Я заскребла ногами по бетону крыльца, Джой помог мне подняться. Уже могу стоять… но все еще не двигаться. Просипела:
— Будь… готов.
— К чему? — Он вглядывался в ночь перед собой. — Что там творится?
— Не знаю… к чему. Просто — будь.
Теснимый Гончей старик понемногу, по капельке, по четверти шажочка, но отступал к нам: даже могущественный призрак бессилен перед силами зверя, питаемого преисподней.
Еще шаг. Еще. Я резко вздохнула — в горло уже впивался морозный воздух…
И в это мгновение что-то случилось. Гончая отпрянула и оглянулась.
Я увидела подползающего на брюхе Потеряшку. Рыдая от ужаса, щенок все-таки вцепился в лапу адского зверя. Смахнуть его было делом одной секунды (мгновенно оборвавшийся визг), но этого-то мига старшему Чжою как раз не хватало.
Он обернулся и резко махнул своей тростью-мечом на дверь подъезда.
И та… распахнулась.
Джой немыслимо — спиной назад со мной в обнимку — метнулся в эту щель. Дверь с таким грохотом захлопнулась за нами, что должны были выбежать все подскочившие на кровати жильцы, а сверху на нас посыпалась штукатурка и сухая краска.
И стало оглушительно тихо.
* * *
Он давно не чувствовал себя таким беспомощным. Совершенно не представлять, что происходит вокруг, не иметь возможности помочь, защитить… Даже унести Ингу в безопасное место не мог — как будто все время кто-то ставил подножки, подсекал под колени, а то и вовсе толкал в спину!
Сколько они пролежали пластом на бетонном полу тамбура, Джой не представлял. Очнулся, лишь когда рядом зашевелилась Инга. Подтянулась по полу, заглядывая ему в лицо.
— Джой? Ты как?
— Никак… руки-ноги шевелятся?
Инга, сопела, проверяя. Он лежал неподвижно, глядя в потолок.
— Вроде начали…
— Тогда теперь твоя очередь.
— А?
— Меня нести.
Он шутил лишь отчасти. После очень долгой возни с отказывающими конечностями и телами они как-то сгруппировались, перераспределили усилия и обоюдную поддержку и по стеночке, по стеночке поволоклись в подъезд. Единственное, чего Джой сейчас боялся, — обнаружить отключенный лифт.
Хоть это его опасение не сбылось.
Он усадил Ингу на край ванны и открыл воду.
— Раздевайся.
Инга задумчиво оглядела свою одежду.
— А может, ты меня так сразу и замочишь? И стиральным порошком сверху присыплешь?
— И дустом… Руки подними.
Он стянул с нее куртку со свитером и штаны вместе с бельем. Ужаснулся.
— Да у тебя все тело сплошной синяк!
— А потом будет красняк, желтяк, зеленяк и прочие… побежалости. — Инга осторожно потыкала пальцем в живот, разглядывая странные отметины, похожие на размытые чернильные кляксы. — Надеюсь, это хотя бы не трупные пятна…
Джой аж зашипел:
— Прекрати!
— Ага. — С полувздохом-полустоном Инга вытянулась в ванной. — Уф… подай шампунь, а?
Он начал помогать ей промывать превратившиеся от грязи в сосульки волосы и спохватился, что сам нисколько не чище. Тоже забрался в ванную. Гель, мыло, шампунь, снова под душ. Горячая вода хоть мало-мальски сняла боль в мышцах и суставах…
…Джой на мгновение откинулся на бортик ванной.
И очнулся, когда Инга потыкала его ногой в живот.
— Эй! Ты живой?
— Не благодаря тебе… — пробормотал он и тут же пожалел о своих словах. Но Инга не обиделась. Произнесла задумчиво:
— Вот это мы с тобой сегодня по… хэллоуинили!
Да уж.
Несмотря на уже остывшую воду, хотелось здесь и остаться. Но тогда кто-нибудь из них точно утонет во сне.
— Ну что? Последний марш-бросок до спальни?
— Скорее марш-ползок…
Когда они рухнули на кровать, возмущенный Хин закружил рядом, ором выражая негодование их шумным и мокрым появлением.
— Заткнись, а то придушу! — пообещал Джой. Или кот поверил и умолк, или он сам мгновенно отключился.
…Инга вздрагивала, стонала во сне. Вскрикивала. Полупросыпаясь, он прижимал ее крепче, бормоча что-то невнятное-сонное, успокаивающее и снова засыпал.
Она растолкала его под утро.
— Я все вспомнила!
— Вспомнила — и хорошо, — пробормотал едва разодравший глаза Джой, — а теперь спать!
Второй и окончательный раз Джой проснулся уже ближе к полудню: и от непривычно светящего в глаза солнца, и от запаха свежесваренного кофе. Не открывая глаз, протянул руку. Потребовал:
— Дай!
То, что ему сунули, на кружку вовсе не походило. Джой открыл один глаз и увидел на ладони таблетки.
— Колесами с утра кормишь?
— А надо было обеда дождаться? Выпей анальгинчику-аспиринчику… и лучше пока не двигайся…
Шевельнувшись, он понял причину такого необычного «доброго утра».
— Черт!
— Во-во, — понимающе отозвалась Инга из кресла.
Шипя, ругаясь, охая и ухая, он наконец принял сидячее положение. Обложился подушками и принялся за кофе. Пил и разглядывал вытянутые Ингины ноги: распахнувшийся халат почти ничего не скрывал. Особенно россыпи ссадин и синяков.
— Ты как?
Инга пожала плечами и скривилась.
— Да как и ты! Даже волосы болят.
— Меня хотя бы призраки не похищали и призрачные собаки тоже не кусали… Что там происходило все-таки? Когда этот древний сукин… предок меня опять зрения лишил, я мог только догадываться!
— Он просто о тебе позаботился — ведь Гончие не замечают тех, кто не видит их самих…
Джой слушал рассказ, вертя и разглядывая опустевшую чашку. То есть, получается, Ингу защищали мертвые, а не он, ее собственный парень!
— Как думаешь… — Инга глядела на него жалобно. — Может, они все-таки… уцелели?
Он отставил чашку на прикроватную тумбочку.
— Инг, они же мертвые! Что им вообще могли сделать? — Джой осекся, вспомнив адских Гончих и разорванных в клочья призраков. Но Инга-то этого не видела! — Попозже пойдем скупим для них все магазины табака, пива и целый киоск «глянца»!
— А Потеряшке? — придирчиво спросила Инга.
— А Потеряшке разрешу спать на кровати.
— Правда?!
— Чистейшая. Раз в неделю. По воскресеньям.
Тем более пес и так здесь спит, что он, не знает?
— Джой, ты самый лучший!
— Я в курсе.
В травму все же ехать пришлось — Джою вправили вывих и подвесили руку на бандаж, Инге перебинтовали ободранные до мяса ладони и локти. Видавший виды врач некоторое время рассматривал их хэллоуинские «трофеи». Флегматично осведомился, не следует ли вызвать полицию, а на отказ выдал пожелание самоубиться в следующий раз удачнее. Добрый доктор Айболит…
Инга так интенсивно оглядывалась и вытягивала шею, кого-то высматривая, что Джой наконец это заметил.
— Что такое? Знакомых ищешь? Так их всех уже должны были выписать.
— Джой, — растерянно отозвалась Инга. — Я никого не вижу. Ни одного призрака.
— Ну, может, они отдыхают после Хэллоуина, — предположил он наполовину в шутку, наполовину всерьез. — Или так попрятались от призрачной охоты, что до сих пор найти себя не могут.
Инга схватила его за руку.
— Сходим в мое отделение?
Их уже знали в лицо. Джою приходилось одному отвечать на приветствия и бесчисленные «как здоровье?», потому что Инга на живых никак не реагировала.
Искала мертвых.
Заглядывала во все палаты, даже умудрилась сунуть нос в реанимацию. Вышла оттуда потерянная. И вдруг просветлев, кинулась к лифту с возгласом: «Ну здесь-то точно должна быть!» Джой вместе с ней зашел в просторный лифт, предназначенный для перевозки каталок Нажал кнопку первого этажа, наблюдая, как Инга кружит, точно ищет оброненную вещь.
— Ну что, и здесь никого?
— Да, — Инга заглянула ему в лицо. — Джой, и что это значит?
Он задумчиво постучал себя пальцами по губам. Объяснение напрашивалось только одно, но, кажется, теперь оно Инге не понравится.
— Это значит, что ты перестала их видеть.
Хин несколько раз в день принимался искать своего призрачного сотоварища. Ходил по комнатам, то воем призывая явиться на битву, то мяукая потерянным котеночком, ищущим маму-кошку. Подходил к людям, садился напротив, заглядывая в глаза и недоумевающим голосом вопрошая, куда они задевали эту недособаку и почему не возвращают обратно по первому его, Хина, требованию? Инга начинала кота утешать, и гладить, и рассказывать, что Потеряшка обязательно вернется, и в процессе принималась шмыгать носом сама.
Когда Джою это окончательно надоело, он скомандовал эвакуацию. То есть повел Ингу на улицу — проверить наличие-отсутствие ее любимых призраков, а заодно и выброшенную сумку поискать.
Призраков не было. А вот сумку, на удивление, нашли. Правда, изрядно раскисшую под утренним дождем. Да и само поле призрачной битвы выглядело как болото с кое-где выступающими островками незатопленной беговой дорожки. Если следы и были, то ноябрьский дождь их уничтожил.
