— Одевайтесь, Дарья! — приказал Карл. — Сейчас народ набежит! Так что давайте, не тяните! У меня извозчик внизу, сразу и уедем. Пошел вон! — рявкнул он на какого-то сунувшегося в номер мужичка. — Ну же, Дарья, скорей! Вы молодец, хорошо поработали, и я бы хотел этой возможностью воспользоваться.
Он склонился над одним из раненых и посмотрел тому в глаза.
— Я могу забрать тебя с собой и показать, на что я способен, когда не спешу, — сказал Карл, удерживая зрительный контакт.
— Нас послал Герасим! — у бандита, заглянувшего через глаза Карла прямо в ад, не возникло даже мысли уходить «в несознанку», он был готов к диалогу. — Сказал, вас двое — женщина и мужчина. Ты опасен, про женщину ничего не известно. Надо захватить и допросить.
— Что ищете?
— Ключ.
— Ключ? — переспросил Карл.
— Не… не так… Герасим сказал, «Сойсшерст». Сказал, что на каком-то языке — на каком не помню — эта вещь называется «отворяющий двери». Ключ, значит…
— Ключ, — кивнул Карл. — А как выглядит этот ключ, Герасим сказал?
— Нет, — выдохнул со стоном бандит. — Сказал, допросите. Они… вы, то есть… должны… должны знать.
— Герасим был один?
— Нет… он…
— Кто-то новый, незнакомый? — перебил умирающего Карл.
— Да… Такой… Красномордый… Лицо, словно кипятком обдали…
— Молодец! — Карл был доволен. Не эмоционально, но интеллектуально. Впрочем, суть дела от этого не меняется. — Кто такой Герасим? Где его найти? Как выглядит?
Однако обстоятельства тщательному потрошению не способствовали. Время уходило, причем куда быстрее, чем следовало бы по логике вещей, а на Карле, кроме прочего, лежала еще и ответственность за Дари.
«Что ж…» — он услышал сирену полицейской машины. Полиция или жандармерия… чего на самом деле и следовало ожидать. Однако в общении с этой публикой Карл по понятным причинам смысла не находил. Он быстро «успокоил» собеседника, и, взглянув на Дари, перешел ко второму.
— Готовы?
— Да.
— Тогда, пошли! — Он свернул шею раненому, подхватил Дари на левую руку, и выпрыгнул в окно.
Вылетели из окна — Дарья даже охнуть не успела. А вот испугаться должна была, но, как ни странно, «не испужалась». Как-то сразу поняла — Карл знает, что делает. И все-таки, все-таки…
Ее странный спутник действительно знал, что делает, но главное — умел это делать. Где-то схватился свободной рукой, где-то оттолкнулся ногой или, напротив, ногой притормозил, и, хотя все это было невероятно и невозможно в принципе, через пару мгновений — за один удар спокойного сердца — они оказались на земле, и бежали к ожидавшей Карла на подъездной аллее машине. Локомобиль стоял под паром, так что тронулся сразу, едва беглецы успели протиснуться в салон.
— Молодец! — коротко похвалил Карл извозчика.
— О тарифе, чаю, договоримся? — меланхолично ответил тот, прибавляя оборотов.
— Один к десяти?
— Куда едем?
— На Лубенское озеро, — Карл достал портсигар и щелкнул, открывая перед Дарьей. — Папиросу, сударыня?
— Благодарю вас! — пальцы не дрожали, это Дарья отметила мимоходом, трезво оценивая свое состояние, как не вполне нормальное. Дыхание спокойное, сердцебиение тоже. Голова ясная, и страха, как не было, так и нет.
Она взяла папиросу, прикурила, глубоко затянулась, хотя обычно этого не делала, и, задержав дыхание на пару-другую секунд, выдохнула табачный дым.
«Никакого эффекта!» — Но против фактов не попрешь, как говорится.
«Ладно, — решила тогда, — поживем — увидим, но эффект любопытный!»
Карл тоже закурил. Помолчал мгновение, словно решал для себя, что теперь делать и как, но когда заговорил, обратился прежде не к извозчику, а к Дарье.
— Вы как? — спросил нейтральным тоном, словно бы говорили о пустяках.
— Нормально, — пожала она плечами.
— Молодцом! — похвалил тем же ровным голосом. — Выпить хотите?
— А у вас и бар с собой прихвачен? — словно не слишком удивившись предложению, спросила Дарья, хотя человек этот не переставал ее изумлять.
— Я предусмотрителен… — Он достал из кармана серебряную фляжку, удивительно похожую на ту, что была когда-то у Марка — а может быть, и ту же самую, — протянул Дарье.
— Шдэрх? — спросила она, принимая фляжку.
— Шдэрх? Ну, нет, конечно! — вежливо улыбнулся Карл. — Коньяк какой-то…
— Вы не помните какой? — она отвинтила крышечку и сделала осторожный глоток.
— Я не разбираюсь в коньяках, — Карл пожал плечами, но движение вышло странное, какое-то натужно. Так ей, во всяком случае, показалось.
— По-моему Пьер Ферран, — сказала она.
— Это хорошо или плохо?
— Скорее все-таки хорошо.
— Ну, и ладно тогда. Вот что, любезный, — обратился Карл к извозчику, — езжай-ка ты по старой дороге на Гостилицы и Лопухинку, а оттуда уже грунтовкой к озеру и вдоль южного берега на Мустово. Лады?
— Как прикажете! — Извозчик даже не обернулся. Дорога петляла, и ему стоило быть внимательным.
«А мне?» — вопрос не праздный. Ей, если разобраться, стоило бы быть предельно внимательной, поскольку вокруг нее и с ней самой творились странные дела. Полная чертовщина, если откровенно. И дело даже не в цинских шпионах — «Приключится же такое!» — и не в доморощенных водских бандюках. Тут, если Дарье и не все было понятно в отношении мотивов некоторых действующих лиц и исполнителей, то, во всяком случае, все это не выбивалось из рамок «возможного и объяснимого». Но вот ее сегодняшняя реакция…
— Здравствуйте, госпожа инженер-лейтенант! — мужчина был в статском, и оттого, должно быть, обращался не по уставу. Но вот в том, что он военный, у Дарьи даже сомнений не возникло.
— Разрешите представиться, поручик Голицын, — подтвердил он ее предположение.
— В отставке, — пояснил мужчина с полуулыбкой на красиво очерченных губах. Усики чуть приподнялись вместе с губой, обнажив край верхних зубов, и опустились. — Я буду учить вас выживать.
— Чему, простите? — удивленно переспросила Дарья.
— Выживание — есть первейшая из наук, необходимых военному человеку, тем более, офицеру.
— Но я инженер! Рыцарь говна и пара!
— Глупости! — отмел ее возражения поручик Голицын. — На войне вы, Дарья Дмитриевна, прежде всего, объект применения силы. То есть, жертва, если говорить общепринятым языком. Противнику, извините за выражение, глубоко насрать, кто вы есть или кем себя считаете. Вы женщина, притом женщина молодая и красивая, и уже вследствие этого объект приложения его — нашего гипотетического противника — агрессии. А кто это будет, цинцы или ниппонцы, новгородцы или просто хунхузы какие-нибудь или кочевники-казахи, вам, уважаемая будет без разницы. Первым делом вас изнасилуют и, хорошо, если единожды, а после убьют. Так на войне обычно и происходит. Куртуазные излишества только в романах господина Дюма присутствуют, а в жизни — тем более, в нашей с вами, госпожа инженер-лейтенант, — никак нет. Поэтому вам, как даме и офицеру, следует уметь выживать даже в самых неблагоприятных обстоятельствах, и я вас этому научу!
