— Блин, кажется, я шею сломал, — обречённо вздохнул Колян.
— Ну, всё сходится. Подожди, а со мной-то что?
— Скажи честно, братан, ты русский?
— Ну.
— Посмотри на себя! С трансформатором не баловался, а? В грозу по полю не разгуливал?
— Ё-о-о!
— Вот тебе и «ё»! Шарахнуло тебя и обуглило малость, сечёшь?
— Так то там, а почему я здесь обугленный?
— Фортель сознания. Последнее, что запомнил перед комой.
— И как нам отсюда выбраться?
— Захотеть, наверное, всей душой. Медсёстры забе́гают, как в кино. «Профессор, профессор, кажется, пациент выходит из комы!» А сможем мы друг друга там найти?
— А может, мы в одной реанимации лежим, потому и встретились здесь? По-любому, это паранормалика какая-то!
— Много эта наука знает, что нормально, а что паранормально, — усомнился Колян.
Любитель мотоциклов немного помолчал, а потом перевёл разговор в русло философии:
— Слышь, Мишунь, а местное солнце ведь не простое. Как оно нас понимает? Как исполняет наши желания?
— Да и на Земле солнце не так просто́, как некоторые думают. Древние египтяне поклонялись ему как божеству. А некоторые учёные полагают, что оно — вместилище гигантского интеллекта.
— Не могу избавиться от мысли, что местное солнце что-то от меня хочет. И ещё я чувствую, что оно меня от кого-то защищает. От каких-то мерзких и скользких тварей.
— Ну и чувствительный ты субъект, как я погляжу! — засмеялся Майк. — Кучу всего чувствуешь! Может быть, ты — писатель, оттого и по миру ездил?
— Не, я не писатель, эт-точно. Ещё в школе не любил литру… Так чё думаешь, оно живое?
— Да какая разница, живое или нет? Гигантский суперкомпьютер тоже может желания исполнять.
— Не скажи, братан! У всего живого есть свобода воли: хочу — делаю, хочу — не делаю. А компьютер, будь он хоть сто раз супер-пупер, всё равно действует по программе. Может, нам солнышко-то разжалобить надо, и тогда оно нас назад закинет?
— А, пожалуй, ты прав, Колян! Вот я просил-просил себе собеседника, и тебя выпросил! А ты сам-то живой?
— В каком смысле?
— Ну, может, ты — глюк, созданный суперкомпьютером?
— Ну ты хамло, братан, ваще! Я то же самое могу о тебе сказать!
— Ну а как определить, человек перед тобой или призрак, личность или оцифрованная болванка?
— Вот щас звездюлей надаю, сразу поймёшь! — заржал мотолюбитель. — Не, у каждого человека есть встроенный датчик, чтобы отличать пацаков от чатлан. Оранжевый цвет — чатланин, зелёный — пацак. Я это давно понял, ещё когда в виртуале зависал. У меня от него порядком мозги съехали, а всё равно живого бойца от неживого сходу отличал… А может, мы и щас в виртуале?
— Хреновый это какой-то виртуал тогда, с промывкой мозгов. Ладно, давай вместе будем солнце просить, чтобы вернуло нас домой, авось, сработает. Только про себя будем это делать, а иначе какая-то пошлятина получится — вроде протестантской групповушной молитвы.
— Да как скажешь, братан, про себя — значит про себя.
Глава 3
Бездомная утопленница
Они целую вечность сидели в шезлонгах и не помышляли о женском обществе, но женское общество само нашло их.
Она хромала на обе ноги, была вся мокрая и постоянно отплёвывала воду. Подошла, грустно окинула их взглядом и сказала:
— Здравствуйте, ребята. Я Юлька, утопленница.
— Шо ты гонишь!? — возмутился Колян. — Какая ты, на фиг, утопленница? Столь прекрасного создания мы ещё не видели на Пустоши!
Юлька слабо улыбнулась.
— А почему я синяя? Оставьте свой флирт, молодой человек… Простите, как вас зовут?
— Колян…
— А я Майк, — представился Майк.
— Дорогие мои Колян и Майк, мы с вами в параллельном мире — мире мертвецов. Я сразу это поняла, когда увидела себя в зеркале.
— Дурочка, мы все в реанимации, видим общий глюк! — сказал Майк. — Параллельные миры — выдумка долбанутых фантастов…
— Вас, я вижу, убило током, — продолжала Юлька. — А с вами, Колян, что приключилось?
Колян ухмыльнулся и продемонстрировал свои способности.
— Понятно, перелом шейного отдела. А на каком основании, ребята, вы решили, что находитесь в реанимации? На основании вашего неверия в множественность миров?
— Лучше уж научное объяснение, чем фантастическое, — попытался защититься Майк. — «Мы все мертвецы!» Дешёвым ужастиком попахивает!
— А вы никогда не задумывались, Майк, что мир гораздо сложнее, чем его представляют учёные?
— Да что мы сидим, когда дама стоит? — вдруг возопил Колян, вскакивая. — Сотвори ещё один шезлонг, Микаэлло!
— Я бы предпочла обычный стул, — сказала Юлька, и Майк сбегал в Хижину за стулом.
— А где шампанское, где ананасы? — возмутился Колян. — У нас праздник — новый член клуба коматозников, а ты тормозишь, как последний лох!
— Не надо шампанского, — отрезала Юлька. — Я к вам ненадолго.
— Кстати, а где твой вигвам? — спросил Колян.
— Я его уничтожила.
Оба молодых человека выпали в осадок.
— Как?
— Очень просто: попросила солнце. Я решила стать бездомной странницей и путешествовать по этому миру до тех пор, пока не найду ответы на все вопросы. И вот повстречала вас, но вы, похоже, сами ничего не знаете.
— Пока не знаем, — сказал Майк. — Но чем нас больше, тем проще становится докопаться до истины. Понимаешь, мы обнаружили некие закономерности… Скажи, Юль, у тебя в… твоей постройке были полки с модельками?
— Ну да. В прошлой жизни я увлекалась всем, что связано с океаном. Он-то меня и погубил…
— Постой, постой! — выкрикнул Колян. — Мысля́ пришла! Майк, а я знаю, как тебя шарахнуло! Электричкой или чем-то, что с ней связано. Может, ты с моста на контактный провод попи́сал в дождь?
— А ты, по этой логике, с мотоцикла грохнулся? Надо было шлем надевать!
— При чём тут шлем? Он только черепушку защищает, профан! Для шеи нужно «ошейник» — специальный протектор покупать.
— А я слышал, что байкеры специальные кожанки носят, с высоким воротником и защитными вставками, чтобы шею и позвоночник защитить.
— Да ладно, большинство ездит в обычных косухах, а в косухе шея голая, как у стервятника. И ваще, я не байкер!
— А кто ты, родной? Ну давай, вспоминай, это важно! Только по земле больше не катайся, не шокируй девушку…
— Жестокий ты, Микаэлло! — сплюнул Колян. — Я думаю, мы со временем всё вспомним, даже то, что не хотим. У нас тут что-то вроде психотерапевтической группы наклёвывается. Не удивлюсь, если скоро ещё кто-нибудь к нам зачешется.
* * *
У Юльки явно была депрессия. Майк усадил её в своё любимое кресло в Хижине и пытался утешать. А Колян обнаружил: то, что он просит у солнца, теперь появляется в жилище Майка, а не в его собственном. Мотолюбитель бегал наружу и обратно, заказывал у солнца всякие вещи и болтал всякую чушь. В своё бунгало ему возвращаться было теперь без надобности, хотя оно маячило неподалёку.
