– Это годится, – сказал оператор. Репортер схватил электрический фонарик – и был таков.
***
Свой тайный обход гостиницы он начал с вестибюля, где не обнаружил ничего стоющего. А затем совершил ошибку.
Призраком, обутым в носки, прокрался он в коридор второго этажа, погруженный в непроницаемую темноту, с намерением подслушивать у дверей, которых тут не могло быть много: бельэтаж состоял из апартаментов наивысшего класса. Вдруг над самой его головой прогремел грубый голос:
– Куда? Стой!
Коридор залился ярким светом. Пути назад не было: телохранитель – горилла! – загородил выход. Он стоял на ковровой дорожке, широко расставив ноги, ухмыляясь и почти что тыча глушителем пистолета в нос потенциальному покушенцу. Лягнуть по пистолету репортер не рискнул, выхватить свой наркологический – тоже: верная пуля!.. Он сделал вид, будто смирился, но успел небрежно и неторопливо нажать кнопку мини-микрофона.
– Хотел взять у вас интервью, – сказал он монументальному телохранителю.
– Сейчас я тебя препровожу, – проревел тот, – и сам.., проинтервирую, прах тебя побери! – Репортер отметил, что говорит он с акцентом, несмотря на свой внушительный словарный запас.
– Господин журналист, вероятно, желал навестить даму? – послышался еще один голос, тихий и ласковый: г-н сыщик был уже тут со своей книжечкой и карандашиком.
– Не откажите сообщить ваше имя, звание, место службы и домашний адрес, – произнес он в подражание Дамло. – Вы явились согласно предварительной договоренности?
Репортеру стало весело.
– Разве ваше дело – предотвратить? – спросил он. – Ваше дело – застигнуть!
– А это не ваше дело, – отвечал сыщик сухо, – Подумайте, понравится ли его превосходительству ваша фотография в носках на фоне этой двери! Репортер прыснул.
– Подрабатываете шантажом? – спросил он с насмешкой. – А если разговор наш записан на пленку? Спросите, как понравится это ее превосходительству! – Он досадовал на себя: о приезде дамы ему уже было известно, сам передал сообщение для хроники, мог бы сообразить, что входить в этот коридор неосмотрительно. Пустая задержка, однако и из нее, пожалуй, можно будет извлечь кое-что! – Я у вас в руках, покоряюсь! – Тон его был откровенно издевательским. – Студия? Ваш корреспондент задержан при…
– Стойте! – отчаянно завопил сыщик. – Скандал выйдет! А наше дело – избежать всякого скандала, верно же? Подумайте сами, кому это может пойти на пользу?
– А сами о чем думали? Захотели развлечься? Ты, образина, убери пистолет: носу щекотно! – пистолет опустился. – Студия? Сообщение пока откладывается. Но не прерывайте связи!
– Держись, мальчик! – послышался ответный писк. Сыщик захлопнул блокнотик.
– Так-то лучше, по-дружески, по-свойски!.. – уныло пробубнил он.
– Не думайте, что откупились – сказал репортер. – Есть у вас сведения о людях, тайно проживающих в гостинице?
– Нет, – ответил сыщик. – Ничего не слыхал! А что? Он весь горел любопытством. "Не врет", – понял репортер. Зато телохранитель, посопев, вдруг взревел:
– Не советую!
– Что-что?!
– Не советую интересоваться!
– Повторите сюда! – репортер протянул микрофон.
– И не подумаю!.. – телохранитель поспешно отступил. – Вам же хуже, если нарветесь!
– Вот как? – пламень восторга засиял в востреньких глазках сыщика. – Господин журналист…
– Спокойной ночи, – сказал репортер. На площадке он затаился, выждал. Нет: сыщик не рискнул-таки за ним последовать.
Он твердо теперь знал, что поиски не будут напрасны.
***
Оператор слонялся возле гостиницы, добросовестнейшим образом следя за окнами. В узеньких улочках густела мгла. То зябкая оторопь его одолевала, то зевота, но сонливость словно испарилась, когда понадобилось вскинуть снабженную телеобъективом камеру: в одном из окон третьего этажа вспыхнул свет.
Чуть погодя осветились еще два окна – на пятом. "Работает, чертушка!" – участливо подумал оператор. И он был прав.
***
Окно третьего этажа принадлежало номеру, трагически покинутому постояльцем, – триста девятнадцатому.
Репортер попросту не удержался от искушения, завидев при свете фонарика спящего на ковровой дорожке возле двери постового. Захотелось, коли представился случай, осмотреть помещение, куда Дамло допустил одного Эстеффана.
Обойдя причмокивающее во сне препятствие, репортер осторожно взялся за торчащий из замка ключ. Тот не поворачивался: дверь была отперта. Репортер толкнул ее. Тут он дрогнул. Мистическое ощущение чьего-то присутствия во мраке было столь мощным, что и победить его не удалось. Не прикрыв двери, ослабевшей рукою нашарил он на стене выключатель, свет ударил в лицо постовому, тот подскочил.
– Эй, куда? Стрелять буду!
– Держи! – репортер выбросил ему ассигнацию. Сидя на полу, постовой расправил ее с аппетитным хрустом, вымолвил:
– Господин Дамло узнает…
– Все равно я уже здесь, – отвечал репортер, – ему и так есть что узнать… Не бойся, трогать ничего не стану, знаю ваши порядки!.. Ого!.. – он подскочил к столу.
– А сами трогаете! – постовой схватился за свисток. – Уходите!
– Ухожу! – ответил репортер, погасил свет и выскочил наружу.
Нюх говорил ему, что это не последнее открытие, сердце сильно билось не из-за совершившегося, но от предвкушаемого. Кинув постовому еще одну бумажку и отойдя от него на порядочное расстояние, он связался со студией, передал свежую новость да заодно попросил ребят передать газетам прибавление к статье, он его тут же продиктовал стенографу. Затем длинными скачками понесся вверх по лестнице.
Четвертый этаж ему ничего не принес, но впереди как-никак ждали еще два. Стремительно, бесшумно заскользил он по коридору пятого этажа, склоняя ухо к каждой замочной скважине и хохоча про себя над тем, как это славно выглядит со стороны.
Наконец он услыхал за одной дверью голоса. Он остановился и неторопливо высвободил газовый наркологический пистолет.
Первые услышанные им звуки были совершенно невнятны. Низким бухающим голосом кто-то, похоже, о чем-то рассказывал. Изо всей речи репортер вроде бы разобрал лишь несколько раз прозвучавшее слово "сторож" и не ошибся:
– Сторож? – повторил другой голос, звучавший яснее. Знакомый голосок! Репортер поднес к двери микрофон. Пускай себе бубнят. Специалисты при нужде все разберут, до запятой. – Но ты вошел туда?
Бухающий голос, видимо, дал отрицательный ответ, потому что последовал краткий разнос:
