Вот и в этот день ребята не преминули сделать попытку пробиться в «виртуалку». После постигнувшей их неудачи расстроенные школьники какое-то время подурачились на самодельных горке и катке, которые в этом годы соорудили напротив главного административного здания, а потом, замерзнув, отправились в одно из постоянных мест для зимней тусовки — на чердак жилого дома номер восемь, находящегося в тупичке в восточной части селения, примыкающем к техническим сооружениям.
Через десять минут неспешной прогулки по тротуару Центральной улицы, заботливо расчищенному дворниками и не слишком многолюдному в этот час, когда взрослые еще в основном были на работе, я свернул в тот самый тупичок. А еще через минут пять осторожного скольжения (здешний разбитый тротуар почистили плохо, и одинокий дворник как раз трудился над этим, временами дыша на задеревеневшие ладони) мои озябшие пальцы набрали известный мне код домофона на металлической двери неказистого четырехэтажного здания, большая часть окон которого была еще со старых времен наглухо закрыта ставнями или плотно заколочена деревянными досками. Многие люди не верили, что солнце теперь стало безопасно.
Поднявшись по темной лестнице, пожалуй, излишне узкой (но ведь и проектировали ее не профессиональные архитекторы) я вскоре присоединился к друзьям.
— О, вот и наш спортсмен пожаловал, — засмеялся Джером, едва скрипнула ведущая на чердак дверь.
— Привет, Димка! — обрадовалась моему появлению Мей, которая, против обыкновения, сегодня тоже решила присоединиться к тусовке. — Как там твой английский?
— Ничего, нормально, — улыбаясь, я пожал руки ребятам, с которыми еще не виделся сегодня. — А вы тут как поживаете?
— Да такое, — неопределенно мотнула головой девчонка, поведя глазами в сторону Джерома — видимо, он, как обычно, что-нибудь вытворил.
Нельзя сказать, что тусоваться здесь было особенно интересно. Но, по крайней мере, на чердаке было куда теплее, чем на улице. Жильцы восьмого дома знали, что здесь собираются дети, а иногда и подростки, но закрывали на это глаза, если только гуляния не затягивались допоздна и с чердака не доносился запах табачного дыма. В невысоком, изрядно захламленном помещении с косой крышей, поддерживаемой поперечными балками, на которых висели какие-то мешки и старые тряпки, в теплую пору года иногда стелили матрасы для приезжих, а в прочие времена жильцы хранили здесь всякую всячину, не слишком ценную и не помещавшуюся дома. Запертая на висячий железный замок дверь с надписью белым маркером «Гражданская оборона» преграждала вход в коморку, где хранилось, как мы все знали, с полсотни противогазов на случай объявления тревоги. Лезть туда нам было особенно не интересно. Большую часть времени мы коротали время, играя в различные игры: от обычных карт до замысловатых подвижных баталий, в которых каждый имел отведенную ему роль. Однако сегодня все внимание собравшихся здесь ребят и девчонок (а их было сегодня семеро, не считая меня) было обращено на Джерома — ясно было, что он задумал что-то необычное.
— Ты, Джерри, это все врешь, наверное, — решительно заявил Ярик Литвинюк, видимо, вернувшись к какому-то разговору, прерванному моим появлением. — Это все панты, вот что.
— Ты, Ярик, по себе-то не суди, панты-манты, — с величайшим самомнением ответил ирландский шалопай. — Настоящий пацан если что-то говорит — значит это, считай, что уже сделано. А ты че, за пацана меня нормально не считаешь, или че?!
— Та не, я-то че, — немного смутился Литвинюк, который, как и прочие, не решался задираться с Джеромом несмотря на его небольшой рост. — Ну просто это все как-то…
— Да брось, Джером, — Мей, как всегда, с совсем взрослой ироничной насмешливостью посмотрела на друга. — Ты же прекрасно знаешь, что ходить за территорию нельзя, да и не получится у тебя, только здорово влетит и попадешь опять в комендатуру…
— Ничего ты, малая, не знаешь, вот что я тебе скажу, — отмахнулся от нее парень. — Конечно, если полезть, как дебил последний, прямо через ворота, то милиция сразу спапашит. Но есть другие пути, надо их знать. Есть один человечек, который мне по секрету рассказал про такой путь. И, если я попрошу, то и проведет меня по нему.
— Это что за «человечек» — Том твой, что ли? — сразу догадался я и громко фыркнул. — Да ему, наверное, привиделось, пока он под кайфом по всему селению болтался. Намотал пять кругов топчась на одном месте — вот и решил, что заблудился на бескрайних пустошах.
Ребята громко рассмеялись. Все мы были наслышаны о Роме Томильчуке по прозвищу «Том», немного отмороженном сироте-старшекласснике, который, как говорили, был самый настоящий наркоман и находился под постоянным присмотром в детской комнате милиции. А вот Джером не гнушался с ним общаться, просто-таки обожал Тома, который всегда мог рассказать или показать «что-нибудь прикольное». Старшеклассник, в свою очередь, чувствовал в нем родственную бунтарскую душу и всегда привечал. Говорил всем, что они «как Том и Джерри в мультике, только дружат». В последнее время Джером все чаще намекал, что ему становится интереснее в компании Тома, чем среди нас, мелюзги.
— Ты, грека, говори, что хочешь, — обидевшись на мои слова и особенно на смех, Джером, конечно, не преминул назвать меня «грекой» в насмешку над моим именем. — Да только мне осточертело сидеть в этих стенах, играться с вами в дурацкие игрушки да жить по дурацким правилам, которые установили ископаемые мумии вроде Петровны! Там, за стенами, целый мир, полный невероятных опасностей и приключений! И, чтоб вы знали, я от этого мира прятаться не стану…
— Ты глупости говоришь, — серьезно возразил я. — Ты разве не знаешь, насколько опасно на пустошах? Думаешь, стены и озоновый купол у нас над головой сделаны просто так?
— М-да, — несмело поддакнул мне Боря Коваль, до этого сидевший тихо. — Мне папа говорит, что там до сих пор такие ужасы происходят, какие и в самом кошмарном сне не приснятся, совсем как в темные времена…
— А ты, Димка, поменьше слушай страшилки, которые тебе взрослые рассказывают, — не спасовав перед моими аргументами, легкомысленно ответил Джером. — А то будешь как Борька — писаться в штаны от одной мысли о том, чтобы высунуть свой нос из скорлупы.
— Из какой еще скорлупы? Я, Джерри, не какой-нибудь цыпленок! — возмутился Коваль, ярко зардевшись.
— Да это выражение такое, дурья твоя башка! — заржал ирландец, схватившись за живот. — Это значит, что ты натуральный маменькин… ну ладно, папенькин сынок и всего на свете боишься. Ты что, совсем тупой что ли?!
— Никакой я не тупой и ни «папенькин сынок», — зашморгал носом Борька. — Дима, скажи ему!
— Нет, в самом деле, дружище, ты что, считаешь, что можно так вот просто выбраться наружу и прогуливаться там? — попробовал я призвать друга к рассудительности.
— «Так вот просто» — нет, нельзя, конечно, — серьезно ответил он. — Для этого надо изрядно подготовиться. С собой надо обязательно иметь вещи, необходимые для выживания: палатку, спальный мешок, фонарь там, сухое горючее, зажигалку, веревку крепкую… ну и оружие, конечно, тоже. А чё вы смотрите? Вот нападет на вас стая одичавших собак, так что вы, руками от них будете отбиваться? Или, того хуже, бандиты…
Когда Джером заговорил об оружии и бандитах, я немного успокоился — понял, что он больше фантазирует, чем рассказывает о своих реальных планах. Этот его Том, конечно, личность мутная, но скорее всего ни о каком тайном пути на пустоши не знает и знать не может. И хорошо, что так. Зная беспокойный нрав Лайонелла, я все время волновался, что друг вляпается во что-нибудь серьезное. Он и так получал много замечаний от учителей и часто имел проблемы с комендатурой из-за нарушений установленных в селении правил поведения и мелких хулиганских выходок. Мама считала, что своими постоянными проказами Джером стремится привлечь к себе внимание, которым он был обделен дома и произвести впечатление на сверстников. Пожалуй, так оно и было — Джерри был тот еще позер. Но все-таки он не глуп и вовсе не настолько бесшабашен, чтобы сбежать из селения.
