Я успел увидеть, как абсолютно голая женщина в панике выскакивает из кристально чистого бассейна, а голый мужчина, еще секунду назад вальяжно державший ее в объятиях — таращится на падающий с неба челнок, разинув рот — прежде чем последовал новый удар, от которого в глазах потемнело. Протаранив несколько кустов и сбив невысокую яблоньку, челнок проделал глубокую борозду, зарываясь своим искореженным носом в газон, прежде чем наконец замереть в паре ярдов от края бассейна, оглашая некогда идиллически-спокойную вечернюю атмосферу в этом оазисе для богачей жалобным скулением аварийного звукового сигнала.
Когда движение наконец прекратилось, мне понадобилось какое-то время, чтобы поверить, что я все еще жив. Где-то на соседних участках в это время лаяли взбудораженные собаки.
— Позвони 911! — в панике кричала с французским акцентом женщина, только что выскочившая из бассейна, уже успевшая прикрыться полотенцем. — Там же может быть кто-то живой!
Я инертно распластался там, куда меня прижали подушки безопасности — где-то между сиденьем и потолком. Все тело болело так, как будто целая бейсбольная команда, не жалея сил, избила меня битами. Я не был уверен, смогу ли вообще двигаться, если выберусь из салона. Но рука все-таки смогла каким-то чудом на ощупь дотянуться до дверной ручки и несколько раз дернул ее, пока та не поддалась.
Перед глазами изумленного мужика, все еще сидящего в бассейне около своей виллы, и его не менее изумленной спутницы, я вывалился из салона искореженного челнока на их газон, словно тряпичная кукла. Первый же судорожный вдох вызвал приступ кашля, и я сплюнул на газон сгустком крови — должно быть, из-за прикушенной щеки или выбитых зубов.
— Oh, mon Dieu! — вскричала женщина, прикрыв рот рукой. — Monsieur, вы в порядке?!
— Обладеть, — только и смог промолвить ее спутник, таращась на меня из бассейна.
Делая один глубокий жадный вдох за другим, я отполз по газону от машины на несколько ярдов, с каждым мигом убеждаясь, что полученные при падении повреждения, как бы это не было удивительно, по-видимому, не критичны — по крайней мере, тело продолжает слушаться приказов мозга.
— О, Боже, — промычал я бессильно, переворачиваясь на спину и уставившись в звездное небо.
— Приятель, ты как?! Помощь нужна?! — спросил у меня мужик из бассейна.
— Конечно же ему нужна помощь, imbécile! — разошлась его картавая спутница.
Я услышал над собой шум миниатюрных пропеллеров — и на фоне звёздного неба появился низко летящий карликовый квадрокоптер, освещающий тьму синими и красными проблесковыми маячками.
— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие! — объявил механический голос из динамика. — Скорая помощь и спасатели уже в пути!..
Воздух прорезал пронзительно-громкий выстрел, а следом за ним — крики обитателей виллы. Сбившись на неясные помехи, роботизированный голос из квадрокоптера затих, а сам летательный аппарат, жалобно чавкая, искрясь и испуская густой чад, потерял управление, закружился и рухнул куда-то за соседский забор.
Затаив дыхание, я наблюдал, как из-за искореженного челнока, прихрамывая, выходит латиноамериканец с глазным имплантатом — с беспорядочно взлохмаченными волосами, широкой кровоточащей раной на лбу, но с выражением неумолимой решительности на лице. Из его правого бедра красочно торчал металлический штырь, которому он, по-видимому, и был обязан хромотой. Но, накачанный стимуляторами, он не обращал на это внимания.
— Я говорил тебе не рыпаться, — пыхтя, сипло прохрипел он, подходя ко мне и наставляя на меня пистолет. — Теперь ты труп.
Хозяин виллы наконец проявил эмоции — издал дикий вопль и покинул бассейн. Палец убийцы спокойно нажал на спусковой крючок — но пистолет дал осечку. Нахмурившись, тот удивленно посмотрел на проверенное, безотказное оружие, которое не должно было сломаться даже при аварийном приземлении — и увидел, что индикатор системы идентификации мигает желтым цветом. Сильная физическая перегрузка, видимо, заставила перезагрузиться систему распознавания личности — и теперь она не могла распознать отпечаток пальцев из-за крови, обильно залившей прокушенную мною ладонь.
— Вот говнюк! — прохрипел он, раздраженно отбрасывая бесполезное оружие.
Я осознал, что судьба подарила мне, возможно, последний шанс. Организм впрыснул в кровь заряд адреналина. Превозмогая измождение и ломоту в мышцах, я заставил себя вскочить на ноги и занять оборонительную стойку. Мой противник, даже не скривившись, вытащил из бедра окровавленный штырь. Его окровавленное лицо, обрамленное слипшимися из-за запекшейся крови сальными волосами, искривилось в усмешке.
— Ну иди сюда, сука, — прохрипел он, поманив меня ладонью.
Я не позволил раздразнить себя — я уже имел возможность убедиться, что этот выродок, нашпигованный металлом и накачанный стимуляторами, нечеловечески силен и проворен. Так что я остался в оборонительной позиции, надеясь, что навыки айкидо позволят мне обратить его силу и ярость против него самого.
— Ну как хочешь, — изрек он, и его зрачки гневно сузились.
Тот факт, что я в свои 34 со всеми своими травмами, без стимуляторов, едва выбравшись из разбитой машины, смог какое-то время выстоять на равных в противоборстве с этим суперубийцей, уже стоило считать большим успехом.
Его рефлексы были быстрее моих по меньшей мере раза в полтора, а удары отличались такой неутомимой силой, которая не оставляла ни малейших сомнений, что место рабочих мышц в его теле заняли синтетические имплантаты. Погоняв меня по кругу с полминуты, он показал, что вдобавок еще и знает, с кем имеет дело — начал упорно метить своими ударами по моей больной ноге, как раз в районе коленной чашечки. Стреножить меня — означало ускорить конец этой схватки, который казался и так вполне предсказуемым.
Я понял, что проиграл, если позволю ему измотать себя. Уклонившись от очередного удара, я поймал его на противоходе и силой ударил лбом по носу, как минимум повредив ему перегородку и на секунду дезориентировав. Провел удар слева ему в диафрагму. Попытался завершить серию правым кроссом в челюсть — но тот уклонился, и я по инерции пролетел мимо. В газоне передо мной блеснул осколок стекла от бокового зеркала челнока. Сделав кувырок, я зажал его в ладони, поморщившись от того, как стекло рассекло мне кожу.
Обернувшись, увидел, что убийца уже успел вытащить откуда-то из закромов нож с зазубренным лезвием, и поигрывает им в руках, как фокусник, не оставляя ни малейших сомнений в том, что виртуозно владеет холодным оружием.
— Надоело с тобой играться, — прошептал он с ненавистью.
Он яростно бросился в атаку, намереваясь меня прикончить. Понимая, что ценой малейшей ошибки является моя жизнь, я заставил себя действовать хладнокровно. Уклонился от нескольких его выпадов. Не подал особого виду, когда один из них окончился тем, что лезвие полоснуло меня по правому предплечью, разрезав одежду и кожу под ним. Наконец дождался удачного момента для контратаки — и, схватив его левой рукой за запястье руки, сжимающей рукоять ножа — правой рукой с силой засадил осколок стекла ему в район печени, а следующим тычком — в шейную артерию.
Противник взревел и отбросил меня прочь пружинистым ударом ноги — таким сильным, что я отлетел назад по меньшей мере на два ярда и перекувыркнулся назад. На моих глазах из пробитой шейной артерии наёмника хлестнул фонтан крови. Злобно зарычав, тот попробовал зажать дыру пальцами. В его глазу по-прежнему не было боли, лишь досада из-за полученного повреждения. Но огромная потеря крови дала о себе знать — и едва он сделал шаг ко мне, как оступился, и его взор затуманился.
— Ну ты сука, — силясь устоять на ногах, прохрипел он — и рухнул на одно колено. — Тварь.
— Кто послал тебя? — спросил я, понимая, что жизнь покидает ублюдка. — Гаррисон? Чхон?!
Не знаю, что он собирался ответить, и собирался ли вообще. Но в этот миг газон вокруг меня осветил прожектор, и я увидел, как с воздуха стремительно пикирует на многострадальный газон виллы еще один летающий челнок. Дверь пассажирского салона на ходу открылась, и из нее высунулся человек, держащий в руке автомат.
