– Наш побег из города был организован настолько безукоризненно, что мне как полицейскому совершенно ясно: сочувствующие вам люди есть в городе на самых разных постах.
По опыту жизни Марк твердо знал, что лести подвержены все люди без исключения. Если какой-то человек утверждает, что он не падок на лесть, это означает лишь, что он не чувствителен к грубой лести, и ему нужно льстить потоньше…
Захария улыбнулся: видно было, что слова Марка приятны ему.
– Многие наши друзья давно уже сбежали бы из города и переселились к нам, – сказал он. – Но мы сами попросили их пока воздержаться от этого. Их помощь очень ценна и нужна нам именно в городе.
– А я думал, что город вас совершенно не интересует, – простодушно удивился Марк. – Город – отдельно, а вы – отдельно. То есть теперь мы, конечно…
– Город отдельно, – согласился Захария. – Но кое-что от города нам все же нужно. Например, мы просто обязаны помогать разумным и чистым сердцем людям перебираться оттуда к нам. Вот как твоя дочь, например. Ты ведь сбежал сюда вместе с дочерью? Весьма похвально.
Вот мы и нуждаемся в помощи наших друзей в городе, чтобы регулярно организовывать побеги. Есть и еще кое-что, но об этом мы поговорим немного погодя.
Он дружелюбно взглянул на Марка и промолвил:
– Сначала надо тебя женить, чтобы у тебя появилась нормальная полноценная семья. Ты ведь хочешь этого? Впрочем, что это я спрашиваю? Если бы ты не хотел, то остался бы в городе с тамошними извращенцами.
Они оба засмеялись, как два немолодых, умудренных жизнью человека, знающих толк в хороших шутках.
– Жениться? – переспросил Марк. – Завести детей? Это заманчиво. Но вот ведь только один вопрос: мне уже сорок пять лет. По вашим законам, насколько я понимаю, мне уже не место в вашем обществе. Ведь после сорока лет люди отправляются к богам – к вечной жизни на небесах.
– Кто это тебе рассказал?
– Никита, которого ты приставил ко мне проводником в первый раз и который привел меня к тебе сейчас.
– Много болтает этот Никита, – покачал головой Захария. – Опытный проводник и вообще – надежный человек, но вот язык у него слишком длинный.
– Он сказал неправду? – насторожился Марк, но Захария успокаивающе положил ему руку на плечо.
– Да нет, – ответил он. – Все это чистая правда. Просто Никита не уполномочен рассказывать о нашей жизни гостям и новичкам. Это должен делать человек, способный правильно подать это, объяснить. Вот и ты его неправильно понял.
– А что же неправильного? – уточнил Марк. – Люди в сорок лет уходят к богам, так?
– Люди уходят к богам в сорок лет, – подтвердил Захария. – Но не все люди. Некоторые остаются здесь, на Земле. Потому что их долг – служить богам именно здесь. Как видишь, и я далеко не юноша.
– Никита объяснил мне, что ты остаешься на Земле потому, что ты – старейшина, – возразил Марк. – Но я-то не старейшина. Расскажи мне, кого не касается это правило насчет сорока лет.
Захария задумчиво посмотрел на своего пытливого собеседника. По его взгляду непонятно было, одобряет он Марка или же вынашивает насчет него какие-то далеко не дружелюбные планы…
Наконец он принял какое-то решение и произнес медленно и осторожно:
– Это правило не касается тех людей, которые могут быть полезны богам, оставаясь на Земле. Ты тоже можешь оказаться полезным, это я сразу решил. Поэтому тебя нужно женить, чтобы ты не испытывал неудобств. Какую женщину ты хотел бы взять себе в жены? Тебе нравятся блондинки или брюнетки? Худые или толстые? Совсем молоденькие или лучше постарше? Знаешь, у каждого ведь свои пожелания…
Он засмеялся и похлопал сидящего рядом с ним Марка по колену.
– У нас есть всякие. Только скажи, и тебе пригонят целую толпу на выбор – глаза разбегутся.
Пригонят? Толпу? Это Захария так говорит о выборе невесты?
Впрочем, Марк уже успел сделать некоторые предварительные выводы из своих беглых наблюдений. Положение женщины в фундаменталистском традиционном обществе, видимо, всегда далеко от совершенства.
Бедная Аврора, ей нелегко придется здесь первое время…
Марк снова поймал себя на чувстве беспокойства за дочь, и это его огорчило. Он подумал, что нервы в последнее время совсем разболтались и всякие глупости лезут в голову. Какое дело ему, родителю номер два, до взрослой женщины – его биологической дочери? Есть вещи куда поважнее…
– А где Алисия? – неожиданно для себя самого спросил он. – Мне бы хотелось увидеться с ней.
Этот вопрос оказался ошибкой, и Марк это сразу понял по тяжелому молчанию старейшины.
Вероятно, Захария не ожидал этого вопроса и теперь тщательно подбирал правильные слова для взвешенного и разумного ответа на вопрос, явно его шокировавший.
– Алисия? – наконец переспросил он и откашлялся. – Но Алисия ведь – девушка для гостей, – сказал он. – Разве ты не помнишь? Приятно, что она тебе понравилась. Мы предложили тебе самое лучшее, и ты оценил наше угощение. Но тогда ведь ты был гостем. А сейчас – совсем не то.
Ага, вот в чем дело. Положение самого Марка в здешнем обществе изменилось. Раньше он был гостем из города, а теперь он – здешний житель и должен подчиняться здешним правилам.
– Алисия мне понравилась, – негромко проговорил Марк. – Она показалась мне интересной девушкой.
– Она – блудница, – отрезал Захария, и на его смуглом суровом лице отразилось презрение. – Она существует для того, чтобы ублажать своим телом разных мужчин. Чтобы служить им, стараться им угодить. Что может быть в ней интересного?
– Просто вожделение, – улыбнулся Марк. – Наверное, ты прав – это у меня мужская слабость. Мне понравились ласки Алисии, вот я и спросил про нее. Не сомневаюсь, что из толпы честных девушек, которую ты обещаешь пригнать, я сумею выбрать кого-нибудь и получше. Жениться на честной девушке – дело хорошее.
Однако с женитьбой Марк решил подождать, хотя на смотринах Захария все же настаивал.
– Хоть посмотри, – говорил он. – Можно одним глазком. Вдруг тебе сразу какая-нибудь приглянется? Наши девушки чудо как хороши – красивые, ласковые, покорные. И каждая только и мечтает о том, что заполучить мужчину, которому она будет служить и которому нарожает кучу детей. Это совсем не те женщины, к которым ты привык в городе.
Это было верно – на городских женщин здешние были совсем не похожи.
Марк давно уже признавался себе в том, что женщины в городе совсем перестали его привлекать. И не его одного, разумеется: об этом можно было судить по тому, как быстро и резко падало количество браков между женщинами и мужчинами. По тому, как мало рождалось детей.
Свободная в своих поступках, чувствах и мыслях женщина, сосредоточенная лишь на своей независимости, на наиболее полном удовлетворении своих разнообразных потребностей, перестала быть привлекательной для мужчины. Ее красота, изящество и сексуальная изобретательность не казались такими уж привлекательными.
