Алексей пошел к нему. Миномётчики лениво перебрасывались в карты и курили. Вильгельм чуть высунулся из окопа, наблюдая за лесом, что стоял перед ними.
— Много у нас шансов? — спросил Алексей.
— Без Барона их явно меньше. Но если каждый выполнит свою работу на максимум — они дрогнут.
— Вилли, пока дрожишь только ты.
— Да? — его ноги действительно тряслись. — Ну а что ты хотел? Подыхать не сильно хочется.
— Слышь, сопля, — крикнула Алиса, — я тебе подохну. Хочешь оставить на моих нежных плечах все свои обязанности?
— А с чего ты взяла, что главной здесь будешь ты?
— А кто? Лёха, что ли? Он настолько выбесит хартийцев, что они будут стрелять исключительно в него. Так что на Лёшу я бы не рассчитывала.
— Уважаемая снайпер, — медленно проговаривая слова, ответил Алексей, — если вы не уймётесь, я лично солью врагу твою позицию.
— Я всё равно её меняю после нескольких выстрелов. Значит так. Объявляю конкурс: кто прикончит Гвина, тому исполню любое желание. Даже самое тёмное.
По окопам прошлись одобрительные возгласы.
— Я запрещаю! — крикнул Вильгельм. — Алиса под моей юрисдикцией.
— У меня под рукой целых тридцать аргументов, чтобы ты забрал свои слова обратно.
В этот момент вдалеке послышалась артиллерийская канонада, ознаменовав начало смертельного спектакля.
— Начинается, — прошептал Вильгельм.
Миномётчики, не сговариваясь, бросили карты, сложили миномёт и скрылись в «лисьей норе». Их примеру последовали остальные, прячась по дырам, словно жертва перед хищником. Уж лучше сидеть под толщей сырой земли, чем поймать снаряд.
— Вилли, пошли.
— Спокойно, Лёха. Это только пристрелочные. Та и бить они пока будут по переднему краю. А там только ложные.
В этот момент рядом упал снаряд, разбросав землю. Остальные упали на поляну в низине.
— Пристрелочные?! — орал Алексей, отплёвываясь от грязи, попавшей а рот.
— Нам так повезло! — оправдывался Вильгельм, пытаясь прогнать противный писк.
— Прячемся, кретина кусок.
Вильгельму не хватило мужества отказать и он нырнул к миномётной прислуге. Алексею место не хватило и он побежал дальше. По пути он встретил Рому, безмолвно наблюдающего за взрывами. Его взгляд был затуманен, а губы что-то шептали.
— Рома, что с тобой?! Контузило?
— Полянка, — отстранённо ответил он. — Полянка такая красивая. Они же от неё ничего не оставят.
— Перекопаем и засеем новой травой. Будет ещё красивее. А сейчас прячься! — Лёша утащил Рому в укрытие.
Артиллерия продолжала стрелять. Это была единственная артиллерийская батарея во всей армии и сегодня жителям поместья выпала честь испытать её мощь на себе. Снаряды попадали крайне косо, в первую очередь из-за нехватки опыта и пристрелки позиций. Вскоре взрывы стихли. Пушки ждали своего часа. Подождав несколько минут для гарантии, защитники начали выползать и занимать позиции. Артподготовка их только ещё больше разозлила.
— В детстве я мечтал пострелять из настоящего оружия, — целясь, сказал Рома. — Глядя на наше положение, понимаю, какая была глупая мечта.
— По крайней мере, она исполнилась, — улыбнулся Алексей.
— Как-то от этого не легче.
— Не зеваем, — прервал Вильгельм, обращаясь ко всем по рации. — Сейчас попрут.
— Как-то они вяло нас обстреляли, — заметила Алиса.
— Они пока точно не знают, где мы, — объяснил Вилли. — Вот когда мы себя выдадим, тогда они и прибавят напор.
В лесной чаще послышалось несколько звонких свистов. Почти сразу на поляну начали выбегать пехотинцы.
— Спокойно, — хотя Вильгельму было страшно, он старался не выдавать себя. — Огонь по моей команде. Взять цели на уровень груди. Патроны беречь.
— Какие-то оборванцы, — прошептала Алиса. — Худые, в лохмотьях. Ни одного в форме. Даже знаков отличия нет.
— Похоже, это штрафники, — предположил Вильгельм. — Доводилось о них слышать.
В Хартии не было тюрьмы. Содержать заключённых было бы слишком дорогой роскошью. Поэтому первое время провинившихся просто казнили. Однако, Гвин быстро понял, как можно извлечь пользу. В сформированный штрафной батальон, получивший неофициальное название «Батальон смертников», попадали все без исключения. От мелких воришек до закоренелых головорезов. В ход шли и пленные.
В батальоне кормили очень плохо, а иногда просто забывали. Вооружали чем попало. Доходило вплоть до оружия ближнего боя. Штрафников отправляли на самые опасные задания. В основном для того, чтобы уменьшить потери регулярной армии. Если штрафник смог продержаться месяц — он получал амнистию. Но таких случаев можно посчитать по пальцам одной руки. Настолько велики потери. Правда, восполнялись они с завидной быстротой.
Осознав, с каким противником им пришлось столкнуться, Генеральный штаб немедленно перебросил штрафников с юга сюда. Всем уцелевшим после боя обещали свободу. Это воодушевило штрафников, и они были готовы убивать за своего господина с удвоенным рвением.
Штрафник наступил на мину. Раздался глухой щелчок. Боец даже не успел испугаться, как его разорвало на куски. Мины продолжили взрываться. Но штрафники, казалось, этого не замечали. Они продолжали упрямо идти вперёд, падали, ловя осколки и на место павшего сразу становился новый только для того, чтобы пройти на несколько метров дальше.
— Даже жаль убивать их, — вздохнула Алиса, наблюдая из прицела за одним подорвавшемся. Мина не убила его, но разворотила бок. Оттуда вывалились кишки, а сам раненый громко вопил, моля, чтобы добили.
— Не трать пули на мелочь, Алиса, — сказал Вильгельм. — Побереги на крупную дичь. Всем остальным разрешаю вести огонь.
Холм осветили вспышки выстрелов. Миномёт выплюнул снаряд. Тот, свистя, полетел ввысь только для того, чтобы эффектно вернуться. Равномерно застрочили пулемёты из бункеров. Раньше их выстрелы могли показаться несоизмеримо громкими, но все так к ним привыкли, что с лёгкостью могли заснуть.
Даже маленькие дети.
Штрафники падали один за другим. И всё же несколько счастливчиков прошли минное поле и добрались до окопов.
— Не стреляйте! — крикнул один из них. — Мы сдаёмся.
— Прекратить огонь! — приказал Вильгельм.
Уцелевшие встали, высоко подняв руки. Их вид выдался воистину жуткий. Все грязные, в крови и смертельно уставшие. Когда они приблизились почти в плотную, Вилли заметил деталь, от которой холодный пот прошёлся по спине.
— Твой мать! У них взрывчатка на поясе! Стреляйте!
В подрывники попадали только за особые «заслуги». Убийцы важных персон, дезертиры, а после того как Гвин познакомился с Элизабет — насильники и педофилы. Их перед атакой накачивали наркотиками и вдалбливали одну мысль: «Добежать до цели и нажать на взрыватель». Обычно, если подрывник выживал, он умирал от передозировки.
Несмотря на плотный огонь двое смертников успели добежать. Один прыгнул в амбразуру бункера, а другой в миномётное гнездо.
Два взрыва сотрясли землю, разнося по округе резкий запах пороха и гари.
Никто из штрафников не получит обещанной свободы.
— Вилли, — крикнул Алексей, — ты жив?
Молчание.
— Вилли!
— Пизда миномёту, — пробурчал Вильгельм. — Что там с бункером?
— Так же. Выживших внутри нет. Пулемёт сломан.
— Проклятье. Можно было догадаться, что это ловушка.
— Такое безумие никто не может предвидеть.
— Не спорю.
Началась новая артподготовка.
— По укрытиям, дамы и господа, — вздохнул Вильгельм.
Не успели все заползти в норы, как снаряды начали воротить траншеи. Артиллерия выполняла свой единственный приказ: «Уничтожить всё живое». И приказ был близок к выполнению.
Птицы в панике улетали от эпицентра шума. Звери из окрестных лесов убегали, куда глаза глядят. Травоядные и хищники смешались, драпая от более опасной угрозы. Даже насекомые. И те пытались зарыться поглубже.
— Свободно? — спросил Алексей, залезая в укрытие. Там уже сидело три человека. Один тихо молился. — Отлично, — между зубов Лёши тлела сигарета.
