Дмитрий Сергеевич Савельев, Елена Михайловна Кочергина
ЭКСТРИМ
Глава 1
Негритянская хижина
Хижина у Майка была просторная — обжитая такая, милая Хижина. Майк чуть было не стал называть её Домом, но вовремя понял, что этого делать не сто́ит. Ни одна постройка на Пустоши не достойна такого высокого наименования. Назвать Хижину Домом — всё равно что назвать Пустошь Землёю.
Что такое Пустошь? Каменистая равнина, упирающаяся в горизонт во всех направлениях от Хижины. Возможно, Пустошь — это планета, но у Майка нет способа это проверить. Во всяком случае, если Пустошь — планета, то Хижина стоит где-то на экваторе, потому что солнце находится в зените. Майк читал в интернете, что светило может быть прямо над головой только в тропиках, хотя в народе зенитом называют просто высшую точку солнца на небосклоне. И ещё одна немаловажная деталь — солнце не движется. Следовательно, если Пустошь — планета, время на ней замерло. Но для Майка время идёт, что-то в его жизни меняется, следовательно… следовательно хрен его знает, что такое Пустошь и где она находится.
На Пустоши не дует ветер, нет растений и животных, вообще ничего нет. Только бесконечный растрескавшийся камень, голубое безоблачное небо и неподвижное солнце. Людей Майк пока что тоже не видел. Но он чувствовал: люди ещё появятся.
Майк не помнил, как оказался на Пустоши. Помнил только, что перед этим ему было очень больно и страшно. Чья-то огромная сильная рука в грязной перчатке с корнем вырвала Майка из его уютной земной жизни и переместила сюда. Так садовник выкорчёвывает кустик чертополоха со своей любимой грядки и отправляет его гнить в компостную яму.
Вначале Хижина была абсолютно пустой. Майк выходил наружу, смотрел на солнце и камень, возвращался в Хижину, ложился на пол, вставал и снова выходил на Пустошь. Спать он не мог, есть и пить не хотелось. Но однажды, глядя на солнце, Майк подумал: «Почему я голый?» Войдя в Хижину, он увидел на полу свои любимые джинсы, трусы и футболку.
В следующий раз глядя на солнце, Майк подумал: «А как я выгляжу?» Войдя в Хижину, он увидел большое зеркало, закреплённое на стене. «Да, это я, — подумал Майк. — Но почему я чёрный? Ведь я русский, и негров в предках вроде бы не было…»
Потом Майка посетила другая мысль: «Солнце исполняет мои желания!» Он выбежал наружу, посмотрел на солнце и загадал стол, два стула и банку шпрот. Когда Майк вошёл в Хижину, всё, что он загадал, было там. Он выбежал из Хижины и закричал: «О сияющая звезда! Даруй мне консервный нож, вилку и батон хлеба!» Солнце немедленно исполнило его желание, и Майк впервые за долгое время поел. Но еда не принесла никакого удовлетворения. И Майк понял: удовлетворение приносит лишь то, в чём ты нуждаешься.
Теперь в Хижине стояло удобное кресло и мощная стереосистема, загруженная на 30 гигабайт его любимыми группами в lossless-формате. На полочках красного дерева красовались модели поездов. Искусно выполненные электровозы, тепловозы и паровозы радовали взгляд, но вызывали у Майка какую-то необъяснимую тоску.
Стол и стулья Майк оттащил на Пустошь, и при следующем выходе наружу обнаружил, что они благополучно исчезли.
Вот так он и жил: выпрашивал у солнца различные вещи, а если они надоедали, выкидывал их наружу, и солнце забирало свои дары обратно.
Но солнце выполняло далеко не все желания. Однажды Майк попросил у светила красивую девчонку и долго не решался вернуться в Хижину. Его несколько смущало то, что он превратился в негра, да и вообще, Майк так долго общался сам с собой, что разучился общаться с людьми. Когда молодой человек наконец осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь, он обнаружил, что в Хижине никого нет. Со свиньёй и ёжиком этот номер тоже не прошёл. Майк заказывал аквариум с пираньями и маленького удава, священный фикус и галлюциногенный кактус пейот, археоптерикса и булычёвского говоруна, отличающегося умом и сообразительностью. А у него в Хижине появлялись пустые аквариумы, горшки с землёй и ошейники различных форматов. Тогда Майк понял, что солнечному божеству подвластна только материя, не связанная с жизнью. Оно отказалось дарить даже труп кролика. А вот запечёную кроличью ногу преподнесло без базара.
Майк выпросил у солнца четырёхъядерный ультрабук с шестнадцатью гигами оперативки, но машина не смогла найти ни одной Wi-Fi-сети. Парень несколько раз бегал на Пустошь и просил у светила интернет. Он требовал и умолял, плакал и впадал в ярость. «Что тебе, жалко? — вопил Майк в небо. — ВКонтакте зайду на часок и всё!» Но солнце оставалось безучастно к его мольбам.
Несетевые игры Майка не радовали — что за кайф рубаться с компом? — и в конце концов он оттащил ультрабук на Пустошь. Через какое-то время та же участь постигла и стереосистему.
Майк бесконечно сидел в своём кресле, вертел в руках модельки электровозов и пытался вспомнить свою земную жизнь. Но память выкидывала только обрывочные воспоминания. Вот Ленка со второго курса, одними глазами смеётся над его неказистыми шутками… А вот блондинка Аня, с которой Майк разок переспал по пьянке в прошлом семестре… А это кто? Так это же Женька, его закадычный друган. Но Женька умер. Кажется, попал под поезд. Почему Майк не был на его похоронах? Потому что Женькина мать сказала, что задушит Майка, если он вздумает появиться. Странная женщина… Ведь они с Женькой дружат с начальной школы…
Майк вспоминал друзей и знакомых, но не мог вспомнить собственных родителей; вспоминал названия мест, в которых бывал, но не мог вспомнить собственную фамилию. Где же всё-таки он находится? Похищен инопланетянами? Бред сивой кобылы! Попал в загробный мир? А почему тогда не помнит, как умирал, как встречался с богами и другими потусторонними существами? Что-то такое с ним произошло, но в памяти остались только боль и страх. Боль, страх и солнечное небо, покачивающееся в такт… чему? Какому-то до боли знакомому перестуку, напоминающему молот Барлога в недрах Мории.
Ну да, всё ясно. У него клиническая смерть или, того хуже, — кома. Он лежит, подключенный к аппарату жизнеобеспечения, а сознание выкидывает все эти фортели с Хижиной, Пустошью и солнечным божеством. Кажись, разобрался. Остаётся один ма-аленький вопросик: как долго всё это будет продолжаться и чем кончится? Выживет он или нет? Очухается или квакнется? И что, если квакнется? Тогда его поглотит чернота? Нет уж, лучше существование на Пустоши, чем чёрная бездна небытия!
* * *
Однажды Майку в голову пришла новая неприятная мысль. Предположим, его откачают. Предположим, он не станет калекой и не будет ездить в инвалидной коляске и пускать слюни. Съездит на могилу к Женьке, восстановится в институте, женится на Ленке, устроится работать, нарожает детей. Про него будут говорить, как про Гарри Поттера: «Это мальчик, который выжил». Что дальше? Полетят однообразные годы. Матерящийся начальник, подгузники, дача, любовница из соседнего офиса, сменяющий до бесконечности сам себя на троне президент. Болезни, пенсия, старость и опять она … Только уже не клиническая. И не будет тогда никакой созданной его сознанием Пустоши, а только чернота небытия. Может, лучше пусть всё остаётся как есть? Кому нужна жизнь, заканчивающаяся чернотой?
