Придя к такому выводу, я довольно беспечно подключился к обсуждению того, как надо снарядиться, чтобы выжить на пустошах. Несколько раз мы обменялись улыбающимся взглядом с Мей, которая не хуже меня поняла несерьезность этого трепа. Довольно скоро разговор перескочил на другие темы и вскоре я о нем совсем забыл.
Расходиться компания начала к шести вечера. Как раз в эту пору взрослые возвращались с работы и наступало время ужина. Кое-кому из ребят позвонили родные, а кто-то обошелся без напоминаний, но уже к половине седьмого мы с Джеромом остались вдвоем. Последней с нами торопливо распрощалась Мей Юнг, чьи родители должны были как раз вернуться со службы.
Мой комм тоже завибрировал и издал звук, приняв текстовое сообщение. Взглянув на экран, я прочел: «Еду на раннем. Приходи к вкусному ужину. Люблю, целую. J». На моем лице засияла улыбка. Значит, сегодня удачный день: маме удалось вовремя освободиться с работы, что бывало далеко не всегда, и она успела на первый из двух конвоев, которые отправлялись из райцентра. Этот конвой приходил обычно в семь двадцать вечера и, когда мама приезжала с ним, меня ждал ужин в семейном кругу и общение с родителями. Если мама задерживалась и возвращалась с поздним конвоем, который отправлялся двумя часами позже, то ужин мне предстояло разогревать самому.
Джером украдкой смотрел как я отвечаю на мамино сообщение. Его отец, разумеется, не интересовался, чем сын занимается этим вечером. Вероятнее всего, Седрик Лайонелл в это время был уже пьян. Но, конечно, Джером никогда в жизни не подал бы виду, что завидует ровесникам, пользующимся вниманием родителей. Скорее наоборот, был склонен насмехаться над теми, кого «мамаши опекают как наседки цыплят». Правда, на этот раз решил меня пощадить — промолчал.
— Ты как, не против часок на досках попрыгать? — поинтересовался я, когда остальные разошлись.
— А че, пошли, делать нечего, — небрежно ответил друг.
Как это часто бывало в эту пору года, мы с ним забежали ко мне домой за досками и отправились на Трамплины. Так в народе величали полуосвещенный мигающим уличным фонарем дворик первого дома, примыкающий к внешней стене селения невдалеке от западных ворот. Неунывающие любители сноуборда превратили это место в самый настоящий островок экстремального спорта посреди размеренно-монотонного жизненного уклада Генераторного. Правда, посторонний наблюдатель вряд ли отдал бы должное их стараниям. Хорошо утрамбованные горы снега, круто спускающиеся книзу, хотя и достигали почти самой вершины четырехметровой бетонной стены, но все-таки мало напоминали настоящие горные склоны. Впрочем, скромные масштабы площадки нисколько не мешали ребятам, вооружаясь самодельными или покупными досками, самозабвенно имитировать здесь занятие по сноуборду. Со стены за ними с завистью наблюдал молодой милиционер, притоптывая и ежась в своем бушлате под порывами зимнего ветра.
В здешней пестрой компании, в которой можно было встретить людей самых разных возрастов, часто оказывались и мы с Джеромом. Правда, Джером постоянно ворчал, что если бы не дурацкий запрет, то в виртуалке мы могли бы запросто покататься на настоящих горах, а не тратить время на это баловство. Но все-таки он не упускал возможности попрыгать на Трамплинах на своей новенькой доске, которую я преподнес другу на прошлый день рождения взамен нелепой плоской деревяшки с самодельными металлическими креплениями для ног, которую Джером смастерил сам. Новую доску друг хранил у меня — боялся, как бы его папаше не пришло в голову ее продать или заложить, как это ранее случалось с прочей домашней утварью.
Несколько раз вывалявшись в снегу после неудачных финтов на Трамплинах и изрядно замерзнув, вымотанные и вполне удовлетворенные, в десять минут седьмого мы, взяв доски под мышки, бодро зашагали в сторону западных ворот, устроив по дороге отчаянную перестрелку снежками. Я собирался встретить маму, а Джером, по обыкновению, решил составить мне компанию. Догадываюсь, что он не спешил отправляться домой, где в эту пору мог застать пьяного отца, что означало весьма непредсказуемые последствия.
У ворот, как всегда в эту пору, уже начинали собираться жители, ждущие своих родных и близких. Встречая соседей и знакомых, люди приветственно махали руками, сбивались в небольшие кучки и завязывали беседы, выпуская изо ртов облачка пара. Хоть многие из них бывали тут ежедневно, в здешней толпе всегда ощущалась атмосфера некоторого волнения. Мысленно люди все еще не отпустили в прошлое те времена, когда каждый, кто покидал ворота селения, рисковал никогда больше в него не вернуться.
У тяжелых распашных двустворчатых ворот, возле караульной будки, топтался отряд милиции — суровых мужчин в кирзовых сапогах, теплых бушлатах и шапках-ушанках. Напротив груди у каждого милиционера болтался короткий автомат со складывающимся прикладом. Один из них держал на поводке огромную мохнатую овчарку, которая тяжело дышала, высунув язык и от холода прижала длинные уши к голове. Невдалеке от караулки стояли два снегохода.
У входа в неутепленный и потому неиспользуемый в это время года летний павильон Привратного рынка была разбита одинокая палатка, освещенная изнутри экономным светильником. На раскладном стульчике у входа в палатку сидел бородатый мужчина в необъятном сером тулупе, вязаной шапочке и торчащими из старых меховых сапог обрывками газет. Видимо, приезжий торговец — пытается сбыть в Генераторном свой товар. Некоторые из встречающих от скуки подходили к палатке, но надолго никто не задерживался. Заглянув туда из любопытства, мы с Джерри заметили целую свалку макулатуры — старые книги, журналы, открытки, тетради. Заинтересовать это могло разве что коллекционера. Но предметы из Старого мира нескоро еще станут настолько редки, чтобы обрести ценность.
— Не проходите мимо, посмотрите, здесь столько прекраснейших книг, — агитировал людей торговец охрипшим от холода голосом, не теряя надежды заманить покупателей.
— Ага, — презрительно фыркнул крупный мужчина в коричневой дубленке, поднося к палатке свой наручный коммуникатор. — Ты, барыга, не забудь предупредить народ, что от барахла твоего фонит так, что дозиметры с ума сходят. Гнать таких, как ты надо, без разговоров! Дал, небось, ментам на лапу?!
Быстро утратив интерес к перепалке, к которой от скуки подключились еще несколько жителей, мы с Джеромом отошли прочь и заняли место в толпе. Переминаясь с ноги на ногу, мы трепались о разной ерунде, время от времени поочередно поглядывая на часы на коммуникаторе и на ворота, а иногда прыгая на месте, чтобы согреться.
Поскольку в райцентре — Олтенице, работали многие жители Генераторного, туда были организованы регулярные прямые рейсы. Дважды в день утром в райцентр отправлялись охраняемые конвоем автобусы и дважды в день вечером они возвращались. Хоть ведущая туда дорога и охранялась стационарными постами милиции, но все-таки это были пустоши, поэтому считалось безопасным двигаться там лишь крупными колоннами. В составе таких колонн туда не единожды отправлялся и я, пялясь сквозь затемненные и закрытые решеткой стекла автобусов на опустошенные земли со ссохшимися черными деревьями.
Несмотря на кажущуюся безопасность и небольшую дальность, этот путь был наполнен атмосферой тревожности и беспокойства. Даже на моей памяти с конвоями несколько раз случались «чрезвычайные происшествия», и не всегда речь шла о дорожных авариях или технических неисправностях. Бывало, машины обстреливали местные казаки, а случалось забредут в округу и другие дикари. Каждый раз на место ЧП высылали ударные отряды милиции, в воздух поднимался наш новенький беспилотник или старый вертолет, из-за стен была слышна стрельба. Мне повезло — я ни разу лично в такой переплет не попал. Джером тоже не попадал, хоть он-то, кажется, мечтал о подобном приключении.
Через какое-то время ворота отворились, и я облегченно вздохнул, решив, что конвой прибыл. Но, как оказалось, преждевременно. Вместе с порывами ветра в проем ворот медленно вполз старенький пикап, груженый плотно набитыми мешками — видимо, привезли припасы из какого-то из дружественных селений. Милиционеры тщательно осмотрели машину, заглянули даже под днище, внимательно проверили у водителя документы и лишь тогда офицер лениво дал отмашку, позволяя водителю проезжать в селение на разгрузку.
