Тени перестали разбиваться, они просто таяли после моих выстрелов. И таял запас патронов в моей маленькой бархатной сумочке. Вот уже последние три заряжены.
А потом позади вдруг возникла огромная, под потолок, тень. Резко обернувшись, я выстрелила, тень пошатнулась, но не исчезла, а стала надвигаться быстрее. Я выпустила в нее последние два патрона – в голову или что там у тени наверху, в темноте толком было не видно, да и не хотелось рассматривать.
Монстр завизжал, разлетелся со странным шумом, и на меня плеснула гигантская волна. Револьвер выбило из рук, вода подхватила меня и бросила вперед.
Но вот волна отхлынула. Я подняла голову. Передо мной была дверь. Ура!
Однако дверь оказалась запертой… Правда, скважина похожа на скважину первой двери. И ключ действительно подошел!
За дверью находилось еще одно подземелье, освещенное тусклыми, прикрепленными к стенам лампами, похожими на керосиновые. Я спустила сырой шарф с лица. Платье было насквозь мокрое, и я стала замерзать.
Вдоль стен стояли высокие полки с бутылками. Значит, это королевские винные погреба. Вот как проникают в замки.
И мне надо найти бутылку самого дорогого вина. Но их же тут миллионы, этих бутылок! А подсказок никаких не наблюдается.
И тут я услышала что-то вроде музыки, она доносилась с другого конца подземелья, кто-то тихонько перебирал струны и то ли напевал, то ли бормотал себе под нос.
Я двинулась по направлению к звукам и скоро увидела их источник.
На высоком табурете сидел энпис в вишневом бархатном костюме и большом берете с перьями. Его мультяшное, с нереально длинным носом лицо было печально. Энпис играл на мандолине и пел:
Шутить соизволил великий король,
Играть не желаю мне данную роль,
Звеню бубенцами и рожу кривлю,
Колпак шутовской подойдет королю!
– Привет, – сказала я энпису.
– Здравствуйте, госпожа. – Он перестал бренчать. – Я главный королевский виночерпий. Чем могу услужить вам?
– Мне нужна бутылка самого дорогого вина.
Виночерпий усмехнулся:
– Всем нужна.
– И? Где она?
– Тут. – Он показал рукой на стеллаж, около которого сидел.
Стеллаж был выше других, он упирался в потолок. И весь, сверху донизу, был буквально забит пыльными темными бутылками.
– Выбирай! – сказал он. – Но! У тебя всего одна попытка. Не угадаешь, не получишь.
Хм. Как же угадать-то? Вообще-то я разбираюсь в хорошем вине, но вряд ли здесь дело в том, чтобы перепробовать тысячи бутылок. К тому же не хотелось бы выполнять главную задачу, будучи вдрызг пьяной. Разве что согреться немного не помешало бы.
Я спросила:
– А попробовать можно?
– Велика честь для тебя, – надул губы энпис. – Даже я его никогда не пробовал.
И он вернулся к своему курлыканью.
Ладно. Я подошла к стеллажу и стала рассматривать бутыли. Может, это та бутылка, на которой самый толстый слой пыли? Ведь вино должно быть самым старым. Хотя, может, и не самым. И в давно хранящейся бутылке не обнаружится ничего, кроме крепкого уксуса.
О, а вот эту почему-то натерли до блеска. Собирались подавать к столу? Я вынула бутылку. У нее было кривое горлышко. Чернильную надпись на этикетке закапали вином и прочесть можно было только нижнюю строку: «Виноградник Шляпника». Ха. От этого вина, пожалуй, может слегка и крыша съехать.
Я воткнула бутыль на место. Так, а что там на верхних полках? Я схватилась левой рукой, на запястье которой болталась сумочка, за стеллажную полку, а правой дотянулась до любопытной бутылки, запечатанной голубым, а не коричневым, как все, воском.
Бутыль я достала, а стеллаж слегка пошатнулся.
– Эй! – прикрикнул на меня энпис. – Осторожнее.
Какие у них тут стеллажи ненадежные. Могли бы и покрепче чего-нибудь напрограммировать – для самого дорогого-то вина!
Хотя. Может, он должен быть шатким? Я мельком взглянула на бутыль в руке – она была даже без этикетки, – а потом отдала ее энпису.
– Эта? – спросил он.
– Нет, – сказала я. – Просто лень обратно ставить.
А потом ухватилась обеими руками за стеллаж и потянула его в сторону. Он накренился, и бутылки стали выскальзывать из него.
Энпис в ужасе вытаращил глаза, отставил ту, с голубым воском, посудину (ага, значит, не она все же) и… следил за выскальзывающими поочередно со стеллажа бутылками. Они же просто шлепались на каменный пол и разбивались вдребезги.
Неужели я ошиблась?
Я качнула стеллаж сильнее, и он упал, уперся под углом в противоположную стену. А энписа завалило бутылками.
Но через секунду он выскочил с мандолиной в одной руке и с бутылкой – в другой.
Я бросилась к нему и выхватила эту бутылку у него из рук. Ничем не примечательная бутыль. Такая же, как все.
– Ну вот, – сказала я. – Ты спас самое дорогое вино.
– Молодец, – похвалил меня энпис. – Держи, это тебе, – он протянул мне складной нож.
Я открыла его – там были и нож, и штопор, и вилка, и какие-то пилочки.
– Пригодится горлышко раскупорить, – сказал виночерпий и утопал куда-то.
Раскупорить. Ага, как же. Не успела я полюбоваться своим новым многофункциональным оружием, как оно на моих глазах превратилось в… веер из художественно расписанного бледно-розового шелка. Чудесно. Если я искала что-то, что можно складывать и раскладывать, то я это нашла. Хотя… я сложила веер и увидела – верхушки тонких металлических пластинок такие острые и так плотно прилегают друг к другу, что веером вполне можно кого-нибудь если не убить, то серьезно ранить.
Я вышла из подвалов и попала в широкий дворцовый коридор. В простенках между окнами, занавешенными бежевыми, расшитыми золотом портьерами, горели канделябры. Туда-сюда сновали энписы-слуги. И у некоторых из них… не было головы. Интересно, это чтобы игроков запугать или игра глючит?
И ведь где-то здесь может встретиться оставшийся игрок.
Тут в ухе так взвизгнуло, что я шарахнулась в сторону, едва не сбив с ног беднягу-энписа.
– Лиза, Лиза! – надрывал голос Влад.
– Да здесь я!
– Уф! Был глюк.
– И не один. В подвалах тоже. Но я уже во дворце. Давай задачу.
– Убить босса.
– И какой он?
– Это король.
– Ни фига себе. А тот игрок еще в игре?
– Да. И знаешь, тут на балу вообще все время творится что-то непонятное.
– Да и не на балу тоже. Если, конечно, это не вы сами нарисовали безголовых энписов.
– Безголовых? – удивился Влад.
– Совершенно без.
– Естественно, это не мы. Зачем бы нам такое?! Я же говорю – во дворце вообще черт-те что творится.
А в лесу не творилось, ага.
Я подошла к огромным белым с золотом дверям, перед ними стояли два стражника с алебардами.
