Евгений Енин - Случайностей не бывает

— Тропарево? — удивился нечеловечек. — Ах, да-да-да, эта новая станция. Представьте себе, мы там даже ещё не бывали. Осмелюсь предположить, что вы по делу, и, непременно, срочному?

Насколько могли быстро, они рассказали свою историю, как они её понимали и представляли. В деталях разошлись, в главном — совпали. Как можно быстрее им надо попасть на Тропарево, там сделать не пойми, что, иначе произойдёт не пойми, что по всей Москве, и это будет очень плохо.

— Бдыщ! — подвела черту Яна.

— М-да-с-с… Что ж, это многое объясняет. Из событий последних дней, знаете ли. У нас тут тоже не обошлось без странностей. Вообразите только, мы давеча едва не врезались в слона. А после, вы только себе представьте, мы остановились! Как, — всем своим видом обер-кондуктор выражал крайнее недоумение, — как какая-нибудь электричка! На станции! В нас чуть не начали садиться! Впрочем, почему-то никто не сел, хотя станция была забита, как деревенская площадь в базарный день.

И форменная фуражка чуть не свалилась с его головы от возмущения. Он придержал её ушами.

— М-да-с-с… Ну да вы располагайтесь. Путь нам предстоит недалёкий, но загадывать я, с учётом новых обстоятельств, не стал бы. Присаживайтесь, присаживайтесь.

Он гостеприимно показал на коричневые диваны.

— Э-э-э, а-а-а, — промычал Джо, вопросительно глядя на надпись «Обер-кондуктор».

— Ну конечно! Вы простите старика великодушно, забыл представиться. Вы, молодой человек, — обратился он к чёрту, и Яна попыталась представить, сколько же старичку лет, — могли бы меня и помнить. Мы с вашей матушкой знавались, я вас, можно сказать, на коленках качал. Ну да я не в обиде, какая память у молодых, а вам, дети, назову себя с гордостью. Порфирий Гордеевич, обер-кондуктор этого состава. На электрическом, между прочим, ходу! — В этом месте слушатели, видимо, должны были восхититься. — Впрочем, что же это я, заболтался, м-да-с-с, соскучился, знаете ли, по общению, простите великодушно. Вы сидите, а я чайку принесу. Сам сбегаю, Фрол мой пускай не отвлекается. У нас конечно, метро, следовательно, общественный транспорт, — на этих словах Порфирий Гордеевич поморщился, — но кое-что из прежних заведений осталось.

И он удалился вперёд, по ходу поезда, открыв двери между вагонами, которые открываться вообще-то не должны.

Яна и Артём молча вопросительно посмотрели на Джо. Это у них уже хорошо получалось, синхронно.

Джо сделал неопределённый жест.

— Эльф.

— Эльф? — переспросила Яна.

— Ага. Эльф. Кондуктор. Обер.

— А это? — Артём потыкал пальцем в сидение.

— Поезд-призрак.

— Да что вы на меня так смотрите? Поездов-призраков не видели? Все их видели, и вы тоже.

— Как? Где? — Яна показала жестом, что она ничего не понимает.

— Вы никогда, что ли, не видели, как в метро проезжает поезд, но не останавливается? А внутри нет никого?

— Ну да, — согласилась Яна за себя и Артёма, — видели.

— Ну вот это он и был. Или такой же. Их три или четыре по метро ходит, в Москве.

— Джо, — осторожно спросил Артём, — а они призраки чего?

Чёрт посмотрел на Артёма так, как будто окончательно убедился в его идиотизме.

— Артём. Давай вместе подумаем, призрак чего поезд-призрак?

— Да это понятно, — махнул рукой Артём, — я имею в виду, это как бы мёртвые поезда? Которые разбились? Крушение потерпели? И в них все погибли?

— Да ничего они не потерпели, — удивился такому предположению чёрт, — просто не вернулись однажды после смены в депо. Не захотели. Не получилось, ну и, — он покрутил пальцем в воздухе, — перешли в другое состояние. Так и гоняют с тех пор.

— Пустые? — уточнила Яна. — Этот, Гординович говорил, что они не останавливаются.

— Как правило, — неохотно ответил Джо, — не останавливаются. Но вы это, если совсем поздно в метро стоите, и никого больше на станции нет, и, если поезд остановился, а в нём тоже никого нет, вы лучше это, не садитесь. Не надо.

— А то что? — У Артёма загорелись глаза. — Увезёт куда-нибудь и съест? Продаст в рабство водяным?

— Нет. Не съест. И привезёт туда, куда вы собирались. — Джо вздохнул. — Лет через десять — двадцать.

— Фу! — Яну аж передёрнуло. — Двадцать лет в окно пялиться! Со скуки сдохнешь.

— Не сдохнешь, — возразил Джо, — не заметишь, что двадцать лет прошло. Но, конечно, постареешь.

— Фу! — ещё сильнее передёрнуло Яну. — Я вообще больше вечером в метро в поезд не сяду!

— Ты сначала из этого выйди, — тихо сказал Артём и получил локтем в бок.

Хлопнула дверь между вагонами, и послышался звон стаканов на подносе.

— А вот и я, — радостно объявил Порфирий Гордеевич, — не соскучились?

— Нет, — несколько нервно сказала Яна, — а мы сколько уже едем?

Если бы эльф ответил: «Третий год», она бы не удивилась.

— Сколько едем? — переспросил эльф. — Минуток десять — двадцать, не более. А что такое, заскучали?

— Десять — двадцать? А что-то от Воробьёвых гор до Университета меньше ехать, нет? — подозрительно спросил Артём.

Порфирий Гордеевич хотел развести руками, но они были заняты подносом, и он пожал плечами:

— Ну, что же вы хотели деточки, всё в нашем мире относительно. И в вашем тоже. C'est la vie, как в наше время говорили.

— Так это, Порфирий Гордеевич, мы торопимся, мы же говорили, — заволновался уже Джо. — Извините, конечно.

— Прибудем вовремя, не сомневайтесь. У нас всё-таки дисциплина. Но поедем, быть может, чуток, того, нелинейно. Потому что флуктуации. Да вы не забивайте себе голову, ребятушки, берите чай.

Все разобрали стаканы в стальных подстаканниках с кремлёвской стеной и Спасской башней.

Яна подумала, что где-то такие же подстаканники уже видела. Недавно.

— А это чтобы чаи нам не впустую гонять!

Эльф, из того же кармана, куда прятал платок, вытащил большую связку баранок, которая непонятно как там помещалась.

Ещё пару суток назад Яна к таким баранкам не прикоснулась бы без дезинфекции методом кремации, а сейчас отломила с верёвки сразу три, пока не разобрали.

Все расположились в середине вагона. С одной стороны, Яна и Артём, напротив Джо, к которому подсел эльф. Чай, крепкий и сладкий, в стаканах с подстаканниками, баранки, свежие и вкусные, было в этом что-то старорежимное и уютное.

Артём потыкал Яну и показал на схему метрополитена на стене. Схема состояла из одной красной линии с небольшим отростком примерно из центра. Этот поезд стал призраком в тридцатых годах прошлого века, когда работала только Сокольническая ветка.

— А Джозеф сказал, что вы людей иногда берете, — зешила до конца разобраться Яна, доев баранки. — Что можно к вам сесть и двадцать лет прокататься.