— А то — ещё бы! И вряд ли откажется, а упустит такой шанс! Выпадает-то раз в жизни!
Мих согласился, понимая: грех отказываться от такого воина в отряде, как Варвар. А там куда собрались — именно такие люди и нужны. Слабым и трусливым в отряде практикантропов не место.
— Стойте! Погодите! Вы ничего не забыли? — снова осадил Зуб соратников по оружию, когда они готовились покинуть боевым строем лагерь и прошествовать за врата через откидной помост.
— Блин, ну чё те ещё, а надо, Андрталец?
— Как — чё, Мих! А знамя? Нам без боевого стяга никак! Иначе не будут узнавать — враги!
— Да тя любой ирод в морду… запомнит! — буркнул Варвар.
— Не спорю, а надо шоб боялись — всех, кто ходит под нашим знаменем — практикантропов!
— Короче… — настоял Мих. — И желательно! А быстрее, Зуб, да по существу!
— Вот — и чё я придумал…
Он развернул кол, который по странному стечению обстоятельств оказался завёрнут в белую простыню и на нём оказалось изображено нечто, что сёстры обозвали одним коротким словом.
«РА…».
Спорить с амазонками бессмысленно, к тому же если принять во внимание форму и цвет смайлика в форме улыбки, то сходство идентично. Да чего-то не хватало — то и дорисовали…
— Дикар-р-ри… — уяснил Зуб: кто-то испортил его рисунок. — Одно слово — людоеды-ы-ы…
— А чё — так-то даже лучше… — заулыбался всегда хмурый и серьёзный Варвар при виде скрещенных костей за смайликом, чем-то теперь напоминающих фашистскую свастику гестапо, только там вместо смайлика у них красовался череп.
— А лично я бы ещё дорисовал на глаза солнцезащитные очки… — присовокупил Мих.
Развернув знамя, сворачивать, было не с руки. Зря, что ли старались чужаки, а местные аборигены также проявили свои познания в наскальной живописи.
— Как говориться: за неимением ничего лучшего и это нечто сойдёт…
— Думаешь, Мих?
— Уверен!
— А ты у этих спросил… — кивнул Зуб на амазонок.
Для них восходящее солнце над останками чьих-то костей было символично, означая победы жизни над смертью.
— Ну, слава Богу — угодили хоть раз в жизни им… — изменил своё отношение Зуб к совместному искусству практикантропов и питекантропов-неандертальцев.
Под боевым знаменем из лагеря в направлении очередной гиби вышло что-то около десятка практикантропов и дикарей, а с ними бронезавр, Вый-Лох и, разумеется, три амазонки. Сила по нынешним меркам дикого края людоедов немалая. К тому же у них было «горючее» — не больше пары-тройки бутылок, да и то в форме фляг из коры плодов — тех самых из которых и гналось чужаками плодово-выгодный «напиток».
И переход не занял много времени. Маршрут был заранее известен и то, что опасаться, кого бы то ни было, не стоит. А если учесть: там проснулись троглы, то ироды нынче обходили их гибь за семь вёрст и всё полем, а не дебрями.
Сюрприз оказался неожиданным. Практикантропы столкнулись с целым кланом иродов, да сопротивления не встретили, хотя заприметили противника ещё издали. Амазонки уверяли: исчадий не стоит опасаться. И были правы — ироды напоминали высохшие мумии. Знать троглы славно попировали прошлой ночкой. И пожрали не только души исчадий, а и пленных дикарей при них.
Итого жертв оказалось больше сотни, поскольку мерзости не гнушались ничем, даже тварями и цепными псами исчадий.
Картина из цикла апокалипсиса, а сродни вампирских баек из склепа. Вот туда — к логову — и подались практикантропы.
«Стойте!.. Остановитесь!.. Замрите!..» — предупредили разом их три сестры-амазонки, обращаясь с мысленными посылами наперебой.
Из лаза у земли эхом, леденящим душу, вылетели отголоски порождений тьмы. Силой порождения данного логова обладали немереной — нечета той, которой в лагере у чужаков иные троглы в гиби.
— Да чё их бояться!? — заявил Зуб, сунув в руки Варвара знамя. — Подержи, пока я отлучусь — буквально на минутку…
И собственноручно вытащил у него заначку. Свою-то почти ополовинил.
— Я это… быстро! Угу… — засмеялся Зуб. — Только туда и обратно!
Двинул прямиком к логову.
— Твою… блин… — кинулся за ним вдогонку Мих.
— Спакуха, дружище! Я знаю, на что иду! И это… чё хотел сказать… Только не подумай, будто на прощанье! Ещё увидимся — и в этой жизни!.. Приготовьтесь к встрече троглов! Старайся попасть им в их фонари!..
— Куда?!
— В глаза или что там у них заменяет их — бельмо… тогда они становятся уязвимыми и беспомощными, аки слепые котята… — напомнил Зуб, как подбил влёт того, кого гоняли они на пару с Михом по лагерю среди бараков.
— Как знаешь… — осознал Мих: свои мозги в чужую голову не вставишь. А каждый имел право решать за себя: как ему жить дальше, тем паче поступать. — И если что… я этого не переживу!
— Да не переживай ты, Мих… Хи-хи… — язвительно засмеялся Зубченко. — Всё будет… как надо… типа ляп… или как там говорят?
— Да топай уже — тип-топ! А одно слово — тяп-ляп!..
Видя, что толку от его потуг по уговариванию друга не будет, Мих призвал на выручку Астру с сёстрами. Те пообещали ему помочь всем, чем смогут чужаку-чудаку.
— Ку-ку… — выдал Зуб, подойдя к логову троглодитов. И ещё раз, хлебнув для смелости, подавился. Спирт угодил брызгами на факел, и… во тьму устремилась огненная вспышка, рассеявшая было сгустившуюся тьму. — Я это… зайду без стука! А так настучу — мало никому не покажется!
Мих улавливал всё, что делал Зуб, а точнее говорил, и в том ему помогала Астра, став его проводником там, куда углубился напарник.
— Блин, как тут темно! Ого-го-о-о… А я даю! Ух, аж самому и страшно, и весело одновременно! Есть тут кто живой? Ой, и чё я несу, а такое, чё и курица вряд ли сможет! Ау-у-у…
И смех, и грех. Одно слово — Зуб. А тот ещё Андрталец.
— Чёртовы очки с затемнёнными стёклами! Да ещё и запотевают! Терь я понимаю ментов, когда те останавливают тонированные тачки! Нихрена же невидно где, кто — чужаки и свои!
«Они окружили его!»
Пояснять — кто и кого — Астре не пришлось. Мих насторожился, готовясь ворваться на пару с Варваром туда, где исчез друг, но пока что не бесследно.
Что он там сотворил, а сподобился на нечто такое, сложно представить, нежели предугадать, но из логова во все отверстия какие только там имелись и были скрыты от человеческого глаза и даже амазонок, повалили…
— Троглы-ы-ы… — заорали практикантропы из числа чужаков вперемежку с дикарями.
Порождений тьмы оказалось много… и больше, чем даже охотников на них. Единственное, что успокаивало: нагрянули среди бела дня, и как предполагалось, порождения тьмы окажутся беспомощными на свету. Он слепил их, из-за чего они метались в поисках укрытия — хотя бы тени — хаотично, точно атомы при Броуновском движении — сталкивались и сшибались меж собой.
— Э, ну я так не играю! Где вы все? — даже ещё где-то и обиделся Зуб на троглодитов.
— Это он подумал или я?! — не сразу уяснил напарник.
Астра не ответила, и как её сёстры, была занята разгромом троглодитов. Забрасывать их бутылками, практикантропам было не с руки, поскольку лица укрывали солнцезащитные очки — они прятали под тёмными линзами, отражающими свет, глаза от алчущих очей мерзостей.
Одна такая навалилась на Миха, и… он уже готов был распрощаться с жизнью. Вытянуть из него душу у троглодита не получилось. Что-то пошло не так — он узрел собственное отражение в очках — изумился, открывая О-образную пасть полную мелких и мерзких клыков, застыл и окаменел.
Не теряя даром времени, практикантроп направил на него бронезавра, раздавил и раскрошил, растаптывая до состояния пыли подстать праху. Иных уже валили его спутники со спутницами.
Зуб оказался прав — самым уязвимым местом троглов оказались их очи. Они как отражение души мерзких порождений тьмы, а своего рода сердце тёмной сущности. И поражали их прямо в них. Однако без потерь не обошлось. Несколько дикарей распрощались не только с душами, но и жизнями.
Когда схватка была закончена снаружи, практикантропы переместились внутрь и там довершили то, что не успел Зуб. А также все решили: с ним покончено. Но тут же выяснилось: спал беспробудным сном точно младенец.
