— Я, вообще-то, работал в офисе, — объяснил ему Карлсон. — С чего бы мне становиться профессиональным военным? Наша фирма специализировалась на реализации предметов гигиены…
— Спекулировала, значит! — заржал Колян. — Да ты, батенька, паразит! В одном месте по дешёвке закупал, в другом месте с барышом продавал! Так?
— Ну, я был менеджером по продажам. Закупкой занимались другие…
— Что за паразитское у нас общество, — всплеснул руками мотолюбитель. — Никто ничего не производит, все только спекулируют! К примеру, в России урожай классных яблок, а на прилавках — кислое чилийское дерьмо. Видно, оно барыша больше даёт.
— Оставь человека в покое, — заступился за Карлсона Майк. — Мы тут все не ангелы собрались. Сам-то на какие бабки по миру мотался?
— Кажется, меня приглашали… — Колян потёр пальцами виски. — Не, не помню…
— Мы все не помним, как умирали, — стал размышлять Майк. — Кто мог промыть нам мозги, а? Слушай, а может, всё-таки пришельцы, хоть я в них и не верю?
— Да, — вступила в разговор Юлька, — это распространённый фантастический сюжет: с человеком случается несчастье, медицина помочь уже не в силах, и тут появляются пришельцы, забирают человека на свой корабль и лечат его супертехнологиями. Но обратно на Землю по тем или иным причинам они его не возвращают, очищают память и увозят на свою планету. Но мне кажется, что нас никто не забирал. Всё произошло автоматом.
— Что значит «автоматом»? — спросил Колян. — Что-то я не догоняю, куда ты клонишь.
— А то и значит: вселенной правят незыблемые законы. Это они определяют, кого куда направить после смерти, а не какие-то пришельцы.
— А, «закон кармы», что-то такое слышал, — стал вспоминать Колян.
— Я думаю, что эти законы гораздо сложнее, чем так называемый закон кармы…
— Подожди, Юль, — прервал её Майк. — Что-то ты перескакиваешь. Сначала сказала, что пришельцы спасают человека от смерти, а потом стала рассуждать о посмертной участи. Не в тему!
— Я отталкиваюсь от факта, что сущность человека бессмертна. В данном случае понятия «жизнь» и «смерть» являются весьма условными. Идёт смена одной реальности на другую, одного мира на другой. Предположим, что пришельцы с помощью высокоразвитой технологии могут манипулировать сущностью человека. Зачем им тогда спасать от смерти чьё-то тело?
— Но сама ты в пришельцев не веришь, так?
— В зелёных яйцеголовых человечков — не верю. Но, быть может, базовые вселенские законы воплотились в суперразум, и этот суперразум предстал нам в виде солнца?
— Лучше бы всё, что с нами происходит, оказалось глюком! — замахал руками Колян. — Мозги закипают от ваших космологических теорий!..
А что Карлсон? Карлсон внимательно слушал, теребил свой аппендикс, кивал, качал головой, но собственных гипотез не выдвигал. Неожиданно он сказал:
— Может быть, нам рассматривать то, что происходит, в качестве увлекательного приключения? Мы все — хорошие люди. А что плохого может случиться с хорошими людьми?
Юлька посмотрела на «в меру упитанного» сияющими глазами.
— Постой, так ты веришь в человечество? — удивился Майк. — А я вот наоборот. Мне часто кажется, что Земля — это отстойник идиотов.
— Ну зачем же так? — покачал головой Карлсон.
— Человечество — выброшенная на берег рыба, — продолжал Майк. — Скользкая увечная рыба без рук без ног. Она дрыгается из последних сил своим искалеченным телом, открывает рот, но не может надышаться во враждебной среде и понимает, что скоро умрёт. Всё человечество — такая вот умирающая рыба, а люди — её клеточки.
— Я уверен, что так считать неправильно, — твёрдо сказал Карлсон. — Я согласен, человечество — единый организм, но он не умирает, а движется к чему-то светлому — к знанию, к истине, к любви. Иначе просто не может быть. Не может — и всё.
— «Да здравствует жизнь!» — сказал мертвец, — засмеялся Майк.
Карлсон хотел что-то возразить, но Юлька взяла его под локоть и увела на прогулку.
* * *
— Понимаете, когда мы родились на Земле, у нас была по́лная амнезия прошлых миров, а не частичная, — объясняла Юлька Карлсону на седьмом круге вокруг Майковой Хижины. — Поэтому мы предстали в виде чистых младенцев. Но при следующей смене мира что-то пошло не так. То ли потому что мы умерли молодыми, то ли потому что умерли неестественной смертью, то ли по какой-то другой причине. И вот мы переместились в новый мир, но видим себя отголосками Земного мира. Не избавившись от прошлого, мы не сможем двигаться дальше.
— Скажите, Юля, а какой смысл двигаться дальше, если, по вашей теории, мы вынуждены всё забывать?
— Таковы вселенские законы бытия, — неуверенно объяснила Юлька.
— Мне кажется, законы должны быть осмысленными, а не бессмысленными. По-моему, наша суть в наших воспоминаниях. Избавь нас от всех воспоминаний, и мы станем чистым листом, то есть ничем. И тот, кто родится в другом мире, будет уже новым существом, а не мной или вами.
— Ну, кроме памяти есть ещё духовный опыт, привычка чувствовать тем или иным способом, предрасположения, общая направленность…
— И все эти вещи непосредственно связаны с памятью! — Карлсон остановился и посмотрел на солнце. — Скорее всего, даже с памятью души, а не мозга. Люди, которым удаляли часть мозга, рано или поздно всё вспоминали. Информация, якобы хранящаяся в удалённых хирургом секторах мозга, неведомым для физиологов образом перекочёвывала в другие сектора. Следовательно, воспоминания хранятся в душе, а не в мозгу. А вы говорите, что душа должна каждый раз очищаться от воспоминаний. В этом случае она перестаёт быть собой.
— Но это же ужасно — хранить память обо всех своих прошлых жизнях! Память — источник страдания!
— Значит, надо приучать себя помнить только хорошее, — сделал вывод Карлсон и засеменил вперёд, чему-то тихонько улыбаясь. Видимо, он вспоминал что-то хорошее из своей земной жизни.
Глава 5
Припаркованный приматолог
Последним к их группе присоединился Дока. Из груди у него торчал парковочный столбик, серебряный в красную полоску.
— Ой, а можно потрогать? — беспардонно спросила Юлька. — Вы у нас первый такой, с посторонним предметом…
— Убери руки! — ответил Дока зло. — Ещё повредишь!
Он выглядел совсем мальчишкой со своими длинными волосами, собранными в хвостик. Учился на биофаке МГУ — хотел стать приматологом. Не мог понять, куда его занесло, и всё время спрашивал, как ему вернуться обратно.
— Мой столбик трогать нельзя! — объяснил он Юльке. — Вдруг я умру, если его вынуть?
