Айроны, и гадюки, и ниблики, и щитомордники…
Быстрее и быстрее бился рикошет, и взгляд Кэпа метался по тенистой конюшне, где Джон Рейнберд противостоял отцу и дочери Макги. Наконец Кэп уставился на зеленый шланг со сплавившимися кольцами, который висел на крюке рядом с сорванным краном, отчасти скрытый последними клубами пара.
Ужас вспыхнул внезапно, взрывной, как пары бензина. На мгновение у него перехватило дыхание, он не мог вскрикнуть. Мышцы словно свело судорогой.
Затем это прошло, Кэп жадно, отчаянно набрал полную грудь воздуха и выпустил его рвущим барабанные перепонки криком:
– Змея! ЗМЕЯ! ЗМЕ-Я-Я-Я-Я-Я-Я!
Он не побежал. Даже в таком жалком состоянии капитан Холлистер ни от кого не бегал. Он шагнул вперед, как ржавый робот, и схватил прислоненные к стене грабли. Это была змея, и он собирался расправиться с ней. Он собирался… собирался…
Он собирался спасти Ленни!
Кэп бросился к шлангу, выставив перед собой грабли.
А потом все завертелось.
Агенты, в большинстве вооруженные пистолетами, и садовники, преимущественно с винтовками, брали низкую L-образную конюшню в широкое, неровное кольцо, когда послышались крики. Мгновением позже что-то тяжело упало, кто-то сдавленно вскрикнул от боли. Затем раздался низкий рвущийся звук и негромкий хлопок: кто-то определенно выстрелил из пистолета с глушителем.
Кольцо вокруг конюшни замерло, потом продолжило сужаться.
Крик Кэпа и его внезапный прыжок к граблям отвлек Рейнберда только на мгновение, но этого хватило. Пистолет сместился с головы Энди в сторону Кэпа, инстинктивно, быстро и плавно, словно на охоте на тигра в джунглях. Именно обостренные инстинкты предали Рейнберда и привели к тому, что он споткнулся на тонком лезвии ножа, по которому так долго шел.
Энди использовал «толчок» столь же быстро и почти инстинктивно. Едва ствол пистолета сместился на Кэпа, Энди отдал Рейнберду приказ: «Прыгай!» – вложив в него все силы. Боль шрапнелью разлетелась по голове, и он почувствовал, как что-то лопнуло, окончательно и бесповоротно.
Разрыв, подумал Энди. Мысль двигалась медленно, словно проваливаясь в трясину. Он пошатнулся. Левая половина тела онемела. Левая нога отказывалась его держать.
(наконец-то это случилось это разрыв… чертова голова наконец-то не выдержала)
Рейнберд спрыгнул с сеновала, резко оттолкнувшись от края. На его лице отражалось комическое изумление. Пистолет он не выпустил; даже ударившись об пол и сломав ногу, не выпустил. Он не смог подавить крик боли и удивления, но удержал пистолет.
Кэп добрался до шланга и дубасил его граблями. Губы Кэпа шевелились, но с них не слетало ни звука – только капельки слюны.
Рейнберд поднял голову. Волосы упали на лицо. Он дернул головой, чтобы откинуть их в сторону. Единственный глаз сверкал. Губы превратились в тонкую злую полоску. Он поднял пистолет и нацелил на Энди.
– Нет! – крикнула Чарли. – Нет!
Рейнберд выстрелил, дымок вырвался из глушителя. Пуля вышибла белые щепки рядом со склоненной головой Энди. Рейнберд уперся локтем в пол и выстрелил второй раз. Голова Энди мотнулась вправо, кровь хлынула по левой стороне шеи.
– Нет! – вновь крикнула Чарли, закрывая руками лицо. – Папуля! Папуля!
Рука Рейнберда подогнулась. Длинные занозы торчали из ладони.
– Чарли, – прошептал он. – Чарли, посмотри на меня.
Они окружили конюшню и остановились, не зная, что делать дальше.
– Девчонка, – произнес Джулс. – Мы ее убьем…
– Нет! – крикнула девочка в конюшне, словно услышав планы Джулса. – Папуля! Папуля!
Раздался еще один выстрел, гораздо более громкий, а потом неистовая вспышка заставила всех прикрыть глаза. Тепловая волна вырвалась из распахнутых ворот конюшни, и стоявшие впереди люди попятились.
За теплом потянулся дым, дым и красное зарево огня.
И в глубинах этого маленького ада начали кричать лошади.
Чарли подбежала к отцу, в ее голове бушевал вихрь, и когда Рейнберд заговорил, повернулась к нему. Он лежал на животе и, держа пистолет обеими руками, целился в нее.
Невероятно, но он улыбался.
– Вот так, – прохрипел он. – Чтобы я мог видеть твои глаза. Я люблю тебя, Чарли.
И он выстрелил.
Огнечудище выпрыгнуло из нее, полностью вырвавшись из-под контроля. По пути к Рейнберду превратило в пар кусок свинца, который иначе вонзился бы в мозг Чарли. На мгновение показалось, словно сильный ветер вцепился в одежду Рейнберда – и оказавшегося за ним Кэпа, – и больше ничего не произошло. Но этот ветер не просто сдирал одежду, он сдирал плоть, а следом полетели кости, уже обуглившиеся, почерневшие, горящие.
Беззвучная вспышка света на секунду ослепила Чарли. Она ничего не видела, но слышала лошадей, кричавших в стойлах, сходивших с ума от страха… и чувствовала запах дыма.
Лошади! Лошади! – думала она, пытаясь хоть что-то разглядеть. Она вернулась в свой сон. Он изменился, но стал явью. И внезапно, на мгновение, она перенеслась в аэропорт Олбани, уменьшилась на пару дюймов и похудела на десять фунтов, стала намного более невинной девочкой с позаимствованным из мусорного бака бумажным пакетом, переходящей от одной телефонной будки к другой, вытрясающей из телефонов-автоматов серебряные ручейки мелочи…
И, почти вслепую, она проделала то же самое, послала мощный импульс, четко представляя, что ей нужно.
По дверям стойл вдоль длинной стороны L-образной конюшни словно прошла рябь. Падали дымящиеся засовы, искореженные высокой температурой.
Дальняя стена вылетела вихрем пылающих и тлеющих досок и бревен: огнечудище миновало Рейнберда и Кэпа и вырвалось наружу. Словно кто-то выстрелил из телекинетической пушки. Деревянная шрапнель разлетелась на шестьдесят ярдов по расходящейся дуге, и оказавшимся на ее пути агентам Конторы не поздоровилось. Кусок сайдинга почти обезглавил парня по имени Клейтон Брэддок. Его соседа перерубило пополам бревно, вращавшееся, словно оторванный пропеллер. Еще одному агенту срезало ухо куском дымящейся доски, но заметил он это только минут через десять.
Готовившаяся к бою цепочка рассыпалась. Те, кто не мог бежать, уползали. Только один человек не сдвинулся с места. Джордж Седака, который вместе с Орвом Джеймисоном похитил письма Энди в Нью-Хэмпшире. Седака временно находился на территории штаб-квартиры Конторы, ожидая отправки в Панама-Сити. Мужчина, раньше стоявший слева от него, теперь лежал на земле и жалобно стонал. Справа от Седаки был несчастный Клейтон Брэддок.
