Евгений Енин - Случайностей не бывает

Боб раздал команды и, для порядка, пнул колесо дрезины.

— А где Артемка, — оглянулся он. — Яна, где парень?

— Я откуда знаю? Вон он идёт, — нелогично ответила Яна.

Артём, который, пока все ели, успел уйти вглубь тоннеля, в сторону, противоположную от Мёртвого Проходчика, возвращался, переходя с шага на бег.

— Объезд там, — махнул он рукой в темноту, — мы его проехали.

— Так, встали, разворачиваем телегу, — приказал Боб. — Джо, загони на неё крысяток, мы вместе с ними развернём, чтобы не распрягать.

— Не, не надо.

— Беня, чёрт косорукий, бери ровнее!

Боб, который уже приподнял свой край телеги, замер, поняв, что сказал Артём.

— В каком смысле не надо? Что не надо?

Артём то ли запыхался, пока бежал, то ли волновался, дышал он глубоко и часто.

— Не надо пока разворачивать. Дайте мне попробовать.

— Пробуй, — легко разрешил Боб. — А что?

— Вот, — показал Артём.

Все посмотрели на ржавую гайку.

— Если кинуть не рукой, а взять пращу и попасть точно в глаз, он, может быть, даже заметит, что в него что-то попало, — задумчиво проговорил Бенедикт. — Помните, как мы в Севастополе?..

— Да подожди ты, опять со своим Севастополем, Бородино ещё вспомни, вояка, — перебил его Боб. — говори, пацан.

— Да вы посмотрите, — вытянул Артём ладонь с гайкой. — Видите?

— Уточни, — потребовал подошедший Джозеф. — И обоснуй.

— А, чёрт, да вы же ничего не видите!

— Нами не ругаться! — строго предупредил Роберт.

Артём не обратил на него внимания, он старался увлечь своей идей всех, кого получится.

— Яна! Ты же можешь! Ну, смотри!

Он покрутил гайку в пальцах.

Яна уже поняла, к чему он клонит, и посмотрела на гайку самым краешком левого глаза. Гайка показалось ей размытой, как в фотошопе.

— Это что с ней?

— Вибрирует быстро, — объяснил Артём. — Совмести с ним.

Рукой без гайки он показал на Мёртвого Проходчика.

Яна сделала, как Артём её учил между Чистыми прудами и Охотным рядом.

Если она правильно помнила теорию, Проходчик был не на своём месте. Значит его можно переместить. Гайка должна быть ключом, иначе бы он её не притащил. Но что-то в их вибрации было не так. А может, она всё перепутала или что-то забыла, или он ей не всё рассказал.

— И что?

— А, да, ты этого ещё не знаешь.

Яна фыркнула.

— Видишь, он вибрирует, как бы восьмёркой.

Яна ещё раз посмотрела.

— Ну да. И что?

— Это кажется так, потому что вибрирует и в горизонтали, и в вертикали. Одновременно. Понимаешь?

— И что? Нет, не понимаю.

— То, что он не на правильном месте, и сам он тоже неправильный.

— Артемушка, он двадцатиметровое приведение со склонностью к трамплингу, если ты понимаешь, о чём я. И он торчит в тоннеле, как пробка. Конечно, он неправильный. И в неправильном месте. И мы тоже в очень неправильном месте, как мне кажется. О чём ты вообще?

— Да ну тебя, — отмахнулся от неё Артём.

Он нашёл глазами Джо.

— А у тебя есть? Эта, как её…

Он повертел кистью руки, как будто что-то раскручивая.

— А, праща? Нет. Но сделать-то не проблема.

— Делай.

— Погоди, — придержал Джозефа Роберт. — А ты толком объясни, что пробовать будем.

— Фиу-у-у!

Артём показал, как кидает гайку.

— В него? — показал себе большим пальцем за плечо Роберт. — Я просто, чтобы уточнить.

— Бум-с-с-с!

Артём показал, как гайка попадает в лоб.

— Артём…

Боб положил руки на плечи Артёма. Руки не поместились.

— Артёмчик, если Джо сделает пращу, сильно-сильно её раскрутит и попадёт Мёртвому Проходчику в глаз… А он может попасть в глаз, правда, Джо? Ты помнишь, Джо, как мы в Крыму отдыхали, а туда турки приплыли и начали с нашими воевать? Летом семьсот семьдесят четвёртого? И мы помогать пошли. Нет, не помнишь? Что ты глаза отводишь? А вот Михаил Илларионович всю жизнь помнил. Он-то глаза отвести до самой смерти не мог. Оба глаза сразу…

Артём ничего не понял, кроме того, что это какая-то старая семейная история.

— Так вот, даже если он попадёт Мёртвому Проходчику прямо в глаз, то Проходчик, может быть, расстроится. Я в этом не уверен, но допускаю, что такое может случиться. И тогда я тоже очень расстроюсь, Артёмчик, потому что он же Проходчик, он сквозь землю проходит. И убежать от него мы, ты понимаешь, ну никак не успеем.

Во время этой речи Боб слегка потряхивал Артёма за плечи, для лучшего размещения информации в мозгу, и его голова болталась вперёд-назад. Наконец он отпихнул себя от чёрта.

— Да не надо ему в глаз попадать. Можно куда угодно. Чуть-чуть. Просто чтобы коснулась.

Роберт посмотрел ему в глаза.

— А потом?

— Бум-м-м! — объяснил Артём и показал пальцами как жарится поп-корн.

Роберт помолчал секунд десять. И все молчали.

— Делай, — бросил он Джо. — Или что-то получится, или жалеть мы все будем не долго.

— Угу.

Джо порылся в тряпках, набросанных для мягкости на панцирные сетки дрезины, вытащил шерстяное одеяло, почти целое, и оторвал полоску по всей длине. Скрутил концы в жгуты, оставив середину нескрученной.

— Давай! — Он протянул руку за гайкой.

— Может быть, потренироваться? — положила Яна ладонь на локоть Артёма, — Во что-нибудь другое кинуть?

— Девушка, он же шириной с весь тоннель. В него проще попасть, чем не попасть, — подмигнул ей Джо.

— Ну некоторые не ходят простыми путями, — пробормотала Яна, но Джо её не услышал.

Он подёргал пращу, проверяя прочность, снова расправил середину, положил туда гайку. Взял за концы, покачал, привыкая к весу. Обернулся, посмотрел, чтобы никого не задеть. Начал раскручивать. Сначала вращающуюся пращу можно было видеть. Потом она превратилась в размытый диск. Потом праща и кисть, держащая её, исчезли, став совершенно прозрачными. Тоннель наполнило низкое громкое гудение, как будто рядом летал шмель, соответствующий размерам Проходчику.

Вдруг гудение прекратилось: Джозеф выпустил один конец пращи, и гайка улетела… Куда-то, даже черти не смогли увидеть её в полёте. Но тут же послышался всплеск, как если бы камень упал на середину пруда. От центра лба проходчика начали расходиться круги, похожие на концентрические морщины.

— В яблочко, — довольно сказал Джо.

Мёртвый Проходчик едва заметно вздрогнул. Шевельнул головой. Попытался свести глаза так, чтобы посмотреть себе на лоб. Помотал головой. Потряс головой.

— Как будто муху сгоняет, — шёпотом, чтобы не нарушать торжественность момента, сказал Яна Артёму.

Впервые на лице Мёртвого Проходчика появились эмоции: смесь раздражения, недовольства, и, если Яна не ошибалась, небольшого количества страха. А она не ошибалась, её учили узнавать эмоции.