– Остыл уже… – прошелестел г-н Эстеффан.
Видывал Дамло такие иголочки прежде, в криминалистическом музее. До этой минуты у него была еще надежда на искусство городского медика, на то, что обойдется без трупов. Мало ли народу валится в обморок, и ничего, ходят потом!..
Лицо г-на Эстеффана покривилось.
– По правилам, надо вскрывать, – сказал он, – но если причина ясна, вы вправе разрешить… Поймите, я не в состоянии!..
Дамло только рукой махнул.
– Другого не ожидал от вас! – Про себя подумал, что от вскрытия все равно толку не будет. Такие иголочки не медом, не скипидаром даже смазывают. Иголочку на анализ! Искать владельца духового пистолета! – Здесь ему делать нечего, отправляйте в морг, начальство решит… Всем соблюдать спокойствие! – Он обернулся. – Горничная, ваше имя, профессия, место рождениями домашний адрес.
– Будто сами не знаете, господин Дамло!.. – с упреком прошептала пришедшая в себя женщина.
– Я знаю, – сурово отвечал Дамло, – закон не знает!
***
Документов при убитом не нашлось. Обшарив весь номер, Дамло только извлек из кармана пиджака, брошенного на стул возле кровати, затрепанную книжонку, на обложке которой с трудом разобрал заглавие "Волшебные сказки", и приобщил ее к делу.
Когда он принялся за тяжкий труд составления протокола, репортер с оператором его покинули и поднялись к себе в номер. Устали оба до смерти, но требовалось безотлагательно сообщить новости редакциям. Диктуя по телефону, репортер одновременно просматривал на микроэкране отснятый материал.
– Что такое? – в недоумении спросил он, прервав диктовку.
Оператор сам не понимал: лента в кассете двигалась, по которую уже минуту экран занимала чья-то спина, добро бы какая-нибудь особо выдающаяся, нет: спина как спина, пиджак в крупную клетку.
– Золотой кадр!. – ехидно польстил репортер. – Это не вам! – проорал юн в трубку. – Ничего, обождете! Чем понравилась тебе эта спинка?
– По-моему, он сидел впереди нас в аптеке, – озадаченно пробормотал оператор, – но не мог же я.., я вообще его не снимал, и не собирался!.. А ну-ка! Он отмотал назад пленку, включил звук. Из динамика послышался голос, которого они оба не узнали:
– ..не займет много времени, хозяин. Маленький вопрос честной компании: где доктор Даугенталь? Можете не отвечать. Думайте. Сосредоточьтесь. Даугенталь. Даугенталь. Думайте только о нем. Где находится доктор Даугенталь?.
В трубке надрывались, репортер не слушал.
– Даугенталь! – повторял он, увеличивая громкость. – Говорил я тебе…
– Говорил, говорил! – отмахнулся оператор, напряженно вслушиваясь. Из динамика доносился слитый беспорядочный шум, в котором не без труда можно было опознать обыкновенный храп, затем звук шагов… В кадре появилась незнакомая дрянная рожа с немигающими тусклыми глазами, придвинулась вплотную, затем сдвинулась в сторону, исчезла и опять замаячил тот же клетчатый пиджак.
Тот же голос проговорил:
– Ну вот, мы свое дело окончили, вы продолжайте свое Забудьте о нас, забудьте, нас тут не было, ничего не случилось, начинайте очухиваться, просыпайтесь, проспитесь! Хозяин, примите мою благодарность! Счастливо оставаться! Будьте веселы и здоровы! – Звякнула рюмка. – Тьфу, черт побери! Привет честной компании! – Хлопнула дверь Репортер захохотал.
– Ловко! – Он примолк – Обрати внимание. "Можете не отвечать, думайте!" А? А ты-то, ты-то!.. – Он снова залился смехом.
– А ты? – с обидой сказал оператор.
– Это самая лучшая твоя работа, – серьезно сказал репортер – Шедевр века! – Он схватил трубку. – Примите внеочередное сообщение!
***
Портье дремал за стойкой, горничная ворочалась на диванчике успокоительные таблетки плохо помогли Дамло наконец одержал верх над протоколом, зевая, вышел на площадь, сыщик выскользнул следом – У вас уже есть версия? – спросил он боязливо. Дамло не отозвался. Чтобы его умаслить, сыщик принес жертву. – Кстати, я имел случай заметить, что этот юноша, ваш подчиненный, покинул свой пост – я не знаю, конечно, для чего вы его отрядили… Он…
Дамло фыркнул.
– Чего там! Ясно, бедному парню захотелось погреться, вон как свежо! А, легок на помине! – продолжал он свирепо. – Ну я тебе!
Постовому через г-на Эстеффана было передано: явиться немедля. Тот не смог сделать этого сразу: пришлось пустить в ход средства науки и струю из пожарного крана. Теперь он мчался со всех ног.
Дамло громил подчиненного, постовой ел глазами начальство, сыщик благоговейно внимал, и никто из троих не заметил человека, проскользнувшего в гостиничную дверь у них за спинами.
– Сидите, сидите! Какое шикарное общество! Очень уютно!.. Наше дельце не займет много времени, хозяин!..
Репортер снова и снова прокручивал запись, выискивая ускользнувшие от внимания подробности.
– Ловок, прощелыга! – повторял он по адресу неизвестного гипнотизера, жертвой которого стал и сам вместе с достопочтенным обществом. Ни он, ни оператор не помнили ни единой подробности происшедшего, по их впечатлению, не было никакого промежутка между речью г-на Эстеффана, посвященной выпуску путеводителя, и роковою репликой г-на булочника! – Хотел бы я знать, на кого он работает!
Оператор хохотнул:
– Узнаешь после передачи!
Звукозапись с комментариями ушла уже в радиостудию.
– Думаешь, я и теперь не догадывалось? – сказал репортер. – Подумаешь, секрет! В тайной полиции и в военной разведке организованы оккультные отделы, гипнотизеров там и там пруд пруди, просто интересно, кто кому утер нос!.. Ты замечаешь, парень: есть система! Портье спал – так? Горничная тоже спала, а не была в обмороке, и сильно удивилась, когда ей сказали, что она будто бы кричала с перепугу – нет, она, видите ли, нечаянно уснула… Труп – это нарушение системы. Для такого мастерюги, как этот гипнотизер, в трупе нет никакой необходимости. Да-а… Интересная гостиничка! Думаешь, этим кончилось? Ошибаешься! Объявляю мобилизацию. Хватай запасные кассеты! – Сам он вывернул на постель содержимое дорожного баула, из груды бутербродов, носков, фотообъективов, блокнотов, пакетов со свежими рубашками выудил ломик-фомку и наркологический пистолет, подвесил то и другое на ремнях под мышками, накинул пиджак, – За мной! Мы поведем жизнь гангстеров!
– Боюсь! – признался оператор.
– Ну, черт с тобой, оставайся!
– И оставаться боюсь!
– Дуй тогда вниз, на площадь, гляди в оба, снимай, что шевельнется, особенно следи за окнами!
