа звездного неба. Можно было потешить себя надеждой, что стали видны те светила, что отображались на другой половине пресловутого атласа. В таком случае, куда же подевалась бессменная спутница Земли на протяжении многих сотен тысяч лет? Луны, будто и не было никогда. Украл ее гоголевский черт.
— Нет, тут дело — не уха, — сказал Шура. — Солнце — красное. Небо — черное. Звезды — и те, какие попало. Про Луну ни один кальмар и не слышал.
— Значит, больше никакого лунного календаря. Ни приливов, — ни отливов. Ни оборотней, ни вампиров. Лунная походка переименуется. Праздники новые появятся. Будут, как в старые добрые времена: и Имболк — 1 февраля, и Белтане — 1 мая, и Лугнасад — 1 августа, и Самайн — 1 ноября. Чтоб удобнее было ориентироваться.
— Это кельтские праздники, насколько мне не изменяет- память. Но и они вроде бы к нашему ночному светилу приурочены. Во всяком случае, Самайн этот — и есть День Всех святых, Хэллоуин, по-вашему. Ночь, соединяющая 2 мира и 2 года, дорога по лунному лучу и все такое.
— Ну, тогда не будет праздников вообще, — отрезал Бен. — Будет один сплошной День рожденья. Утром проснулся, ощупал себя — все на месте. Как заново родился.
На поляну поодаль от них выскочила какая-то тварь, большая сама по себе, если судить по немигающим красным глазам, горящим на уровне человеческой груди. Произошло это абсолютно бесшумно, только едва слышное хрипловатое дыхание, словно сдерживаемое рычание, некоторым образом развоплощало версию о двух маленьких красных светлячках, мастеров в синхронном парном летании.
— И это только начало, — кивнул в сторону глаз- Шура.
— Для них — может быть. Для нас же — весьма возможно, — конец, — вздохнул Бен. — Если завтра поутру меня не обнаружится в полном моем объеме, прошу тебя — то, что останется, предай земле.
— Договорились. Имею настроение сделать тебе аналогичное- пожелание, — сказал Шура. — Предлагаю чисто символически обняться. Спокойной ночи, так сказать.
Бен Стиллер полез обниматься, не забыв бросить в дикую тварь из дикого леса безнадежно пустую бутылку «Jack Daniel's old № 7».
Животина внимательно изучила запахи горлышка, скосила глаза к переносице и ушла на свою ночную охоту. Теперь ей было море по колено.
А утром для Шуры и Бена наступил первый День рожденья — никто не только не загрыз их во сне, но даже не отъел никакие самые важные конечности, в том числе и руки-ноги.
На саму трассу выйти они не решились. Шура объяснил, что некоторое количество народа сошло, в некотором роде, с ума. Он также пытался объяснить это печальное событие потерей совести, но Бен этого не понял. У них в Америке про совесть не очень-то и вспоминали. Для объяснения самого гнусного поступка есть высокооплачиваемые психологи, для оправдания самого себя — такие же дорогие адвокаты, а для избавления от неправедно заработанных средств — дантисты. Совесть была только у Брюса Виллиса в «Последнем бойскауте».
— Там, на трассе, могут до сих пор дежурить какие-нибудь- свихнувшиеся служители «дорожной полиции», — сказал Шура.
— Так это же хорошо! — машинально ответил Бен. — Ты доверяешь своим копам? — поинтересовался- Суслов.
— Конечно! — без раздумий согласился Стиллер. — Еще раз спрошу: ты доверяешь своей полиции? — Ну, вообще-то, я обязан ей доверять, — чуть смутившись- и слегка подзадержавшись с ответом, произнес Бен.
— А теперь, пожалуйста, подумай хорошенько: стоило ли- когда-нибудь доверять свою безопасность и благополучие парням в полицейской форме?
На сей раз артист призадумался. Несколько раз усмехнулся каким-то своим мыслям, потом все-таки выдал:
— Лучше всего об этом, конечно, сказал всеми своими- фильмами великолепный Клинт Иствуд. От себя могу лишь добавить: моя безопасность и безопасность моей семьи — только мое дело. Копы всего лишь выполняют работу, то есть получают за нее зарплату. Если же есть возможность получить немного больше — почему бы этим не воспользоваться? Да вообще, они сначала стреляют, потом думают. Старски и Хатч хороши в кино, но никак не в реалиях. Короче, мой ответ: доверять им не стоит.
— Добро пожаловать в Россию, — сказал Шура. — Осторожность — залог здоровья. От любого человека в форме — держаться максимально далеко. Без всяких исключений. Что творится с армией — никто не знает. Но не думаю, что там все в порядке. По опыту своей службы знаю, дебилов там преизрядное количество, особенно среди прапорщиков. Все личные вещи придется забрать с собой. Здесь они не в безопасности.
По дороге он еще поделился впечатлениями от встречи с «мешками». Высказал предположение, что эти «мешки» не суются в лес, потому что боятся попортить свою нежную шкурку о сучья. Как потом выяснилось, это утверждение было недалеко от истины.
Они со всеми возможными предосторожностями прокрались на обочину. Было пустынно, если не считать хаотично распределенных по всей видимой трассе мертвых автомобилей. От одной остался обгорелый остов, до сих пор кое-где сохранивший в себе пляску затухающих лепестков пламени. Это, наверно, какой-нибудь умник, вполне возможно — из «таксистов» — решился на эксперимент с бензином. Если машины не заводятся, может быть, он и не воспламеняется вообще? Пробив у ближайшего автомобиля топливный бак, он поднес горящую спичку. Машина-то, явно, была чужая, чего с ней церемониться? «Таксисту-то» по барабану, что и на спирте транспорт, за редким исключением, не передвигается, в то время как горючие свойства С2Н5ОН очень даже неплохие.
Людей видно не было. Снялись, наверно, со своих авто и побрели толпой неразумной в одном из двух направлений. А, может быть, даже в обоих. Вещей разбросанных тоже не наблюдалось, стало быть, все свое взяли с собой. А также мародеры постарались. Куда без них-то? Неизменных несчастных жертв мирного населения по обочинам нету. Зато есть коричневые «мешки». Лежат, переваривают.
Парни повели наблюдения минут пятнадцать, если считать по часам, но никакой динамики выявить не удалось. Стало быть, можно выходить на оперативный простор.
Они подошли к былому сусловскому рейсовому автобусу, но и тот не был исключением: пустой и покинутый. Только в запертом салоне бесновался по окнам какой-то бесцветный «мешок». Нет, Шура, конечно, не собирался возвращать прихваченную не так давно монтировку. Наоборот, он хотел обзавестись топором.
Пуля прилетела неожиданно, и последствия ее уже обсыпали колотым стеклом головы Суслова и Стиллера, а звука выстрела так и не последовало. Освобожденный «мешок» энергично выпорхнул из своей темницы, чтобы сразу же повиснуть бесформенной тряпкой на «копье» Бена. Артист помахал древком, как флагом перемирия, пока «мешок» не улетел куда-то за ближайшую машину. Нет, конечно, он не собирался сдаваться, просто так уж получилось.
Однако на этот парламентерский выпад раздался властный голос:
— Покинуть автомобиль и предъявить его к осмотру. — Так мы безлошадные! — ответил Шура, не особо напрягая- голосовые связки, пытаясь вычислить направление.
— Инспектор Бокучей! Подготовить все водительские- документы, открыть багажник для досмотра!
— Сейчас будет нас называть самками собак и еще ставить в- вину ум, — проговорил Суслов Бену, не понимавшему ни слова.
— А кто это? — Какой-то заплутавший мент. То есть, коп, по-вашему, — и- громче, по-русски добавил. — А у тебя понятые-то для досмотра имеются?
Последовало секундное замешательство, после которого последовало:
— Чего — самый умный? Сейчас будут тебе, сука, — понятые.
— Бен, расползаемся по сторонам, — сказал Шура. — Этот- инспектор засел где-то за теми спаренными машинами: Инфинити и Ягуаром.
— Машины-то какие у вас дорогие ездят! — восхитился Бен. — А Феррари, либо Мазератти не видать?
— Сейчас не об этом: ползем, обнаруживаем и- по-возможности, нейтрализуем.
Шура протянул артисту монтировку, сам потряс добытым, в меру тупым, топором.
Они поползли к оговоренной группе автомобилей, а инспектор, продолжал требовать неизвестно чего, временами неприлично ругаясь. Впрочем, сам он выдвигаться к «нарушителям» не собирался.
