— Не имеет смысла.
— Кроме нас, никто даже не подозревает об этой ситуации.
— И что ты предлагаешь? Вызвать Кеноби в круг, чтобы он доложил нам об успехах своего падавана?
— Я имел в виду Трииб.
— Я понял.
— Тебя это совсем не насторожило?
— Маскарад, — бросил Мэйс. — Театр одного актера.
— На Набу был очень похожий маскарад, — напомнил Тийн. — И в обоих случаях автором пьесы был заявлен некто Сидиус.
— Этот Сидиус и сам неплохой актер. Хотя не любит появляться на сцене.
— Или это его план: чтобы мы смотрели за кулисы, а не на сцену.
Винду ответил не сразу. Расцепил, опять сцепил пальцы. Выпрямился. Отвел взгляд в сторону.
Сквозь транспаристил за ним краем глаза наблюдало закатное светило.
— Ты прав, — сказал глава Ордена. — Иногда мне жаль, что двенадцать лет назад мы не перетряхнули Торговую Федерацию.
Тийн поскреб правый рог. Сморщил нос. Если бы Мэйс не знал особенностей мимики этой расы, он бы принял выражение лица икточи за вполне человеческое презрение. Это было не так: будь Тийн человеком, он бы просто нахмурился.
— Раньше у тебя было другое мнение на этот счет, — сказал икточи.
— Все факты говорят о том, что кто-то пытался натравить Орден на Федерацию. Спровоцировать открытый конфликт. Значит, Совет поступил правильно, воздержавшись от длительной грызни с неймодианцами. Но теперь мне все больше кажется, что это тоже был своеобразный отвлекающий маневр.
— Мы ведь не знаем, как еще могла закончиться блокада Набу.
— В том и дело, — согласился Винду. — Мы решили, что Федерация проиграла, понесла огромные убытки, что от нее откололись несколько синдикатов и, главное, что мы сумели обезглавить неймодианскую династию. Нам этого хватило. Мы сочли все это представление с ситхом чистой воды выдумкой и не стали копать дальше. Притом, неймодианцы оплатили избирательные программы по меньшей мере трети наших пламенных борцов за мир и демократию. Сенат никогда бы не дал согласия на открытые действия против Федерации.
— Да ну, можно было поднажать…
— У нас и так идет война, — возразил Мэйс.
Тийн кивнул. Перелистнул лежащие на столе перед ним распечатки:
— Он существует.
— Это просто чья-то маска.
— Ты думаешь, неймодианцы знают, кто он такой на самом деле?
— Конечно, нет. Мне кажется, даже тот краснополосатый клоун с Набу был не в курсе.
— Ну, его расспросить будет трудновато. А вот одного пошумевшего на Триибе вояку…
Винду покачал головой.
— Ты уверен, — спросил Тийн, — что Скайуокер на самом деле прослышал о Сидиусе, когда был в Храме?
— Иначе он бы не стал так светиться.
— Или Скайуокер хочет, чтобы мы так думали.
— Ты еще скажи, что он своим спектаклем попытался оказать услугу Ордену, чтобы выйти из сферы наших подозрений и, так сказать, оправдать доверие.
— А ситх его знает, Мэйс.
— Не закапывайся в подозрения.
— Ты же не собираешься снимать с него наблюдение?
— Конечно, нет. Если у него хватило ума объявить себя учеником Сидиуса, этим самым он только подставил себя под удар.
— Ты считаешь, что Скайуокер не подумал, чем это…
— Именно, — перебил его Винду. — Скайуокер не подумал. Он решил, что это проблема Ордена. А он так, переоденется в черный балахон, помашет сейбером, и устроит комедию. Кстати, ты обратил внимание, что он где-то раздобыл себе сейбер? Это есть в отчете Кеноби!
Тийн молча кивнул.
— Скорее всего, неймодианцы уже установили, кто он такой, — сказал Мэйс. — Я не завидую тому, кому будет мстить вся Федерация.
— Так Федерация или Сидиус?
— Скоро узнаем. Но сначала я хочу послушать выступление Кеноби.
Они переглянулись. Тийн поднялся с кресла.
— Я сегодня же пришлю тебе запись, — пообещал Винду. — Скажи Кеноби, что я медитирую и приму его через пару минут.
Тийн довольно ощерился и покинул кабинет, оставляя Мэйса наедине с тишиной.
Медитировать «как учили» он не собирался.
Упереться локтями в стол и положить голову на руки. Закрыть глаза. Сделать несколько ровных вдохов. Не почувствовать себя — а позволить себе побыть обыкновенным усталым человеком. В отличие от главы Ордена, люди имеют право быть усталыми и неидеальными.
Целых две минуты роскоши.
Прожить. Продышать.
Кто сказал, что это не медитация? Это лучшая из медитаций — быть в мире с самим собой, ничего не хотеть, не о чем не волноваться и ни о ком не думать.
Еще один глубокий вдох. Резко подняться. Пройтись по кабинету. Проводить взглядом последний, тающий в темноте, кусочек солнца.
… Вот с такой позы только портрет писать. Для истории, разумеется.
… «Глава Ордена размышляет о тяготах бренного мира».
Сарказм Мэйс себе тоже позволял редко. Даже оставаясь наедине с собой. Или в обществе Саси. И потом мгновенно перерубал в себе эту жилку. Вообще мгновенно переключался на других рыцарей, на членов Совета. И не считал это игрой. Восемнадцать часов каждый день — на виду у всего Ордена. Это не игра. Это самая настоящая жизнь.
Когда остается только несколько минут для себя. Вот так постоять у транспаристиловой стены. Только ты — и идеальной черноты небо, перед которым в молчаливом благоговении распластался низкоуровневый район Корусканта. И в этом низкоуровневом районе Храм — самое высокое здание. Смешно. Словно древние рыцари боялись, что рядом с высокими шпилями четыре башни Храма будут выглядеть несолидно. Те, кто сидят в небоскребах — зачастую именно так и думают. Пусть.
Еще раз закрыть глаза, отпустить мысли и себя на свободу. Два глубоких вдоха. Забыть про усталость. Забыть про крошечный мир за транспаристилом.
На третьем вдохе вернуться: вернуть себя — Храму. Посмотреть на хронометр.
… Десять часов вечера.
Мэйс коснулся консоля Силой, и в кабинет вечно-занятого главы Ордена ступил рыцарь. В знак приветствия легко поклонился. Винду жестом указал ему на то самое кресло, в котором еще десять минут назад сидел его единственный друг Саси Тийн, и только потом произнес:
— Я рад снова видеть вас в Храме, Кеноби.
— Я рад снова быть здесь, магистр.
— Совет необычайно высоко оценивает достигнутые вами результаты.
— «Необычайно» — слишком яркое слово для моей миссии.
— Скромность похвальна, — ответил Винду. — Для падаванов. Не спорю, вечное стремление к совершенству полезно и для рыцарей, пока оно не принимает форму болезненного перфекционизма. К слову, в вас я этого никогда не замечал. Или вы имели в виду что-то другое?
— Не скрою, иногда мне казалось, что, исполняя мои обычные обязанности, я смог бы принести Храму больше пользы.
