– Хороши мои сотрудники! Есть на кого опереться! Ну, а что еще скажут… – репортер не смог различить произнесенного им слова, -..енты?
Первый голос вновь забухал невнятно. Однако речь его не была прервана.
– Мой голос? Что за байки! – услыхал вслед за тем репортер. -..он врет?
– Нет, – отвечал стоявший по ту сторону двери – размеренно и равнодушно, – так и было, это правда.
– Тогда это запись! Обследуйте, кто там живет!
– Тот, кто стоит за дверью! – таков был ответ, и репортер не успел отскочить, когда дверь распахнулась!..
***
Рассветало, городишко додремывал, ничто не шевелилось. Свет во всех окнах давно погас, но в занятом журналистами номере так и не загорелся.. Опасаясь вернуться, оператор изобретал себе занятия: снял разрушающиеся соты древних торговых рядов, ратушу, фонтан посреди площади, недавно восстановленный, только, по скудости муниципальных средств, каменные рыбы и днем извергали воду с чрезвычайной неохотою. Глядя на разверстые сухие их пасти, он чуть не зазевался, но снайперский объектив будто сам поймал внезапно оживившую пейзаж подробность: из ратуши выскочил г-н мэр. Без шляпы, с криво торчащим из кармана платком, он припустил галопцем, в руках у него трепыхались листы развернутой газеты – когда только ее успели доставить!.. На ступеньках гостиничного крыльца градоправитель едва не растоптал выходящего г-на сыщика – и тот успел посторониться и даже отдать поклон исчезающей в дверях дородной спине.
По сей день драгоценная видеопленка хранит эти исторические кадры.
***
Солнце поднялось, оно светило сбоку, и радуги резных граней нетускнеющего старинного зеркала напоминали склонившийся на сторону павлиний хвост, они высвечивали каждый закоулок.
Машина в нише, казалось, загудела чуть погромче, когда Рей вошел в мастерскую, Звереныш бросился навстречу. Но Биллендон с мрачным видом положил на рычаг телефонную трубку.
– Они его прикончили, – сказал Биллендон.
***
Будить гостя не пришлось.
Он проснулся с мыслью: сегодня увидит Ее! Но, открыв глаза, все ж взглянул в недоумении на своды и не сразу поверил тому, что сон и явь соединились, как ветви одного ствола. На высоких стульях, покрытых грубой резьбой, можно было сидеть, в медном тазике умыться, и сегодня он вправду увидит Ее! Он здесь, и Она тоже здесь!
Накануне вечером, стоя на склоне кладбищенского холма и глядя на россыпь огней, – довольно правильных очертаний, город был похож на некий гигантский кристалл, сияющий в темноте долины! – странник все-таки дождался: знакомый лимузин проследовал мимо него, разумеется, с Пассажиркою. Он не мог видеть Ее сквозь бронированные и зашторенные окна салона, но могло ли быть иначе! Она здесь, Она здесь!
Что приснилось ему в эту ночь? Из торопливых каракулей в толстой тетради следует, что сон был смутен и в нем главенствовали два предмета – дверь и перчатка. Последнее слово взято в кавычки и снабжено вопросительным знаком – "перчатка"?
Чистенький, сияющий, с полотенцем, позабытым на плече, прыгая через ступеньку, припустил он вниз по скрипучей спиральной лестнице. В, мастерской встретили его молчанием, он не заметил мрачности лиц. Поклонился и сел возле телефона, ожидая.
– А вы были правы, – сказал наконец Биллендон, не сводивший с него глаз.
– Прав? – переспросил молодой человек, приподняв брови, и вспомнил…
– Да это пустяки!..
– Пустяки? – повторил Биллендон и обернулся, чтобы понять, куда его гость так пристально вдруг уставился.
А тот в каком-то удивлении, пожалуй, растерянности смотрел на зеркало в дальнем конце помещения. Взгляд Биллендона заставил его спохватиться.
– Не беспокойтесь, – пробубнил он, явно не задумываясь над смыслом своих слов, – обойдется!..
– Вот как?! – отвечал Биллендон, продолжая буравить его глазами. – Неохота мне впутывать в дело Дамло…
– Дамло?.. – повторил молодой человек. Его ореховым глазам вернулась ясность, губам усмешка. – Верили бы на слово! Ничего вы не успеете. Она встает рано, сейчас вам позвонят. Для беседы, господин Биллендон, у нас будет, наверное, случай, не надо его торопить! – Он поднялся. – А что до этой истории, под присягой могу показать, что знаю не больше вашего: чистая правда!
И тут телефон захлебнулся длинными, какими-то сдвоенными звонками. Биллендон поднял трубку. Послушал – Понял, – сказал он. – Да, не с глухим толкуете? Пускай приезжает. А у меня время всегда удобное, до самого закрытия. Угу!..
Когда он положил трубку, гостя уже след простыл.
– Задачка! – сказал Биллендон в пространство Затем обратился к Рею. – Послушай, по-моему, к тебе гости.
– Ну ее!.. – раздраженно отмахнулся Рей. Видно, известие о гибели приятеля не оставило его вполне бесчувственным, как сперва показалось Биллендону. А впрочем, XX век – столетие убийств, одиночных и массовых, столетие катастроф, которых жертвы неисчислимы, – вполне мог выработать иммунитет против известий подобного рода. Кто-то снова погиб – ну и что, с каждым может случиться! Так или иначе, Рей от услышанной новости не дрогнул. Или же Биллендон попросту плохо его знал.
– Что будешь делать? – спросил Биллендон.
– Накопились заказы, – ответил Рей уже невозмутимо. – Я поеду. Запереть Звереныша или выключить?
– А что?
– Пристрелят, – ровно ответил Рей.
Биллендон, не включая мотора, выкатил из ниши золоченую карету – кошмар Дамло. Лишенная дышла и оснащенная мощным двигателем, она составляла загадку: какие именно правила уличного движения должны к ней применяться и следует ли требовать от владельца предъявления водительских прав?.. Префектура же и не подумала ответить на головоломные вопросы!
Когда створки кованых ворот отворились на улицу, чтобы Рей смог выехать, сирена просигналила о появлении нового посетителя.
Биллендон неторопливо прикрыл ворота и, заглянув в прихожую, обнаружил там г-на сыщика, уютно устроившегося в кресле за газетой, – видны были только острые кончики глянцевых башмаков.
***
Бронированный лимузин выплыл из тоннеля под гостиницей и довольно долго еще простоял в окружении множества любопытных, которым, кстати, так и не довелось увидеть более поздних моделей подобных машин, что не требовали для себя гаражей – складывались гармошкой – и дорог, так как были почти невесомы, сохранив еще лишь надобность в водителе.
Из подъезда выскочили два типа в черном, стали возле машины. Красивая, чуть полноватая дама и девчонка в белом платьице вошли в лимузин, оставив толпу на площади возбужденно судачить.
