«Значит догадался, что стрелял по чучелу. Что же, становится интереснее».
Хартиец пропал из поля зрения. Складывалось ощущение, что он просто ушёл, но чутьё подсказывало, что враг просто выжидал когда Алексей допустит ошибку. Но тут к Лёше пришла военная удача. Эта дева очень привередлива и обычно оставляет солдата в самый неподходящий момент, но сегодня она обратила на Варшавского призрака свой надменный взгляд.
Выглянуло солнце, осветив улицу. Острые лучи укрыли собой здания напротив и в одном из окон Алексей увидел поблёскивание от оптики.
«Вот тебе и Асс. А выбрал позицию напротив солнца», — подумал Лёша и выстрелил по солнечному зайчику.
Мстислава откинуло, он рефлекторно взялся за лицо, забился в угол и тяжело дышал. На полу лежала винтовка, а в оптике застряла пуля. Военная удача обратила внимание и на хартийского снайпера, но удар был настолько сильный, что мысли у Шелестовича перемешались, руки тряслись и о продолжении поединка не могло быть и речи.
— Молодец, кудрявый, — косо улыбнулся Мстислав, аккуратно забирая винтовку. — Сегодня ты меня обставил. Сегодня.
Вскоре Шелестович покинет Краков. Лучший стрелок Хартии уйдёт зализывать раны и готовиться к реваншу, а Варшавский призрак выполнил ещё одну поставленную задачу.
Последний круг ада
Телефонный звонок разбудил только заснувшего Буткевича. На фронте было затишье и полковник мог позволить себе такую редкую роскошь как сон. Но сейчас кто-то осмелился лишить его нескольких часов отдыха.
— Полковник, — подняв трубку, недовольно рявкнул Буткевич.
— Это бригадир Водечка. Прости, что так поздно. Не разбудил?
— Нет, что ты.
— Полковник, тут такая ситуация. Наша страна по нелегальным каналам купила у Атлантики несколько дальнобольных орудий и сегодня ночью они пришли к нам.
— А я тут причем? — начинал злиться Буткевич.
— Да ты дослушай. Официально выходит так, что мы каким-то неведомым образом укралих их со складов. Не мог бы ты достать какую-то бумагу, официально разрешающую нам из них стрелять? А то так и по шапке могут надавать.
— Водечка, — вскипел полковник, — ты в своём уме?! Ты забыл, что у нас тут война?! Какая бумажка?! Разворачивай орудия и воюй! Всю бюрократию я беру на себя.
— Слушаюсь, господин полковник, — сказал Нестор и положил трубку.
— Идиоты, — буркнул Буткевич и провалился обратно в сон.
***
Пластиковые глаза равнодушно смотрели смотрели в пустоту, особо не зацикливаясь на чём-то конкретно. Тоненькие ноги засыпало щебнем, одну из рук оторвало, короткое платье и волосы обгорели и стали чёрными. Кукла была ручной профессиональной работы, куда влаживали частичку души. Но сейчас её суть свелась к сломанной игрушке, никому не нужной и навсегда брошенной среди руин мёртвого города.
Пройдя через полуразрушенный коридор, Вильгельм выглянул сквозь дыру на улицу и стал внимательно высматривать возможного противника.
Вилли как чувствовал, что ему не стоило сюда ехать. Среди солдат Хартии о Кракове ходила дурная слава. Здесь останавливалось время, жизнь теряла ценность, чувства притуплялись. Многие расценивали отправку на Краковскую передовую как приговор. Вильгельму же требовалось проинспектировать два местных бригадных штаба, но не успел он доехать до одного из них, как попал под артобстрел. Здание обрушилось, отрезая возможность Вильгельму вернуться обратно на позиции хартийцев. Пришлось идти в обход, толком не понимая где свои, а где чужие. В этом месте линия фронта понятие растяжимое и меняется каждый час до неузнаваемости.
В одном из зданий напротив отвесная стена второго этажа рухнула, создавая своеобразный подъём наверх. Вильгельм прикинул, что это будет самым коротким путём обратно и быстро побежал туда. Он забыл, что самый короткий путь обычно становится самым длинным.
Едва забравшись на второй этаж он не успел опомниться, как его рот крепко сжала чья-то рука, а вторая поднесла к горлу острый нож.
— Только попробуй пикнуть, тварь, — послышалось шипение сзади, — и мигом останешься со вспоротой глоткой.
Вильгельм нащупал пистолет и ждал удобного момента, чтобы вырваться. На миг схватившие его мёртвой хваткой руки расслабились. Этого момента хватило, чтобы Вилли выскользнул и выхватил из кобуры пистолет. Конфедерат ударил Вильгельма и тот кубарем полетел по полу. Приземлившись у дальней стены и прицелившись, он заметил как противник уже замахивался для броска ножа.
— Вилли?... — внезапно спросил конфедерат и застыл как каменный.
Рука Вильгельма в последний момент дрогнула и он промахнулся.
— Лёха? — не веря своим глазам, спросил Вильгельм.
— Вилли... — словно подтверждая, повторил Алексей.
Оба смотрели друг на друга как оглушённые, больше не в силах выдавить и слова. Алексей медленно опустил нож, Вильгельм сделал тоже самое с пистолетом. Вилли с трудом узнавал в немытых кудрях, в проглядывающемся сквозь пиратскую повязку уродливом шраме и покрытым в камуфляж лице своего старого, давно потерянного друга. Алексей же не мог найти в себе силы принять случившиеся — Вильгельм хартийский офицер. Как же Лёша презирал их чёрную с красными оттенками форму и как не хотел себе признать, что она чертовски подошла Вилли. Никто не знает сколько бы они так глядели друг на друга, если бы у Алексея вдруг не зашипела рация, выведя того из оцепенения.
— Леший, — послышался голос Водечки. — Леший, оглох что-ли?
— Леший слушает, — подавлено ответил Алексей.
— Мы переносим огонь в твой район так что быстро ищи глубокую нору.
— Понял. Бегу.
Взглянув на Вильгельма, Алексей лишь бросил короткое:
— Пошли.
Командир орудия терпеливо смотрел на циферблат и как только секундная стрелка пересекла отметку с цифрой двенадцать, громко приказал:
— Огневая задача два-восемь-один.
— Есть огневая задача два-восемь-один, — ответил наводчик и начал с хирургической точностью корректировать орудие.
Командир принялся что-то записывать в орудийный журнал. Тем временем замковый открыл затвор и крикнув «Ствол чист, откат нормальный», отошёл от орудия. Один из заряжающих аккуратно засунул в казённик снаряд, а второй длинным приспособлением, напоминающее вантуз, протолкнул его дальше. Затем, громко чихая, заряжающие принесли пучок пороха и его постигла та же участь, что и снаряд. Замковый захлопнул затвор и все, кроме наводчика, закрыли уши.
— Гармата! — крикнул командир и наводчик, широко раскрыв рот, потянул за трос.
Снаряды громко разорвались над головой Вильгельма, от чего он рефлекторно пригнулся, едва не свалившись со ступенек ведущих в подвал. Алексей же даже ухом не повёл. Долгое пребывание на передовой делало своё дело.
От вездесущего грохота с потолка сыпалась побелка, огонёк керосиновой лампы дрожал и всё норовил потухнуть, со стены подвала вывалилось несколько кирпичей, громко рассыпавшись на полу.
Алексей молча указал Вильгельму на стул с оторванной спинкой, а сам сел в угол и принялся сверлить Вилли укоризненным взглядом. Вильгельм же слегка надменно смотрел на него в ответ. Оба так хотели друг другу всего рассказать, сотни раз представляли встречу, но разговор не клеился. Никто и подумать не мог, что им суждено встретиться на последнем кругу ада.
— Ну и что это за хрень, Вилли? — наконец-то подал голос Алексей, намекая на форму Вильгельма.
— Отдаю долг одному человеку. Не обращай внимания.
— Издеваешься? — рявкнул он. — Уже забыл что они сделали с нашими друзьями? С нашим домом?
— И Алисой, — поникши закончил Вильгельм, отводя взгляд.
— Лисёнок? — голос Алексея дрогнул. — Как она погибла?
— Так же, как и жила. Ярко и дерзко.
— Теперь я окончательно ничего не понимаю. Как тебя угораздило стать хартийским псом? Я много чего от тебя мог ожидать, но точно не предательства.
— Вижу ты остался тем же наивным сентиментальным ребёнком.
— Ребёнком?! — лицо Алексея едва не перекосило. Взяв себя в руки, он достал из кармана тонкую тетрадь и протянул её Вильгельму.
